Присутствие № 6/15 или Корпорация сновидений - Илья Жердяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще Тищенко в этот вечер поднялся на третий этаж к оперативникам, откуда вышел совершенно пьяный.
– Что это вы так набрались, Олегович? – участливо спросил у Бориса дежурный.
– Да, так… дельце одно обмывали! Раскрытое…
– Это хорошо! – порадовался вместе с ним майор. – Машина не нужна?
– Не-а! Я так дойду! Погода шепчет!
…Как и договаривались, Тищенко утром позвонил Ямкину по телефону:
– Григорий Борисович, ты извини, я прийти не смогу…
– Что, совсем? Ну, смотри, я тебя предупредил! – в голосе нотариуса, как и в прошлый день, сквозила прямая угроза.
– Да, нет! Ты меня не понял! Долг принесет мой человечек. Меня срочно в командировку парят. Так, что, когда приеду, сразу перезвоню! У меня еще одна квартирка наклевывается! – как смог буднично поведал Борис.
– Так бы сразу и сказал… Хорошо, я буду на месте! Когда твой человек придет?
– Как договаривались! Он тоже перезвонит тебе. Все, пока!
Сразу после звонка незнакомого мужчины, сообщившего о том, что везет «бумаги», настроение у Ямкина приподнялось. Еще бы! Теперь, он, во-первых, поставит на свой автомобиль к зиме новую резину, во-вторых, купит новой и самой молодой за его бурную жизнь любовнице новую шубку, чего вполне хватит для поддержки их отношений, минимум, до весны следующего года, а, в-третьих, закажет себе в городском управлении юстиции бланков-неучтенки!
Ровно в обозначенное для встречи время раздался стук в дверь кабинета.
– Да, да! Входите! – попросил Григорий Иванович Ямкин.
В кабинет просунулся потертого вида, с давно небритыми щеками незнакомец:
– Я принес, как и договаривались! Вот! – протянул он в руки Ямкина сверток из газеты.
Нотариус взял газетный конверт в руки и стал разворачивать его. То, что там он увидел и было уже начал пересчитывать, вначале возмутило его, а когда он догадался, в чем дело, было уже поздно. В его кабинет вламывались оперативники из отдела по борьбе с организованной преступностью, в руках, которых была кинокамера с микрофоном:
– Всем оставаться на своих местах!!! Вы задержаны за получение взятки!!!
Руки оставить на столе!!!
Когда в кабинет вошли понятые, нотариус Ямкин уже сидел на стульчике и с его рук эксперт снимал мазки красящего вещества, которым обильно были политы денежные купюры, завернутые в газету. Затем все изъятое на месте совершения преступления пересчитывали и переписывали в длинный протокол изъятых купюр, что сопровождалось сбивчивым голосом того, кто их сюда принес:
– Я, значит, вчера приходил к нему… А он сказал, что за доверенность нужно принести сверх расценок еще и пятьсот рублей… Вот, я их сегодня и принес!
Слушая эти слова, нотариус Яшкин сохранял полное молчание, спокойствие и, вдобавок, улыбался одними уголками полных губ…
В чужом и далеком городе Борис Олегович сейчас ждал начала похорон того, кто пытался помочь нотариусу Ямкину выполнить данное обещание. Причем, не смотря на то, что его арест прошел без сучка и задоринки. Тищенко не были известны подробности взаимоотношений нотариуса и этого Сергиенко, сгоревшего при исполнении обязанностей вольнонаемного водителя спецназа.
Трагедия случилась в самой высокой точке полета этого разбирательства. Все казалось, было, им учтено. Следователь по делу был свой в доску и сообщал о каждом вздохе Ямкина за стенами СИЗО [24]. Оперативники из следственного изолятора тоже старались во всю свою прыть, окружив нотариуса плотным кольцом «внимания» из камерных осведомителей. Сколько он им отнес коньяку, теперь и сосчитать невозможно! Только с их помощью и была пресечена та, последняя попытка Григория Борисовича отправить из стен следственного изолятора записку – свою явку с повинной.
Это признание по идее должно было вообще не пересекать стен СИЗО. Но, благодаря трудно прогнозируемому вмешательству, теперь уже покойника-Сергиенко, записка ушла из-под носа контролеров и оперативных уполномоченных.
Когда до своего кума достучался однокамерник Ямкина с сообщением о том, что огромная малява ушла на свободу, было уже почти поздно. Спасло ситуацию только то, что Тищенко были известны адреса тех, кому Ямкин мог послать свое признание. Там-то, у дверей квартиры родного брата нотариуса и был остановлен с поличным солдат срочной службы внутренних войск. Этот рядовой вообще не отпирался и после первого же вопроса рассказал все. Включая фамилию человека, который послал его отнести записку и кому он должен был вернуть деньги.
Его предложением тогда было брать лейтенанта с поличным. Но командиру части, в которой служил Сергиенко нельзя было марать свой послужной список. Боевой полковник рвался на учебу в академию. Это стало объективной причиной спасения лейтенанта. Но не навсегда же!
По глубокому убеждению Тищенко Сергиенко должен был ответить за содеянное. Как именно, опыта ему было не занимать. Уж, больно убийственная для его карьеры информация была начертана Ямкиным в том письме на свободу!
Сегодня он ждал свидания с этим человеком. Первым и последним. Что-то непонятное потянуло Тищенко на эти похороны. Во вред многим его делам. Не понимая до конца своего порыва, Борис объяснял свое здесь присутствие только своим желанием увидеть все своими глазами. И еще ощутить радость оттого, что его враг повержен. Навсегда…
О приближении процессии свидетельствовал пока еще далекий звук двигателя автобуса. Старенький автобус-катафалк надрывно ревел на далеком подъеме перед кладбищем. Тищенко подошел вплотную к толстому стволу дерева, делающего его невидимым с дороги.
Вся участники похорон уместились в двух автобусах и трех легковых автомобилях. Когда двигатели были заглушены, только из последнего, шикарного «Крайслера» никто не поспешил выходить.
Кто именно сидел за затемненными стеклами ему, работнику прокуратуры, было не видно. Борис уже хотел выходить из своего укрытия к собравшимся, но это последнее обстоятельство заставило его остаться на месте. Скорее всего, это был уже его профессионализм. Между ним и автомобилем было не более трех метров.
Передняя пассажирская дверь не гармонирующего с местным пейзажем шикарного автомобиля открылась только тогда, когда гроб с телом покойника был установлен на подставках у ямы. Из автомобиля выглянуло очень симпатичное женское личико. Уже по его выражению Тищенко стало понятным, что приехавшая на «Крайслере» молодая женщина очень огорчена происходящим. Опущенные уголки губ, морщинки на лбу свидетельствовали об этом. Еще ее глаза были именно в том прищуре, который безошибочно выдавал ее мысли. Женщина изучала все происходящее в этом месте. Как и он сам…
Женщина обернулась к кому-то в салоне и что-то негромко сказала. Ее слов Борису было не слышно. Она, грациозно вытянув обворожительные ножки, покинула салон и осторожно обходя грязь, медленно двинулась в сторону родственников погибшего. Ее одна рука была в кармане кожаного плаща, во второй был большой букет. Курносая головка гордо закинута вверх. Но в ее осанке и движениях не было и намека на подавленность и печаль!
Не доходя с десяток шагов до самого места погребения, женщина остановилась и стала с еще большим интересом наблюдать за происходящим. Она замерла и долго не делала не единого движения. Тищенко смотрел на нее и все понимал. Ее одинокая фигура олицетворяла вторую, отдельную от основной, группу прощающихся с прахом. Именно так показалось тогда Борису.
На женщину никто не обращал внимания. Все были заняты прощанием с усопшим. Сослуживцами покойного даже было сказано несколько речей, междустрочный смысл которых сводился к одному: как здорово, что они не попали с ним на то, ставшее последним, задание.
И расходились от могилы все даже не поднимая на нее своих глаз. Вроде, этой посторонней женщины и не было на их пути вовсе!
Уже когда все для нее чужие расселись по своим местам и были заведены двигатели, она, не оборачиваясь назад, стала медленно подходить к свежему земляному холмику. Еще немного подождала, пока кладбищенские рабочие подравнивали могилу.
Долго стояла, когда осталась уже одна. Резко наклонилась и положила свой букет над тем местом, где глубоко в земле должны были быть ноги только что захороненного. Ее букет на могиле тоже был отдельно от других! И еще стояла с десяток минут, пока ей не посигналили из ее автомобиля. Не обернулась на первый призыв.
Только после второго, более настойчивого, резко обернулась и зашагала обратно. Подойдя к автомобилю, резко распахнула дверь и громко, вызывающе сказала:
– А я знаю! Это он! Он!!!
– Садись, пожалуйста…, – попросил спокойный мужской голос. – Пусть остается все, как ты считаешь правильным…
Тищенко вышел из оцепенения только когда уже перестал ощущать запах выхлопа дорогого бензина, отдающего абрикосовой косточкой. Следователь прокуратуры однозначно понял, что он стал случайным свидетелем чужого признания. Хотя слова той женщины не были прямым доказательством его неожиданного предположения, отмахиваться от них, как от беспочвенных ему было нельзя. Он чувствовал это. Поэтому машинально запомнил номерной знак «американца» на котором уехала незнакомка.
