Война HAARP-2 - Василий Головачев

С тихим гортанным вскриком парень выронил пистолет, попытался отскочить, но Афанасий удержал его за отвороты куртки и крутанул вокруг себя, помня, что за спиной стоит машина и в ней двое наверняка вооружённых людей.

Он не ошибся. В спину боевика с противными мокрыми шлепками вошли три пули, он вздрогнул, переставая сопротивляться, но Афанасий продолжал удерживать его, уже мёртвого, ожидая продолжения стрельбы, но её всё не было, и вдруг мотор фургона взвыл, грохнула дверца кабины, закрываясь, и машина, буксуя в грязи, поползла через поле к белому вертолётику, готовому подняться в небо.

Афанасий отшвырнул тело боевика, бросился вслед за фургоном, увязая в рыхлой земле по щиколотки.

– …и-ир! – донёсся чей-то близкий крик.

Он оглянулся.

«Шестидесятый» стоял на поле в сотне метров. От него по полю к белому вертолёту и микроавтобусу бежала цепочка смутно видимых фигур.

– Командир! – снова прилетел тот же крик; это был Дохлый.

– Дуня! Там! – ткнул рукой в фургон Афанасий, продолжая бежать. – Дед!

Неизвестно, услышал его сержант или нет, но с поля донеслись звуки выстрелов, и микроавтобус, развернувшись, остановился.

– Не стреляйте! – изо всех сил крикнул Афанасий.

Финальный рывок был слишком трудным, зашлось сердце, но он гнал себя в последней надежде, что успеет, и наверно дал понять Джонсу, что не остановится ни перед чем, да и цепь высадившихся из «шестидесятого» бойцов была близко, и Джонс дрогнул. Выскочив из фургона, метнулся к своему вертолёту, нырнул в кабину, не дожидаясь водителя и бойцов в салоне автомашины, оставив их спасаться самим.

Лопасти «Ансата» закрутились быстрее, он оторвался от земли, косо пошёл к близкой лесополосе.

Стрелок из ПЗРК, пришедший в себя, вскочил, бросая взгляды вокруг, хлопнул почти неслышный выстрел, и боевик осел на кучу сопревшего сена.

Афанасий, преодолев приступ слабости, добежал до фургона одновременно с кем-то из команды «шестидесятого», первым ворвался в салон мини-вэна. Ему навстречу вскинулась рука с пистолетом, но сзади треснул выстрел, и рука исчезла. Второго боевика в кабине успокаивать не пришлось, он до сих пор лежал на сиденье рядом с Дуней и, похоже, уже не дышал. Девушка, не в силах избавиться от его присутствия, только спихнула его голову со своего плеча.

Афанасий одним толчком сбросил тяжёлое тело в проход между сиденьями, обнял жену, бормоча какие-то успокаивающие слова, осторожно снял с губ скотчевую наклейку.

Дуня всхлипнула, содрогнувшись:

– Фаня!

Кто-то сунул ему нож.

– Командир, держи.

Он разрезал на руках девушки ременную петлю, они обнялись.

– Всё в порядке, родная, всё хорошо! Цела? Руки-ноги? Тебя не били?

Она помотала головой, цепляясь за него из последних сил.

– Нет, только лапали.

– Командир!

Он вспомнил о старике.

– Выходи отсюда, там наши, сможешь?

– Только с тобой!

– Я деда посмотрю. – Он пробрался в конец салона, где на заднем сиденье лежал Геннадий Терентьевич, пристёгнутый ремнями за лодыжки и туловище.

– Жив, дышит, – сообщил Дохлый, отбирая у Афанасия нож и разрезая ремни. – Помоги вынести.

Старик был сух и лёгок, но с ним пришлось повозиться, пока на помощь не пришёл ещё один спутник сержанта, в котором Афанасий узнал бывшего сослуживца.

– Голубь?

– Кто ж ещё, командир? – весело ответил лейтенант. – Лихо ты завалил того кабана с трубой! Мы уж думали – пиндык!

Вынесли Геннадия Терентьевича, уложили на траву. В рассеянном свете прожекторов вертолёта стали видны фигуры остальных бойцов бывшей команды Афанасия. Он встрепенулся, расслышав удаляющееся лопотание вертолёта «Реанимация».

– Уйдёт!

– Не уйдёт, – уверенно возразил кто-то. – Его сейчас ведут костромские чекисты, через полчаса посадят.

– Кот!

– Ага.

– Кто с тобой ещё?

– Зуб, Сизый… плюс ваш опер.

– Бугай, – подсказал Дохлый, улыбаясь во весь рот. – Сам доложишь Семёнову или мне доверишь? Он мне награду пообещал.

– Трибунал, – хохотнул Зубков.

– Звони.

Дохлый взялся за телефон.

Афанасий крепче прижал к себе зябко вздрагивающую жену и подумал, что жизнь преподала ему блистательный урок – как не надо расслабляться в нынешние времена, потому что жив он остался только благодаря своим друзьям.

Полуостров Камчатка

11 октября, раннее утро

На Камчатском полуострове расположено свыше ста пятидесяти вулканов, извержения которых в древние и не очень древние времена оставили свои характерные следы. Самые крупные из них – Ключевской, Кроноцкий и Корякский, они активны до сих пор, хотя и не кровожадны в каком-то смысле: их катастрофические извержения, меняющие ландшафты полуострова до неузнаваемости, остались в глубоком прошлом.

«Пылят» и пускают фумаролы – газоводяные струи, нагретые до высоких температур, и другие вулканы, но они тем более не слишком грозны в пики своей активности и практически не угрожают посёлкам полуострова, упорно воздвигаемым людьми вокруг кальдер и вулканических зон.

Одна из таких зон, так называемая кальдера Узон, образовалась около сорока тысяч лет назад на месте громадного вулкана, разрушенного серией взрывных извержений. Она представляет собой чашеобразную котловину размером девять на тринадцать километров и площадью около ста пятидесяти квадратных километров, окружённую крутыми уступами высотой от двухсот до восьмисот метров. За последние столетия активной гидротермальной деятельности на Узоне сформировался уникальный симбиоз вулканизма и дикой природы, привлекающий не только учёных, но и туристов со всего мира. Здесь на узкой полосе каменистой земли шириной всего в триста метров и длиной в несколько километров сосредоточено более тысячи термальных источников разного размера, формы, температуры и солёности. Это и кипящие колодцы неведомой глубины, и парогазовые струи, и грязевые котлы, вулканчики, озёра и нарзановые источники. Встречаются и холодные озёра, такие как Центральное, и озёра с температурой воды до ста градусов Цельсия (очень плотные, сернистые), такие как озеро Банное.

Пейзажи кальдеры столь разнообразны и удивительны, что количество туркомпаний, предлагающих экспедиции на Узон, за последние пару лет выросло в разы. На южных – внешних, пологих склонах кальдеры даже выросли своеобразные посёлки для туристов – любителей острых ощущений, не пустеющие и зимой.

В нынешние времена гидротермальная активность кальдеры начала уменьшаться, проявляясь больше всего в её центральной части, хотя, по расчётам специалистов, тепловые ресурсы Узоно-Гейзерной депрессии значительны и способны поддерживать её режим в течение столетий. Мощные грифоны и вечно булькающие грязевые котлы подутихли, давая возможность людям подбираться к ним поближе и фотографироваться на фоне красочных пейзажей Камчатки, достойных любования и восторженных отзывов.

Конечно, основные потоки туристов приходятся здесь на летний период, длящийся с середины июня по середину августа. В начале сентября на полуострове начинается осень, буйная и яркая, однако температура воздуха стремительно падает, начинаются туманы и дожди, в начале октября могут начаться и снегопады, поэтому количество любителей экзотики сокращается, хотя никогда не падает до нуля. Даже в конце октября находятся рисковые компании, селящиеся на склонах вулканов и в тёплых долинах, несмотря на сильные ветры и снегопады. А когда полуостров накрывает снег, сюда снова начинают прибывать радующиеся жизни молодые парни и девушки, которых манит контраст температур – от минус тридцати до плюс двадцати – в той же долине Узона и фантастические геологические структуры этой территории.

Одиннадцатого октября «население» кальдеры – по ней бродили четыре тургруппы и одна экспедиция Камчатского вулканологического института – составляло всего пятьдесят восемь человек, включая и обслуживающий персонал двух лагерей, расположенных на восточном, ближе к морю, и южном склонах вулкана.

Было ранее утро – начало седьмого, рассвет ещё не наступил, хотя жёлтая полоска света на востоке уже прогнала ночной мрак. Спали все: и туристы, и проводники, и учёные, и даже работники кухни. Не спали только собаки, начавшие волноваться ещё ночью и время от времени поднимавшие скулёж. Но на них мало кто обращал внимание, кроме проводников-коряков. Один из них и разбудил начальника экспедиции профессора Доселева в шесть часов, постучав по металлизированной стенке палатки рукоятью плётки.

Николай Павлович Доселев спал чутко, к тому же он привык серьёзно относиться к безопасности членов экспедиции, поэтому проснулся сразу.