Россия Молодая. Том 1 - Михаил Ланцов

Вот и поплакался Петр в жилетку австрийскому послу, что на штурме Азова положил половину армии. Огненного припаса нет — все извели. С мушкетами да фузеями проблемы, больно изношены. Свинца на пули не хватает. Пушки хоть репой заряжай — все ядра извели. Да не просто так, а половину «старых, изношенных стволов, помнящих еще далекие древности» совершенно разорвало от напряженной пальбы. Причем Петр не просто так плакался, а еще и продемонстрировал совершенно потрепанные части стрельцов, которые возвращались из‑под Азова.

Само собой, это была «потемкинская деревня» наоборот. Набрали крестьян из‑под Тулы, на вид напоминающих узников Бухенвальда, благо, что это было несложно. При том уровне урожаев и агротехники настоящей проблемой являлось найти крепких и здоровых «пейзан», а не наоборот. После чего обрядили их в обноски, собранные с добровольцев из старых полков, зачисленных в стрелковые роты. Выдали списанные мушкеты самого убогого вида, которые даже стрелять не могут. И пустили по тракту Воронеж — Москва. Да не просто так, а приставив для пущей солидности бравых генералов с именем и походное имущество.

В общем, австрийскому послу хватило двух полков ряженых, чтобы уехать в Вену совершенно расстроенным. А уже через квартал Петру по линии иезуитов стало известно, что в Стамбуле очень обрадованы таким положением дел в армии далекой Московии. И уже назначили нового хана в Крым, дабы собрать все боеспособные части и вести их на помощь Мустафа–паше в Сербию под Белград.

— Патрик! — С довольной улыбкой воскликнул Петр, увидев стоящего за спиной дежурного генерал–полковника. — Заходи. Садись.

— Что‑то случилось? — На плохом русском поинтересовался шотландец, насторожено смотря на лицо русского царя, выражавшего необычайное довольство, чего обычно не наблюдалось.

— Операция «Большой куш» начинается.

— Но мы же не готовы…

— Сколько у нас войск?

— Три наспех развернутые пехотные бригады, батальон морской пехоты и шесть рот конных егерей. Суммарно около восемнадцати тысяч.

— Вооруженных новейшими французскими фузеями со штыком нашего производства. А егеря так и вообще — нарезными штуцерами под секретную пулю. Да и новых пушек отлито изрядно.

— И что с того? У Бахчисарая восемьдесят тысяч, да кое‑что в османских гарнизонах.

— Было.

— Что было? — Не понял Гордон.

— Ушли войска хана на запад — под Белград. Пять дней назад как прошли Перекоп. Скоро начнут через Днепр переправляться. Не все, конечно, но через перешеек прошло около пятидесяти тысяч, включая три тысячи мушкетеров личной гвардии хана.

— То есть…

— Да. Мы со своими восемнадцатью тысячами не встретим там достойного противника. Главное позволить войскам Саадета уйти подальше. За Днепр, а лучше за Дунай. Надежный заслон у днепровских переправ мы поставим. Думаю, две роты конных егерей справятся. Заодно и прочих разбойников погоняем.

— Но войска в пехотных бригадах не обучены совсем.

— Они набраны из охочих стрельцов и старых полков нового строя. У всех за спиной от двух и более военных кампаний. Да, они далеко не так хороши, как нам хотелось, но ведь все должности от звеньевого до бригадного командира занимают наши люди. Так что, не все так плохо.

— Эх… боязно мне. Очередной поход в Крым. Сколько их было?

— Скажи, разве мы с тобой, когда проваливали начатое дело? Излишне не переживай, Бог даст накажем супостата…. Вернем ему все годы набегов на Русь сторицей. Я верю, что Бог всегда помогает правому.

Глава 3

Стоял полный штиль. Теплая, нежная погода, буквально обволакивающая чуть маслянистым ароматом теплого моря. Три часа утра. Луны не было. Сплошная темень и тишина. Лишь на двух османских галерах, горели кормовые огни масляных светильников. Однако именно эта тишина и темнота скрывали от ненужных взглядов аккуратно крадущиеся малые галеры русских….

Абдула сонно потер глаза и потянулся. Очередная вахта на этой вонючей лоханке его сильно раздражала, в то время как большая часть команды отдыхала в этом городишке. Да практически деревне! Три сотни жителей… С ума сойти! Но он не роптал на свою судьбу. После того, что он учудил в Стамбуле, хорошо, что просто сослали в эти дикие места. Могли и голову снять.

Он стоял у борта и с довольным видом справлял малую нужду, наслаждаясь убаюкивающими звуками журчания струи. Но вот все закончилось. Османский моряк стряхнул свой «агрегат», убрал привычным движением в широкие шаровары и открыл глаза, намереваясь двинуться на свою лежанку. Но не тут‑то было. Прямо напротив него из ночной черноты выплыло черное лицо незнакомца, сверкающего лишь зубами да белками глаз в отблесках тусклого фонаря.

Абдула не успел даже крикнуть, как крепкие, практически заботливые руки зажали ему рот и быстрым движением перерезали горло. После чего аккуратно зажали, чтобы не дергался. Горе–моряк попытался, но куда там. Три крепких морских пехотинца знали свое дело, исполняя объект без лишнего шума.

Не прошло и пяти минут с начала этого абордажа, как майор Гордеев вытер лоб от пота, выступившего от напряженного ожидания и приказал пускать красную ракету. Галеры были захвачены чисто и находились под контролем бойцов роты морской пехоты.

— Как мы их! — Довольно отметил командир первой роты, непосредственно выполняющей это задание.

— Шалопаи какие‑то, — произнес Гордеев с недоумением и пожал плечами, вспоминая то, как их жестко гоняли в учебно–тренировочном центре «Заря» и к чему готовили. — Наверное, нас не ждали. А может и вообще сброд.

— Похоже на то, — кивнул капитан, наблюдая за тем, как с шипением в небо уходила сигнальная ракета.

Город вообще никак на этот микро–фейерверк не отреагировал, продолжая пребывать во сне, словно Османская Империя не воюет уже больше десяти лет практически на всех фронтах, а совершает визиты вежливости. Первая рота морской пехоты тем временем потихоньку «осваивала» трофеи, разворачивая их в сторону моря с помощью прикованных к скамьям рабов. Которые, кстати, даже не пискнули во время штурма и по возможности помогали, пару раз придерживая больно резво вырывающихся турок.

На востоке стала разгораться заря, посветлело небо, выхватывая из ночного сумрака спящий город. Все четыре галеры аккуратно отходили на север, дабы выйти из зоны действия одиноко стоящей, причем совершенно открыто батареи пушек.

Вдруг, эту утреннюю идиллию буквально разорвал солидный грохот бомбической пушки, что получилось отлить из конвертерной стали. Это вышедшие на позицию канонерские лодки начали объяснять Бахчисараю (то есть, руководству ханства) самым доступным языком «политику партии и правительства».

Что тут началось!

Но обстрел был недолгий. Было бы чего рушить! Шестнадцать стальных шаров калибром в двести пятьдесят миллиметров, начиненных черным порохом, разорвалось в Керчи всего за четверть часа. А потом, пушки замолчали и к берегу двинулись малые галеры, несущие на себе еще две роты морской пехоты. Причем не скрываясь и весьма не спеша. Да и чего бояться? Ту импровизированную и совершенно необорудованную батарею накрыли уже третьим выстрелом, побив и разогнав проснувшуюся и метавшуюся на позициях охрану.

Благодаря этому маневру городок оказался совершенно пустым, когда в него вошли морские пехотинцы. Абсолютно. Даже убитых не было, потому что канониры старались стрелять не в жилые дома.

— Эх… всегда бы так, — недоуменно посматривая на открытую калитку, произнес майор Гордеев, почесывая затылок.

— Не война, а черт–те что, — раздраженно фыркнул капитан. — У нас один всего раненый, да и тот ногу зашиб, когда на галере турок резал. Темно ведь было, а там бардак, беспорядок. Черт ногу сломит.

— Я хорошо помню кампании против Речи Посполитой покойного Алексея Михайловича… — чуть подумав, отметил майор. — Лучше так, чем как тогда в крови умывались. А вообще ты зря переживаешь. Все хорошо прошло. Вон, стрелки на стругах идут, а татар нет. Значит смогли их обхитрить. Значит не ожидали они нас. А это дорогого стоит.

Давлет Герай выхаживал с сильной нервозностью и раздражением, пытаясь собраться с мыслями. Только что прибыл гонец. Керчь пала. Быстро и бесславно. Но иначе и быть не могло. Кому ее защищать? Три сотни жителей и столько же солдат при нескольких пушках. Да еще дежурящие там две галеры для провинившихся моряков, которые, кстати, взяты на абордаж.

Он калга хана — второе лицо после него на этой земле[38]. Но хана нет. Армии тоже нет. И что делать в сложившейся ситуации он не понимал. Оттого и накручивал себя все сильнее и сильнее.