Великие загадки истории - Юрий Пернатьев

Неизвестно, что осталось бы от комнаты, если бы не прибыли лица, ответственные за пополнение музеев рейха, — Граф Солмс-Лаубах и капитан Поенсген, которые обратились к командованию с просьбой выделить людей для охраны комнаты от своих же солдат и офицеров. Зондеркоманда разобрала интерьер огром­ного зала, упаковала все самое ценное в 27 ящиков и на грузови­ках отправила на станцию Северная, откуда груз вывезли по железной дороге в Кенигсберг.

И вот здесь возникает сакраментальный вопрос. Все-таки ин­тересно, почему с 22 июня 1941 г. до вступления врага в Царское Село 17 сентября 1941 г., т. е. почти за три месяца, нашим специ­алистам не удалось разобрать Янтарную комнату, в то время как немцы умудрились сделать это всего за 36 часов силами семи солдат простого строительного батальона 553-го полка вермахта? Как могли вывезти в Кенигсберг уникальное произведение ис­кусства, которое ни воссоздать, ни воспроизвести невозможно - это было доказано еще на рубеже XX в. мастерами Питерской гранильной фабрики?..

Можно, конечно, задавать и другие подобные вопросы, обви­няя власти в том, что они не обеспечили эвакуацию бесценных сокровищ культуры. Да только риторика здесь делу не поможет. Разумеется, был целый ряд обстоятельств, с которыми нельзя не считаться при определении причин того, почему Янтарная комната осталась в Екатерининском дворце.

Прежде всего надо вспомнить, что советская военная доктрина в конце 30-х — начале 40-х годов в своей основе была насту­пательной, поэтому планы эвакуации стояли на самом последнем месте. Их не имели даже государственные архивы, что явилось одной из причин утраты многих ценных документов. В аналогич­ном положении оказались, очевидно, и учреждения культуры, да к тому же комната находилась в критическом состоянии. Тем не ме­нее, если хронология событий с июля до сентября соответствует действительности, то у работников музеев Пушкина имелись воз­можности вывезти в Ленинград если не Янтарную комнату, то многие другие собранные в них ценности. Стихийно кое-что эвакуировать удалось, но многое, как можно увидеть из дальнейшего, оказалось в руках верхушки германского командования.

К предвоенной истории Янтарной комнаты можно отнести и невероятную, совсем уж засекреченную версию. Якобы после подписания пакта Риббентропа — Молотова Сталин принял ре­шение подарить Германии копию Царскосельского шедевра. Ее изготовление было поручено А. Барановскому, который в 1912 — 1917 годах работал реставратором в Екатерининском дворце, в том числе и в Янтарной комнате. В мае 1941 г. работа по копирова­нию комнаты, в результате которой А. Барановский с учениками создал две копии — пробную и основную, была завершена.

2 июня подлинная Янтарная комната была разобрана, а ее место заняла копия в пробном варианте. Окончательный экземпляр ра­боты А. Барановского был скрупулезно сфотографирован и пере­мещен в специально подготовленный тайник в сухом и теплом подвале дворца. Панели подлинника легли на столы мастерской Барановского в Камероновой галерее, а в помещении, предназна­ченном для комнаты, были смонтированы ученические панели. Та­ким образом, 2 июня в Царском Селе находились три Янтарные комнаты. Двое учеников А. Барановского участвовали в сопровож­дении подлинника, вывезенного из Пушкина 6 июля 1941 г. Копия Янтарной комнаты в таком случае осталась в подвале дворца.

Один из учеников Барановского А. Воробьев позже сообщал, что он лично присутствовал при замуровывании копии комнаты. В его рассказе, в частности, упоминается некий тоннель, соединявший Екатерининский и Александровский дворцы, где-то там до сих пор и хранится копия Янтарной комнаты, а немцам досталась ее проб­ная, ученическая модель. Впрочем, документальных свидетельств, подтверждающих такое развитие событий, до сих пор не обнаруже­но. Зато возникает вопрос: если Воробьев присутствовал при заму­ровывании копии комнаты, знал место ее укрытия, что же помеша­ло ему стать героем, обнаружившим шедевр?

Трудно ответить и на такой вопрос: почему государство, зная место укрытия копии Барановского, не извлекло ее вскоре после изгнания немцев из Пушкина, а через много лет приняло решение о воссоздании шедевра? Значит, либо копии А. Барановского никогда не было, либо в Москве знали, что немцы место укрытия копии раскрыли и вывезли ее за пределы Советского Союза.

Так или иначе, Янтарная комната отправилась туда, где она один раз уже бывала — в Кенигсберг, город, в котором открыва­лась уже совсем другая, гораздо более драматическая страница ее судьбы.

Опущенный занавес

«Достояние немецкой нации», как именовали нацисты Янтарную комнату, хранилось в Кенигсберге почти до конца Второй мировой войны. В 1944 г. советские войска вступили в Восточную Пруссию. Союзники бомбили немецкие города, в том числе Кенигсберг, и нем­цы спешили вывезти и спрятать награбленное. Та же участь по­стигла и Янтарную комнату, ее снова демонтировали, упаковали в ящики и опустили в глубокие подвалы королевского замка. Но место оказалось ненадежным: 28 августа во время массированных налетов английской авиации замок, где хранилось бесценное со­брание, был почти полностью сожжен.

2 сентября директор Прусского музея изобразительных ис­кусств и хранитель кенигсбергского янтаря доктор Альфред Роде докладывал в Берлин тайному советнику Циммерману: «Несмот­ря на полное разрушение Кенигсбергского замка, «комната» ос­талась неповрежденной, кроме шести цокольных пластин...»

Альфред Роде был не только крупнейшим знатоком музейных редкостей, но и ближайшим помощником гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха, который в 1941 г. руководил отправкой

Янтарной комнаты в Кенигсберг. Пользуясь покровительством Гитлера, он тогда оставил «янтарные стены из России» в своей кенигсбергской резиденции в личном владении.

После взятия Кенигсберга Роде передал советской стороне часть похищенных предметов искусства. Комиссией по вывозу ценностей руководил профессор Александр Яковлевич Брюсов, искусствовед и историк, брат известного поэта Валерия Брюсова. Так случилось, что, будучи в основном специалистом по живо­писи, он ничего о Янтарной комнате не слышал, да и сами члены комиссии не знали, что ее перевезли в Кенигсберг. Роде, правда, в беседе с Брюсовым мельком упомянул о двух бункерах в квар­талах старого города, где спрятаны сокровища мирового значе­ния. Выяснив, что на самом деле картин там нет, Брюсов к «со­кровищам» охладел.

Однако через несколько дней, спохватившись, он посылает военного представителя комиссии к Альфреду Роде. По пути офицер погибает, а еще через день (все это происходит в декабре 1944 г.) Альфред Роде сам бесследно исчезает вместе с женой. Соседи, правда, сообщили, что видели катафалк с двумя гробами, отъехавший от дома Роде. Имелось, как говорили, и свидетель­ство врача о скоропостижной смерти супругов от «кровавой ди­зентерии», но ни врача, выдавшего свидетельство, ни истории болезни в больнице не обнаружено. Затем прошел слух, что Аль­фред и Эльза Роде якобы были похоронены на кладбище Святой Луизы, но когда по указанию следователя отдела «Смерш» вскры­ли еще свежую могилу, она оказалась пуста.

Это первые из длинной цепочки загадочных смертей. Следу­ющая случилась в том же Кенигсберге. Майор Иван Курица спе­шил на мотоцикле на важную встречу со свидетелем отправки культурных ценностей из Кенигсберга в Веймар. Проволокой, натянутой поперек дороги, ему срезало голову. Сам свидетель был найден у себя дома задушенным...

Другой немец, в прошлом крупный чиновник министерства внутренних дел ГДР подполковник Пауль Энке, был уже не люби­телем, а профессионалом, по долгу службы занимавшимся поиском Янтарной комнаты. Ему удалось получить свидетельские показа­ния, что «какое-то большое янтарное произведение» приказано было надежно спрятать. Упоминался и соляной рудник, предна­значенный для груза, «привезенного на многочисленных военных грузовиках». Там были и деревянные ящики с надписью «Кенигс­берг». По словам полковника, возглавлявшего спецотдел в минис­терстве госбезопасности в Тюрингии, на розыски комнаты было потрачено 6 млн марок. После долгих лет поисков Пауль Энке странным образом умер в Берлине после чашечки кофе.

А теперь о другом человеке, связанном с тайной пропавшего шедевра. Это упоминавшийся выше гауляйтер Восточной Прус­сии, комиссар Третьего рейха по Украине, опергруппенфюрер СА и СС, ветеран нацистской партии Эрих Кох. Преступник избежал Нюрнбергского процесса, но его все-таки судили в Варшаве и в марте 1959 г. приговорили к смертной казни. Однако приговор так и не привели в исполнение. В тюрьме Коха неоднократно посещал подполковник Леонард Нувель, возглавлявший след­ственное отделение внутренних дел Олынтынского воеводства в Польше.