Дети неба / Дети Солнца (СИ) - Елегон Веся

Во-первых, Афанасий Петрович прокричал:

— Анна, это он их убил!

А во-вторых, это был он — почивший прошлой ночью Вархаэриус.

(Вот же живучая мразь!) — восторженно пронеслось в моей голове прежде, чем я врезалась в тритоса, сбив его с ног, и мы вместе, подняв облако пыли, влетели в кучу бетонных осколков, что совсем недавно были стеной.

Глава 22

Дни слились в один цельный серый кусок, мешая прошлое с будущим. Ни в том, ни в другом не было теперь надежды, которую я своими же руками уничтожил, отрубив собственному брату голову. До сих пор помню его удивленный взгляд.

Но хуже всего не это. Нет. Просто мне кажется, что я окончательно спятил. Великое Изменение все-таки отняло у меня разум, поэтому я до сих пор чувствовал, что поступил правильно, что выбрал единственно возможное для себя решение. Я убил Кроногана, а вместе с ним, возможно, последний шанс моего народа на возвращение домой, но спас человека…

Зарычав, саданул рукой по колонне, поддерживающей сводчатый потолок. Строение отозвалось жалобным стоном, но выстояло.

В этот момент за моей спиной раздались шаги.

— Конгор, пора отправляться.

Солдат стоял, уставившись в пол, стараясь не смотреть в мою сторону.

Никто до сих пор не знает, что тогда случилось с главным глогом, ведь я уничтожил каждого тритоса из тех, что находились на тот момент на земле. Никто не знал, но многие прятали глаза, догадываясь, что я не просто так единственный остался в живых.

Губы самовольно растянулись в плотоядной улыбке, выдавая рвущееся наружу безумие, и я дернул головой, пытаясь отогнать шепот, что с каждым днем становился все сильнее и отчетливее. Отчетливее настолько, что оставаясь наедине с собой, я уже мог различать слова — «иди», «иди к нему».

Куда идти и к кому — я отчаянно делал вид, что не понимаю. Но, к сожалению, я знал…

— Конгор Велизар? — позвал меня солдат.

Я отмахнулся от звучащего в голове навязчивого шепота и вышел из зала, что служил мне временным пристанищем. Это место люди называли храмом и поклонялись здесь своему Богу. На сводчатых потолках и стенах были изображены лики святых. Странное место. Здесь безумие немного отступало, освобождая крупицы моего разума давно утраченному спокойствию.

На площадке возле храма стоял корабль. Он был необходим для перевозки людей. Нужно было вернуть проверенную партию и набрать следующих. Собрание Древних приказало во что бы то ни стало привести в исполнение план Кроногана — отыскать Нулевого и возродить душу планеты. Мне было не трудно убедить их в том, что я не помню облик человека. Достаточно было одного моего слова. Сын Вечноживущего не мог врать. Как и не мог поступить во вред своему народу, наплевав на цель, что на протяжении тысяч и тысяч лет была смыслом всей его жизни.

Поднимаясь на борт корабля, я вдохнул свежий воздух. С того дня, когда я выдернул тело Нулевого из терзающих его светящихся щупалец, планета изменилась. Будто в этот мир снова вдохнули жизнь.

Левое плечо ныло. Ожоги, полученные от прикосновения щупалец, не заживали.

А боль приносила наслаждение, будто след от касаний человека. Я до сих пор чувствовал на своих руках вес тела Нулевого. Это наваждение было сильнее, чем разрушительная мощь Великого Изменения.

Планолет поднялся вверх, закручивая воздух в спирали, поднимая крупицы земли и пыли. Я облокотился плечом на выступающий край открытого выдвижного люка, рассматривая развалины города, проплывающие под кораблем.

Сегодня снова тоже убежище.

(В прошлый раз там был он. И он узнал меня.)

От одной этой мысли стало жарко, и я распахнул ворот плаща, подставляя пылающую кожу холодным порывам врывающегося в салон ветра. Но холод не приносил облегчения. Я бы подумал, что моё тело подхватило какую-то земную заразу, но переход в энергетическую форму не спасал положение. Совсем не имело значения — есть ли у меня тело или нет, жар никуда не исчезал. Видимо, поражен был мой разум.

И может стоило сдаться и прекратить разрушать будущее своего народа, но каждый раз я давал себе еще один день и все вспоминал…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда я начал наказывать себя за то, что совершил в тот первый вечер на Земле, встретив человека?

(Ведь я действительно мог убить его.)

От осознания невозможности что-либо изменить сжал кулаки так сильно, что несколько костей хрустнуло, ломаясь. Разжал ладонь, с интересом рассматривая повисшие пальцы.

Это тело. Этот облик. Что заставляет меня цепляться за него?

(Я хочу, чтобы человек узнавал меня. Мне это необходимо.)

Кости медленно срослись, я пошевелил восстановившимися пальцами.

Планолет приземлился, я выдохнул и спустился на землю. За моей спиной толпились люди, бледные и, казалось, лишённые жизни, но все еще каким-то чудом держащиеся на ногах и даже способные двигаться. Обычные люди, побывавшие в Колыбели Души, удивительно, что после этого они оставались в живых. Помести туда одного из нас, ни один бы не выжил. Сказывалось родство людей с Душой их планеты. Даже уничтоженная она все еще узнает своих детей.

Прошел к убежищу туда, где уже ждала открытая дверь. — выжившие встречали своих.

(Нужно побыстрее с этим закончить.)

Понадобилась вся моя выдержка, чтобы не обернуться в сторону шоссе, где прошлой ночью видел его. Тогда не удержался и последовал за Нулевым. И это едва не стало фатальной ошибкой. Один из солдат следил за мной и видел человека. Даже попытался напасть, посчитав, что я нахожусь в опасности. Хорошо, что Дмитрий был поблизости. Он избавился от случайного свидетеля таким способом, который не вызовет вопросов у совета. Я чувствовал благодарность. И это тоже раздражало.

Но больше всего бесила ненависть, звучащая в голосе Нулевого. Хотя я понимал все, но хотелось чего-то другого, на что я не мог рассчитывать. Не то положение…

Вошел в зал убежища и остановился в центре. Там уже толпились испуганные бледные люди, огромными расширенными от страха глазами высматривающие за моей спиной своих близких.

Обычно процедура отбора не требовала моего участия. Солдаты возвращали проверенных и забирали тех, кто еще не проходил проверку. Поэтому я стоял, погрузившись в свои мысли, прокручивая в голове мельчайшие подробности вчерашней встречи.

Удивительно, но в глазах Нулевого я никогда не видел страха. Даже в тот момент, когда человек понял, что я сейчас убью его, только удивление… И прошлой ночью только решимость убить или быть убитым, но все равно не отступить и пытаться до самого конца уничтожить того, кого он ненавидит искренне, всей душой своей.

Рана, оставленная огрызком, который Нулевой зовет своим мечом, гулко толкала и не заживала. Я мог управлять этим телом, мог принимать любую форму, мог исцелять любые раны, но не ту, что нанес Нулевой, так же, как и те, что оставили энергетические щупальца — жалкие останки Души.

(Мы бессильны там, где прикасается Душа), — слова Кроногана всплыли в сознании.

(Даже после смерти ты не можешь заткнуться…)

— Конгор, здесь дезер, хочет что-то сказать.

Я нехотя вынырнул из своего раздражения и взглянул на подошедших. Рядом с солдатом стоял человек — главарь выживших — дезер.

Во взгляде человека плескалась ненависть, но тот справился со своими эмоциями и, кивнув в знак приветствия, произнёс:

— Конгор, думаю, я знаю, кого вы ищите.

Стоящие рядом солдаты умолкли, прислушиваясь к говорящему.

— Вы видели ее прошлый раз — эта девушка, худая с длинными черными волосами и мечом. У нее незаживающая рана на груди, которая светится синим. Я расскажу вам, где она сейчас, — дезер замолчал, словно все еще сомневался, стоит ли это говорить, но через секунду, решившись, продолжил. — Там есть еще люди. Пообещайте, что их вы не тронете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мне хотелось заткнуть говорившего, но рядом были свидетели. И я кивнул:

— Продолжай.

— Здесь недалеко. Через шоссе. В третьей высотке. В той, у которой полностью разрушен верхний этаж. На восемнадцатом этаже, в угловой квартире, справа от лестницы. Заберите ее, но не трогайте ребенка и старика, — попросил дезер, опустив глаза и ссутулившись.