Последнее лето - твое и мое - Энн Брашерс

Он взял первую стопку пластинок и положил ее в коробку. Беря вторую стопку, он не мог не прочесть название альбома: «Their Satanic Majesties Request»[11]. Переворачивая конверт, заметил на манжетах своей темной рубашки светло-коричневую пыль. 1967 год.

Машинально он подошел к старому проигрывателю и включил его. Поднял пластмассовую крышку, чтобы проверить состояние рычага и иглы. Подул на иглу. Потом осторожно вынул пластинку из обложки. Она прекрасно сохранилась в бумажном конверте. Отец всегда с уважением относился к своей музыке.

Пол положил пластинку на проигрыватель и придвинул к ней иглу. Он вспомнил эти огоньки, как у НЛО, но в детстве он видел их снизу. Он вспомнил также, что представлял их себе как трехмерное пространство, в которое можно забраться. Он даже не думал, что до сих пор все это помнит.

Он вспомнил, как маленьким пытался поставить иглу на край пластинки и как игла все соскальзывала и скреблась по канавке, издавая ужасный треск. Ведь ему совсем не нравилось ставить иглу на те канавки, где уже можно было услышать песню. Надо было слушать с самого начала. Надо было правильно поставить иглу.

Пол осторожно опустил иглу, и движение его руки заставило память совершить следующий оборот. Собственная рука представлялась ему рукой отца. В его воображении возникли руки отца.

Он сел на пол и стал слушать. Он слушал песню «Она как радуга». Потом обхватил голову руками и улегся на ковер. Он не сопротивлялся обрушившейся на него тоске. Тоске по дому и всему, что здесь происходило когда-то. Тоске по тому мигу, когда он позволил себе захотеть оставить дом для Алисы.

Он жалел, что допустил такую мысль. Ведь он знал, что это ловушка. Знал еще тогда, но тем не менее сделал это. Всю жизнь он сторонился этой ловушки, однако пошел напролом и попал в нее.

Да, она жестока, а он глуп. Он винил ее за то, что она ушла, но себя винил больше. Он слишком ее любит. Все дело в этом.

Какой-то частью своего существа он хотел позвонить ей, чтобы хорошенько отчитать. Он представил себе, как она станет пытаться применить к нему ту изматывающую стратегию, когда женщина предлагает остаться в друзьях. Она успела разбить ему сердце, и он не собирался позволить ей перебирать осколки, выискивая то, что может ей еще пригодиться. Он не даст ей возможности облегчить чувство вины, оставшись ее другом. Но, так или иначе, ему не пришлось ее отчитывать, потому что она не позвонила.

Проснувшись на следующее утро, он увидел разбросанные повсюду пластинки и пирамиду из коробок, минус коробка наверху.

Эта задача, похоже, потребует от него большего, чем он в состоянии сделать. Направляясь к парому, он понял, что вот сейчас воздвиг еще одну преграду между собой и выполнением этой задачи.

— Ладно, это здесь.

Алиса открыла дверь фитнес-центра и впустила Райли внутрь.

— Что здесь?

— То, что я хотела тебе показать.

— Это фитнес-центр?

— Да, — сказала Алиса.

Она вынула карточку и провела ею по сканеру, чтобы пройти через турникет.

— Ты — член этого клуба?

Райли вошла в лифт вслед за ней, и Алиса нажала кнопку верхнего этажа.

— Ну, не совсем. Иди за мной.

Выйдя из лифта, Алиса провела сестру через раздевалку в огромный застекленный павильон. Стены были выложены кафелем цвета морской волны. Повсюду стояли растения в кадках. Но больше всего поражал вид из окон — по одну сторону река Гудзон, по другую Центральный парк. Если подойти к стене и прижаться к стеклу, то можно было увидеть с южной стороны Нью-Йоркскую гавань.

— О господи.

— Красиво, правда?

— Я и не знала, что здесь есть такое.

Алиса опустилась на колени и погрузила руку в воду.

— Самая теплая в Нью-Йорке.

— Правда?

— Попробуй. Богатые люди не любят холодную.

— Она действительно теплая.

В глазах Райли можно было прочесть вопрос.

Алиса вынула карточку и подала ее Райли.

— Да-да. Твой абонемент на плавание.

— Ты шутишь?

— Я не могла купить полный абонемент.

— На что же ты купила этот?

— У меня дешевая аренда.

Райли рассмеялась.

— Не могу поверить тебе, Ал.

— Тебе необходимо плавать. Вот здесь и будешь.

— Не могу поверить, что могу здесь плавать.

— В любое время, какое тебе понравится.

Алисе вдруг показалось, что Райли готова расплакаться, и это было так непривычно, что испугало Алису. Но в следующий момент Райли уже возилась со своими туфлями, потом без церемоний сложила руки над головой и, как была в одежде, нырнула в теплую воду.

Теперь уже Алиса готова была расплакаться, а Райли, довольная, плескалась в воде, и мир продолжал вращаться.

Они шли домой пешком по Амстердам-авеню все двадцать кварталов — Райли, ковыляющая в Алисином свитере, куртке и слишком длинных брюках, и Алиса, размашисто шагающая рядом с ней в двух, надетых один на другой, махровых халатах и размахивающая пластиковой сумкой с мокрой одеждой.

Глава шестнадцатая

ЧУЖАЯ СВАДЬБА

Полу совсем необязательно было присутствовать на свадебной церемонии Меган Кули. Верх и низ его костюма принадлежали разным смокингам. На нем были коричневые ботинки и голубовато-зеленый галстук.

Можно было найти и более простой способ увидеть Алису. Например, он мог бы позвонить по домофону в ее квартиру или позвонить ей по телефону. Однако в любом из этих случаев свой звонок он объяснить бы не смог.

— Это Диана, — представил он миссис Кули свою девушку после того, как поздравил мать невесты.

Какой же по-особому счастливой выглядела именно эта мать, пристраивая именно эту свою дочь.

Он увидел и поприветствовал несколько других семей с Файер-Айленда. Гринблатты, и Макдермоты, и Розенхеймы. С каждой из этих семей у него было что-то связано. У кого-то он стащил велосипед, к кому-то влез в дом, кому-то засорил туалет, кому-то испортил динамик. Они прощали ему, потому что он был богатым и у него умер отец.

Отбросив волосы с глаз, Пол мельком оглядел собравшихся. Со времени любительской стрижки, сделанной Алисой, он так и не удосужился постричь свою отросшую взлохмаченную шевелюру. Отросшие волосы послужили проверкой качества стрижки, и оно оказалось никудышным. Однако он не пошевелил и пальцем. Хотя он и проклинал ее многие бессонные ночи напролет, но все же продолжал за нее цепляться. Всегда ее ненавидел, всегда цеплялся — и всегда по одной и той же причине.

Если не считать краткой интерлюдии, когда он любил ее открыто. Она хотя бы вспоминает об этом? Вспоминает ли она об этом хоть раз на каждый миллион его разов? Алиса обвиняла его в амнезии, но больше всех страдает этим недугом именно она.

Они сидели в церкви со стороны семейства Кули, ближе к выходу. Он смотрел вперед. Итан и Джуди — близкие друзья семьи невесты. Они должны быть впереди. Он высматривал волосы Алисы.

Что, если она не пришла? Если она не пришла, значит, он потратил уйму лишней энергии.

Он не думал о собственной внешности, но посмотрел на Диану, которая была красивее Моники и имела не такой вызывающий вид. Он совершенно позабыл о существовании какой-то там невесты, но вот все поднялись, и по проходу между сиденьями прошествовала невеста.

Вот теперь пора. Все поднимались с мест и поворачивались в сторону выхода. Он вытянул шею. Наверное, он был единственным, кто смотрел не в ту сторону. И вот он увидел ее. С одной стороны от нее стояла Райли, с другой — ее отец. Так ему показалось. Ему были видны лишь их части. Джуди со своей серебристой камерой высовывалась на половину прохода. Пол почувствовал, что мать Алисы досадует на нее. Но, едва заметив в себе этот порыв навстречу, он сразу погасил его.

Ему хотелось думать, что Диана красивее Алисы, и он пытался себя в этом убедить. Вполне возможно, что для объективного взгляда так и было. Но он не мог заставить себя так думать, и это его раздражало. Как можно принудить себя любить одно больше другого? Как можно изменить свои вкусы? Он вспомнил, как однажды Джуди рассказывала, что в подростковом возрасте обнаружила, что от шоколада у нее появляются прыщи, и она научилась его не любить. Эта была одна их тех случайностей, о которых он часто задумывался.

Его заметила Райли и помахала рукой. Ее улыбки было достаточно, чтобы настроение его изменилось. На миг он вновь стал человеческим существом. Он помахал ей и искренне улыбнулся в ответ. Он хотел быть ее другом Полом, проявить себя с лучшей стороны. Перестать быть нервным и озлобленным.

Что Райли подумает про Диану? Про него она подумает, что он плут, каких мало. Лет пять или даже три года тому назад она сказала бы ему это в лицо, но сейчас не станет. От этого было немного грустно.

Райли была в платье. До него это дошло не сразу. Немного мальчишеский вид, как всегда, но какая она хорошенькая в этом платье. Он вообще когда-нибудь видел ее в платье? Неужели Райли наконец-то входит в тот приземленный мир, где, передвигаясь ощупью, живут все прочие люди? Он и в самом деле не мог ее там представить.