Дневник 1984-96 годов - Сергей Есин

На встрече много "оттуда", в том числе целая группа из Мюнхена. Я постепенно стал во всем этом разбираться. Это люди ангажированные, довольно настойчивые, принципиальные, враги нашего порядка. "Ребята" из "Граней", Кронид Любарский, ведущий список политических узников.

Как и в первый день Е. Эткин, Любарский в своем докладе непримиримо не только попытался свести счеты с прошлым, но и дискредитировать настоящее. Он сидел, его можно понять. Но желает ли он добра и перемен нам? В его выступлении была какая-

то передержка, какой-то расчет на эмоции аудитории. Пришлось выступать мне. Удачно ли я это сделал? Думаю, для себя лично — неудачно. Наташа Иванова трещала в интервью "Голоса Америки", ко мне никто не подходил. В перечислении писателей я оговорился, эта оговорка как-то коснулась Г. Белой. Я говорил о том, что, несмотря на то что мой отец сидел по знаменитой статье 58–10 и я сам рос обездоленным ребенком, у меня нет ненависти к стране. Эмоциональный накал по возможности снял. Председательствующий все время меня одергивал. Бог с ним, сегодня последний день. Эти люди все между собой знакомы, я — нет. Лишь бы хватило сил. Еще эти поганые деньги, которые надо истратить.

Все время думаю о романе. Может быть, следующую главу сделать с материалом этой поездки? Мой герой обращается к сестре: куда ты поедешь? Воспоминания о событиях?

5 марта, суббота. Слава Богу, вчера все вроде закончилось. Закрылись. Мы уже в Копенгагене. Из-за досадной оговорки с Белой мы не разговариваем.

Господи, как велико у всех наших стремление понравиться! Как велико чувство модного несогласия. Под конец мне понравился Дудинцев, и естественен Искандер.

Вечером состоялся прием в издательстве "Гюльдендель". Старинный, XVIII века, дом, наверху, в бывших "складских" помещениях, нас покормили ужином. Обычным, по датским меркам, но вкусным. Понравился фруктовый салат, это я возьму на вооружение.

На вечере Г. Белая произнесла тост, который мне кажется очень занятным по психологии. Она рассказала, как в свое время ее позвали обсуждать спектакль в Театре на Таганке по мотивам произведений Исаака Бабеля. Поставил его Ефим Кучер. Спектакль ей не нравился. Муж, когда она уходила из дома, ей сказал: ты там особенно не эстетствуй, дело касается не Бабеля, а Юрия Любимова. И она пошла "воевать за". С гордостью потом она привела слова Любимова, сказанные ей после обсуждения, о том, что он, Любимов, не знал, какого друга приобрел в этой сече.

За ужином сидел с переводчиком. Его зовут, кажется, Флорейом, по-московски, как он говорит, — Коля. Рассказал целую историю своей женитьбы в Москве. Как девушка оставила его на старом Арбате в коммунальной квартире. Как старухи допытывались, кто он — осетин или болгарин. Как он женился на ней, перипетии оформления этого брака. Как датское посольство написало бумагу, почему его надо срочно женить: предоставляют работу, необходимо выехать, опоздает — работа пропадет. Какое у этих посольских датчан знание русской и советской психологии! Но поразительно, как посольство страны занимается судьбой и счастьем одного человека!

Подарил вчера Анатолию Гладилину, с которым знаком еще года с 62-го, работая в газете "Московский комсомолец", книжку. Сверху написал из Пушкина "Клеветникам России" и т. д. Шутка. Две дивные книги мне подарила М.В. Розанова.

Все утро читал "Синтаксис". Поразительные вырезки участия писателей в 37-м году. Все это в основном, из "Литгазеты" за 1937 год. В поддержку процессов писали В. Шкловский, А. Новиков-Прибой, Вс. Вишневский, Л. Леонов, Л. Савин, В. Гусев ("На Дальнем Востоке, в тайге суровой, Боец-пограничник на землю упал. Это его благородной кровью Бандит Сокольников торговал. Школьники киевщины в тетрадях Пишут стихи о своей стране. Это их счастливое детство Радек хотел спалить на фашистском огне. Страна заводы свои растила. Зажигала огни молодых городов. Это их, нашу гордость и нашу силу, Взорвать и разрушить хотел Пятаков"), М. Ильин, С. Маршак, Мих. Зощенко, Саянов, Л. Соболев, Ю. Либединский, Мих. Кольцов ("Убийцы из Ленинградского центра", 22.XII.34), Н. Огнев, Скиталец, Н. Тихонов ("Честные советские работники смотрят на них сейчас и не понимают, откуда взялись эти кровавые шуты…?" — Какой стиль!), Джамбул, народный поэт Казахстана ("Спасибо, Ежов, что, тревогу будя, Стоишь ты на страже страны и вождя!"), Киршон, А. Фадеев, Ю. Тынянов ("В этом все дело, они — чужие всей стране, всем людям, которые дышат ее воздухом"), К. Федин, Р. Фраерман ("Мы вытащим их из щелей на свет"), К. Финн, Е. Долматовский, И. Бабель (в статье "Ложь, предательство, смердяковщина" — "Скоро двадцать лет, как Союз Советов, страну справедливую и созидающего труда, ведет гений Ленина и Сталина, гений, олицетворяющий ясность, простоту, беспредельное мужество и трудолюбие"), Г. Яшвили, В. Ставский, Е. Габрилович, Б. Лавренев, Мих. Голодный ("Напрасно взгляд от страха мутнеет, Зовет на помощь мир господ. К вам, Тухачевские и Пути, никто на помощь не придет").

31 марта, четверг. Совершенно разленился и не пишу дневник. События есть или их нет? В "Советской культуре" опубликовали мою статью об Афганистане, а в "Собеседнике" — письмо. По ТВ рассказывал о Дании. Страшно злобствовал на Н. Иванову. Смотрел "Собачье сердце" в Детском театре в постановке Г. Яновской — очень понравилось. Все это время много думаю и занимаюсь ТВ. Скорее, играю в него. Много думаю, что надо сосредоточиться на главном — на литературе по сути, ничего, кроме литературы, меня не интересует, но каждый раз собственное честолюбие и чужие дела подхватывают меня и несут. Пишу роман. Много думаю о перестройке и стране. Что же со всеми нами будет? Быть без родины, только с самим собой — этого мало. Жизнь почти проиграна. Если бы хватило сил и получился роман. Но теперь вопрос: будет ли он прочтен? Болею, насморк. Но скоро расцвет весны и лето.

3 мая. Как и всегда, когда идет роман, дневник не пишется. На майские праздники в Болшево сделал несколько страниц, но ключевых. Не потерять темы и — дальше. Вчера вечером были с Валей у Абуладзе в гостинице "Москва". У меня есть с ним схожесть не декларируем! Пора уезжать на дачу.

8 мая. Приехал с дачи. Занимался там романом, чтением, красил полы. Долго гулял вдоль реки, придумал концепцию "развода" для романа.

10 мая. Сегодня уезжаю в Тамбов на Совет по прозе. Опять скликает С.П. Залыгин. С утра написал свою страницу. На роман времени катастрофически не хватает. Ведь как писатели в прошлом веке писали: они сами себе ботинки не чистили, рубашки не гладили, белье не стирали. Кухарки готовили обед. Я взялся за слишком большой кусок. Много думаю о перестройке. Все газеты и "Огонек" полны разоблачительных материалов. Я ведь хорошо знаю прессу. В этой ситуации главное — заниматься своим делом.