Врата скорби (Часть 2) - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Маршалла хуълда – вежливо поздоровался князь, подойдя ближе.
Они уже не пацаны. Они – молодые волки. Мятежники. И он уже – не пацан. Он – курсант Гатчинского высшего воздухоплавательного училища, будущий офицер ВВС и командир стратегического бомбардировщика. Именно поэтому – происходит то, что происходит. Именно поэтому – он уже знает чем закончится их разговор, даже не начав его.
Потому что иначе быть просто не может. Иначе – кто-то из них перестанет быть самим собой. А это – хуже смерти.
Молчаливая дуэль взглядов – завершилась ничем. Зайнулла шагнул вперед, его лицо было злобным и каким-то кривым
– Как ты смеешь говорить на языке моего народа? – сказал он – ты украл мою землю и хочешь украсть еще мой язык?
Зайнулла не говорил – он огрызался, как смертельно уставший и готовый к последней схватке волк – князь Шаховской вдруг понял, как он будет с ним говорить с этим человеком, с этим смертельно озлобленным молодым горцем. Так же, как говорил бы с ним отец – спокойно, вежливо. Нет, он не сорвется – не ждите.
– Я всего лишь поздоровался с тобой, Зайнулла – спокойно сказал князь – и не услышал приветствия в ответ. Или война заставила тебя позабыть про вежливость?
– Кто ты такой? – спросил Зайнулла – где твой отец? Я хочу говорить со старшим.
– Я тот, кто не раз бил тебя, Зайнулла – но ты так ничему и не научился. Что касается моего отца – то он тяжело ранен и при смерти.
– Альхамидулиллях… – сказал кто-то
– Если ты не падешь в бою, Зайнулла – тем же ровным голосом сказал князь – знай, что я найду и убью тебя. Возьму кровь за кровь.
Чеченцы скалились, но уже не так уверенно.
– А где твой отец, Зайнулла? Где твои дед и прадед, может, кто-то из них напомнит тебе о хороших манерах?
Зайнулла оскалился как волк – но не прыгнул. Князь еще сильнее сжал рубчатое тело гранаты в кармане. Палец был в кольце, усики разогнуты. Дернул – и…
– Моего отца убили вы, русисты. Но речь не об этом. Это наша земля. И мы все равно возьмем ее, не сегодня, так завтра. В лесах и горах вокруг – скрывается тысяча моджахедов. Зачем тебе умирать, русский? Мы предлагаем тебе – иди с миром. Мы не тронем тебя.
– А моих людей?
– Не тронем и их. Ты нам не нужен. Ты пес – а нам нужен хозяин.
Князь покачал головой
– Пусть твои моджахеды придут сюда. Я хочу их увидеть.
– Это будет последнее, что ты увидишь, русский.
Князь улыбнулся – и чеченцам стало не по себе. Довольно примитивные, мало образованные – они, тем не менее, сохранили то самое животное чутье, которое позволяет молодому волку не вступать в драку за самку со старым и матерым… в животном мире сражаются только примерно равные, слабый подожмет хвост и уйдет, лишней крови не бывает. Точно так же и люди раньше… в большинстве случаев решали конфликты меж собой без лишней крови… до тех пор, пока не появились посланцы из далеких стран и ночные бомбардировщики, всегда готовые сбросить груз туда, где горят три выстроенных треугольником костра. А сейчас они увидели перед собой человека, отринувшего от себя все лишнее и готового отдать всего себя самому древнему и самому страшному искусству – искусству войны. И человека, готового даже смерть – встретить с улыбкой.
Чеченцы, сами ведущие войну уже две сотни лет знали, что такого человека можно убить – но победить его нельзя…
– Лает тот, кто не может укусить – сказал молодой князь.
– Неверная собака, ты меня пугаешь?!
Зайнулла, оскалившись как волк, выхватил пистолет – кстати, не Наган, не старый Смит-Вессон, который обычно тут бывает, настоящий Кольт-1911, откуда только берутся такие. Приставил к голове русского, который и старше то был всего на год – а вместе, им было не больше сорока. Князь медленно потянул руку из кармана – и в кармане была осколочная граната. Пальцы крепко прижимали рычаг. Кольцо болталось на большом. Чеченцы в страхе попятились, они поняли – русский стал в горах, в драках с ними таким же, как и они, и теперь он может подорвать их, прямо здесь и сейчас, подорвав заодно и себя, отказаться от своей жизни как от проигранной карты. Нет, совсем не на то они рассчитывали, когда нападали на русских. Когда на поле брани сходятся настоящие мужчины – ничего хорошего не бывает. Бывает только смерть…
– Я говорю тебе, Зайнулла – сказал молодой князь – что меня не пугает твой пистолет. Меня не пугают и твои нукеры, сколько бы их ни было. Десять, сто, тысяча… Это неважно. Приводи их сюда – и мы умрем, но перед этим убьем, сколько сможем. Вон, твои люди – лежат по всему полю. И еще будут лежать. Только подумай, Зайнулла, каков твой народ, и каков мой. Сколько у тебя есть людей ВО ВСЕМ ТВОЕМ НАРОДЕ? Полмиллиона? Миллион? А нас, русских – сто миллионов. Так какая же разница – сколько нукеров ты приведешь под стены моей крепости, и сколько из них погибнет?
Чеченцы молчали. Сказать было нечего, а гордость – не позволяла отступить.
– Если хочешь, чтобы твой народ остался в живых и жил дальше – сложи оружие и проси великодушия у моего Императора. Он великодушен и наверняка простит и тебя, и твой народ. И вы будете жить дальше. Если нет…
Зайнулла хотел спустить курок – но что-то останавливало его. Нет… не то, что у врага в руке была граната и не то, что смерть русского – означала и его немедленную смерть. Просто он все же был разумен, он даже учился в школе – и это теперь было его ахиллесовой пятой. Присутствие русских в этих горах все же не прошло даром – от русских, Зайнулла научился рассуждать. Вместо того, чтобы просто действовать, как подсказывают инстинкты и как требует голос его крови. А рассуждения – они не были сложными – приводили его к тому, что миллион человек не может победить сто миллионов, так же, как и один человек не может победить сто. У них уже сейчас – двадцать девять человек стали шахидами и еще несколько – вот-вот станут. А сколько они убьют русских – неважно: больше, чем здесь есть, все равно не убьют. И сколько бы ни убили – придут новые.
И еще – Зайнулла думал о том, что англичанин соврал. И его самолеты – так и не прилетели…
Неужели и их предков – так же предали англизы, когда они воевали с русскими? Неужели и тогда – было все тоже самое…
Как же поступить? Как же поступить правильно? Зайнулла понимал, что даже если он просто начнет объяснять свои поступки – он уже будет выглядеть слабым. Да и не поймет его русский, и сделать ничего не сможет. Потому что пес волка не поймет – точно так же, как и волк пса.
Зайнулла опустил пистолет
– Клянусь Аллахом, ты не оставил мне выбора. Я жду ответа два часа. Потом мы пойдем на штурм…
– Ответ будет тот же.
– Спроси своих людей, русский. Может быть, кто-то из них не хочет умирать за своего Белого царя, которого он никогда не видел. Таких мы выпустим. Остальных же – убьем, кто бы это ни был и сколько бы их ни было.
– Если сможете.
– Да, если сможем, русский. Я знаю, что погибнет много муджахедов, но всех их – ждет рай. Этого ты никогда не поймешь, русский, и я не буду тебе этого объяснять.
– Мне не нужны объяснения. Не думаешь о себе – подумай о тех, кто живет в этом селе. Их ты спросил, когда начинал мятеж? Ради чего ты воюешь, чего у тебя нет? Земли?
– Мы один народ, русский. И судьба наша едина. Мы все будем свободными или все умрем. Что же касается земли – то это наша земля, русский, и твоим крепостям на ней не стоять. Мне жаль для тебя даже той земли, на которой ты стоишь.
Зайнулла ногой подвинул мешок
– Забери это, русский.
Князь не спросил, что это. Он просто подвинул ногой мешок.
– Решай, как жить, Зайнулла. Решай. Не можешь сам – спроси своего прадеда. Клянусь честью, он заслуживает в миллион раз больше уважения, чем ты.
Чеченец ничего не ответил. Он повернулся – и пошел прочь. Его нукеры – пятясь, пошли за ним. Князь левой рукой взял мешок – и потащил за собой. Он уже знал, что там – головы тех, кто не вернулся с задания.
Хасуха – ждал его у окопов, бледный и с бегающими глазами. Видимо, страх уже поселился в нем. Не благодарность – страх. В том то и была трагедия…
– Осторожно… Ваше Высокопревосходительство…
Князь бросил мешок в окоп.
– Как дела, Хасуха? – спросил он – ты все еще читаешь Хаджи-мурата?
Хасуха не ответил. Только смотрел в глаза русскому – и в глазах была усталость и боль.
– У меня нет времени читать книги, русский… – наконец сказал он
– Это плохо. Потому что мы должны читать книги, Хасуха. Читать книги и разговаривать друг с другом. Только так мы поймем, что мы не враги друг другу. Нам не нужны ни эти горы, ни эти леса, ни это солнце. Оно нужно тому, кто толкнул вас на антиправительственный мятеж. Он уедет, он живет далеко за морями, и у него там своя власть. А мы останемся жить соседями, и у нас будут кровные счеты друг к другу.
Хасуха молчал
– Ведь он там есть, верно, Хасуха?
…
– Скажи тем, кто захочет слушать: надо дружить с ближними и воевать с дальними. Скажи это старикам – и послушай, что скажут они. И что скажет на это тот, кто сидит за вашими спинами. А теперь иди к своим, Хасуха. Бог с тобой…
