Посох старой ведьмы - Михаил Бабкин

– Солнце, – прошептал Тимка. – На солнце погляди!

Тусклый солнечный диск уменьшался на глазах. Круглый краешек тени лег на его бледную поверхность и медленно пополз по ней, гася свет. Вот только половина солнца осталась на небе, вот – лишь узкий серпик, похожий на молодой месяц. И наконец солнце исчезло, превратилось в черный круг, обрамленный жгуче-огненным обручем света. На чернильном небе вспыхнули звезды – разноцветные, дрожащие. Наступила ночь.

– Солнечное затмение! – восторженно крикнул Тим.

– Лунный день, – поправил его Хозяйственный и опрометью кинулся будить Ворчу:

– Вставай, Ворча! Скорее на улицу, пока есть время!

– Что? – одновременно воскликнули Тимка и карлик. Ворча резво вскочил с дивана и, не разобравшись со сна в происходящем, чуть не треснул Хозяйственного по голове припрятанной в подушках дубинкой.

– Зачем на улицу? – Тим озадаченно посмотрел на Боню. – У меня пульт еще не проверен! Нельзя нам туда вот так, без проверки. Съедят!

– Глупости, – отмахнулся Хозяйственный, – никто нас пока что есть не станет. Ведь сейчас лунный день, и, значит, вся нежить опять людьми стала! Надо идти в город и спрашивать всех подряд про посох, пока время есть.

– А много ли у нас того времени? – усомнился Тимка. – Солнечные затмения долго не длятся. По-моему.

– Это по-твоему, – рассудительно заметил Ворча, поправляя кафтан и натягивая на голову кепку, – а мы, старожилы, не зря темное время лунным днем называем. Он до-олгий, этот день. Хотя и лунный. Пошли гулять! – Ворча направился к двери.

– Погодите, – Тимка хлопнул себя по лбу, – я кое-что вспомнил! Помните, бабка Эйя нам про местную жизнь рассказывала? Она еще о каком-то опасном черве предупреждала, который во время затмения по городу туда-сюда шастает. Так вот – я его видел! Отсюда, из окна.

– Врешь, – Ворча недоверчиво подергал себя за бороду, – приснился он тебе. Запомни, Тим, что перед сном нельзя переедать, а то кошмары замучат. Червивые.

– А сам-то! – не нашелся, что ответить, мальчик.

– Я – другое дело, – карлик довольно похлопал себя по животу, – я всегда ем в меру. То есть лишь столько, сколько есть на столе и ни ложки больше! – и с гордым видом, держа дубинку «на караул», вышел за дверь.

Боня улыбнулся, глядя на огорошенного таким ответом Тимку, и, не говоря ни слова, легонько подтолкнул его к выходу из зала.

Отряд шел по ночному городу. Звезды тревожно перемигивались над головами, словно пытаясь сообщить путникам что-то необычайно важное, предупредить о чем-то. Золотой обруч затменного солнца пугающе переливался красно-желтыми всполохами – как испорченная буква «О» в газосветной уличной рекламе. Было темно, но не настолько, чтобы включать фонарик – звездного света вполне хватало для путешествия по ночным улицам.

Хозяйственный, поглядывая по сторонам, нес на левом плече сильно похудевший рюкзак, сторожко держа правую руку на рукояти меча. Тимка, зажав пульт в кулаке, шел за ним и мечтал о том, чтобы на них поскорее напал какой-нибудь одинокий, хиленький костоход, тогда Тим без особых хлопот смог бы проверить на нем работу пультика. А то, если костоходов будет много и окажется, что пульт не работает, такая радостная встреча чего доброго превратится в не очень радостную.

Ворча ни о чем не мечтал – он на ходу тренировался со своей дубинкой: то гулко лупил ею по разбросанным вдоль дороги банкам и черепам, словно хоккеист клюшкой, то рубил палкой воздух с криком «Хе! Убит!», то, нацепив на дубинку какую-нибудь ерундовину, швырял груз себе через голову далеко назад. Это называлось у него «задопультой». Хозяйственный несколько раз пытался одернуть карлика, чтобы тот не очень шумел, но Ворча лишь важно отвечал ему: «Так лунный день же! Самое время безопасно потренироваться» – и продолжал безобразничать. В конце концов Боня отстал от него, философски рассудив, что особого вреда от таких тренировок скорее всего не будет. Разве что Ворча сам себе на голову какую-нибудь «задопульту» уронит.

Центральный проспект был пуст. Возможно, чудовища, став на время опять людьми, спешно кинулись решать какие-то свои неотложные дела. А может быть, поторопились удрать из города в поисках таких же полянок, как у волшебника Озура. Или просто попрятались в подвалах в надежде, что на этот раз змеиное проклятье их не достанет – Тимка слушал бонины предположения и только хмыкал в ответ. Он-то знал, почему пустуют улицы! Пока Червь (Тим не сомневался, что синеглазая цистерна, которую он недавно видел из окна, и есть тот самый Червь) не утихомирится и не уберется в свое поганое логово, до тех пор на проспекте не покажется ни один житель города. Хоть заколдованный, хоть расколдованный. Тимка и сам на время спрятался бы куда подальше и повыше, но объяснять это все Боне и Ворче было без толку: они не верили в существование Червя.

Улица плавно повернула в сторону, и отряд вышел на площадь. Площадь была огромная, дочиста выметенная ветерками и вылизанная вездесущим Червем – плотно подогнанные друг к дружке камни блестели как маленькие выпуклые зеркальца; перед отрядом, чуть ближе и левее середины площади, высился мрачный, черный от копоти замок. Тот самый, из которого все время шел дым.

Тимка, задрав голову, рассматривал необычное строение: замок скорее походил на старое дерево, непонятно как выросшее в центре города, чем на рукотворную постройку. Центральная башня замка – без привычных стрельчатых окон, но зато с махонькими отверстиями бойниц – торчала на фоне звездного неба угрюмой незыблемой скалой, отбрасывая еле видимую тень прямо на людей. От башни, словно уродливые побеги, то там то сям тянулись к небу десятки кривых островерхих башенок-веток, тоже черных, тоже без окон – Тимке замок показался похожим на обгорелую новогоднюю елку, которую в праздничную ночь случайно сожгли не в меру развеселившиеся хозяева. Из главной башни, как из трубы, безостановочно валил дым – жирный, плотный. Как будто в башне старательно жгли использованные автомобильные покрышки.

А в центре площади, слабо освещенная солнечным бубликом, уходила в землю необъятной зеркальной дырой исполинская воронка. Ее гладкие стенки переливались всеми цветами радуги – такое Тимка видел лишь на голографических этикетках да на лазерных музыкальных дисках.

– Кр-расота! – изумленно выдохнул Ворча, приподнимая повыше с глаз козырек кепки. – Обалдеть можно! Однако есть в этом мерзком городишке кое-что, заслуживающее внимания! Пошли, посмотрим ближе.

– Больно надо, – недовольно сказал Хозяйственный, – вот свалишься туда ненароком, погляжу тогда, как ты назад вылезать будешь. Стенки вон какие скользкие! Ладно, давайте не отвлекаться от главного – мы должны найти кого-нибудь, кто рассказал бы нам о посохе, о том, где он может быть. Или…