Гулящая - Панас Мирный

Христя задумалась. По спине у нее пробегает озноб, голова горит-пылает, в глаза будто кто песку насыпал. Она попыталась подняться и сразу села, ноги у нее подкосились. Она сидела, печально склонив голову, и слушала, как звенит-гудит у нее в ушах, как тревожно бьется сердце.

- А ты здесь спала? - услышала она подле себя. Это спрашивал Загнибеда.- Знаешь что? - продолжал он.- За то, что ты верно служила, усердно трудилась,- на вот тебе, и ступай себе с богом!- И он сунул ей в руки какую-то бумажку.

Христя поглядела на бумажку - серая, новенькая,- она сроду такой не видала; помяла в руках - хрустит... "Деньги это или так, клочок бумаги?.." Долго она глядела на бумажку, долго ощупывала ее. "Надо показать... расспросить..." И она спрятала бумажку за пазуху. Глянула - а подле нее ни души... Она сидела как шальная и думала...

Солнце поднялось над горизонтом; первые его лучи затрепетали над землей; туман редел, оседая на траву обильной росой; с улицы доносился говор и крик... Это люди спешили на базар.

"И правда, чего мне тут сидеть? - подумала Христя.- Расчет получила... пойду на базар, может, кого из своих, деревенских, увижу,- попрошу, чтобы подвезли домой".

И, поднявшись, она тихо пошла со двора. На улице на нее вдруг напал страх. А что, если Загнибеда бросится за нею и вернет назад? Скорее, скорее беги, Христя, домой!

И глухими улицами, обходя базар, она ушла из города.

7

Уже целую неделю Христя живет в деревне, а страхи у нее не прошли. Мертвая хозяйка, как призрак, стоит у нее перед глазами... Когда она остается одна в хате, ей сразу начинает мерещиться желтое тело в черных синяках, измученное лицо со страшно выкатившимися глазами. Христя боится оставаться одна. Пойдет куда-нибудь мать, и она за нею, а наступит вечер ей и с матерью страшно. На улицу к девушкам - ни за что! Уж Горпина с подругами и так и этак к ней приступали - не идет. Слух прошел по деревне, что это неспроста. А тут еще Приське как-то деньги понадобились, и она попросила Карпа разменять бумажку, которую принесла Христя.

- Да ведь это полсотни рублей! - воскликнул Карпо.

- Полсотни?..- изумилась Приська.- Полсотни! Это ведь - большие деньги. Откуда Христе взять такие деньги? - И тяжелые мысли закрались в сердце старухи.

- Где ты взяла эти деньги? - глядя в упор на дочь, спросила она у Христи.

- Хозяин дал.- И Христя рассказала, как было дело.

Приська держала кредитку, пристально глядя на дочь, и не замечала, как дрожит у нее в руках эта бумажка.

- Ты врешь! - сурово крикнула она и еще пристальней поглядела в глаза дочери, словно хотела заглянуть ей в самую душу.

Христя в лице изменилась. Что это - и мать не верит?!

- Знаешь, сколько тут? - спрашивает Приська.

- Почем же я знаю!- отвечает встревоженная Христя.

- Пятьдесят рублей... Где ты их взяла? - пристает мать.

Христя заплакала

- Боже! И вы мне не верите! - воскликнула она.- Недаром эти проклятые деньги как огнем жгли меня, недаром я не хотела их брать... Сама не знаю, как они очутились в руках у меня.

- Да я... верю... Я - верю... тебе, мое дитятко... только,- со слезами начала Приська,- такие деньги даром не достаются... Да тут еще - эта смерть... Не погуби, ты себя и меня с собой вместе! - заплакала мать.

Христя не знала, что сказать матери, не понимала, на что та намекает.

- Разрази меня бог, коли я украла! - только и ответила Христя.

Приське жаль стало дочери: "Нет, она, не такая,- думалось ей.- И взбредет же такая глупость в голову? Ребенок, совсем ребенок,- жалела мать Христю, глядя, как она, плачет.- Скорее всего - хозяин ошибся. Разве мало у него было хлопот с покойницей? Наверно, ошибся. Не буду я менять эти деньги - спрячу. Может, он опомнится да спохватится, тогда и отдам ему. К чему нам такие деньги? Человек ошибся, а мы утаим... Бог с ним и с его деньгами! Хорошо и то, что Христю отпустил раньше срока".

И Приська, хоть и нужда была в деньгах, не пошла менять бумажку, а спрятала ее подальше в сундук.

Кажется, кому бы знать про эти деньги?

Да вот беда: Карпо не выдержал и рассказал в шинке, какие, мол, в городе заработки хорошие. Люди тут же эту молву подхватили - и пошла она, как волна, гулять от хаты к хате, с одного конца деревни на другой.

- Ведь вот поди ты с этой Христей Притыкой! За такое малое время такую уйму денег принесла! И старуха-то ведь только одну бумажку показала, а бог его знает,- их у нее, может, целый десяток, а то и побольше! Чуднo только, что уж очень легко они девке достались... Не было ни гроша, и вдруг сразу такая прорва денег! Что-то тут не так, что-то тут да есть,- судачили люди.

- Что-то тут да есть! Знаем мы, что: украла, а нет... так там, в городе, до таких дебелых охотников много найдется,- говорил Супруненко.

- А, пожалуй, дядько Грицько прав! - поддержали его мужики.

- Значит, на легкие хлеба пошла? - спросил один.

- Похоже на то,- прибавили бабы.- Недаром глаз не кажет. Звали девки гулять - не идет. Все что-то печалится, о покойной хозяйке убивается.

- Да не помогла ли она ей упокоиться? - ухмыляясь, подливал масла в огонь Грицько.

Всякая новая догадка, Грицька вызывала новые толки и пересуды. По деревне ходили страшные слухи. Одни говорили, что Христя продалась какому-то еврею; другие - что обокрала хозяев и сбежала; третьи - что связалась с самим хозяином и они вместе укокошили хозяйку, что домой она пришла только переждать, а там опять пойдет в город,- но уже не служить, а хозяйничать на добре покойницы... Где правда, где ложь - никто не знал... Слышали, что есть деньги, вот и доискивались, откуда могли они взяться...

- Этого не утаишь! Это выйдет наружу! - говорили люди и сторонились Приськи. Уж на что Одарка, и та, не добившись у Приськи толком, где Христя взяла деньги стала ее сторониться. Бог его знает! может, и впрямь дело это нечисто - лучше подальше, а то как бы и самому не попасть в беду.

Все эти толки и пересуды не доходили до Приськи и Христи. Христя только заметила, что девушки стали ее сторонится, никогда не заглянут к ней, а встретятся, то ли скажут словечко, то ли нет - и прочь бегут от нее!.. А Приська? Приська, та привыкла всегда быть одной, ей и невдомек. Одно только чуднo ей: что это Одарка не заходит? То, бывало, если не Одарка у нее, то она у Одарки; а тут и Одарка не идет, и ей как-то неловко навязываться.

Прошла еще неделя. Кто-то побывал в городе и привез новость: Загнибеду посадили в тюрьму за то, что он задушил жену. Будто отрыли ее и нашли синяки на теле.

Одарка передала эту новость и Приське, увидев ее как-то со своего огорода.

- Слыхала? - спросила Приська у дочери, вернувшись домой, и рассказала все, что передала ей Одарка.

Христя побледнела как полотно... "Так вот оно что; за то он и заплатил мне такие деньги, чтобы я молчала",- подумала Христя. Но матери ничего не сказала.

Невеселые легли они спать. Христе не спалось; новость не выходила у нее из головы, от печальных и тяжелых предчувствий щемило сердце. Спала ли Приська? Бог его знает: темно - не видно, а Приська молчит.

В этой невозмутимой тишине издали донесся вдруг глухой говор, послышался шум шагов. Вот он все явственней, ближе... Уже и собака залаяла во дворе; говор слышен возле хаты.

- Эй, вы! Спите там! Отоприте!

Христя услышала голос Грицька. Словно кто ножом полоснул ее по сердцу.

- Кто там?

- Вставайте. Зажгите свет да отоприте! - кричит Грицько.

- Не пускайте, мама! Не пускайте...- в испуге говорит Христя.

- Кто там, спрашиваю? - все еще кричит Приська.

- Отопри - увидишь.

- Не отопру, пока не скажете, кто вы такие,- говорит Приська.

- От-творяй! а то хуже будет, если сами от-творим! - крикнул чей-то незнакомый голос.

"Господи! Разбойники",- вся дрожа, подумала Приська.

- Да отопри ты,- сказал Грицько.- Становой тут. С дочкой твоей пришел познакомиться,- прибавил он.

У Приськи отнялись ноги и руки. Насилу зажгла она свет и отворила дверь.

В хату вошло целых пять человек: становой, его писарь, Грицько, Кирило и Панько - другой сотский.

- Где она? - спросил становой; обращаясь к Грицьку.

- Да вот эта, молодая,- показал тот на Христю.

- Ты Христина Притыкина? - спрашивает становой.

Христя молчит, стоит перед становым ни жива ни мертва.

- Она, она,- отвечает Грицько, сверкая глазами.

- Ты служила в городе?

- Служила, ваше благородие,- кланяясь в ноги, отвечает за Христю Приська.

- Не тебя спрашивают!

- Служила,- отвечает и Христя.

- У кого?

- У кого же я служила? У Загнибеды.

- Ты не видела или не рассказывал ли кто тебе, как его жена умерла?

- Я тут была...- робко начала Христя.- Хозяйка домой пустила мать проведать... Возвращаюсь в воскресенье под вечер - в доме никого не слышно. Я - в комнату: а там хозяйка уже без языка лежит.

- Что же она - больна была?

- Видно, больна, потому что не говорила.

- Хм...- оглянувшись, хмыкнул становой.- Так она больна была, когда ты уходила домой?

- Нет, здорова; а вернулась я и застала ее больную.