Самый лучший коммунист - Павел Смолин

территории и заключением бессрочного перемирия. Арабский мир радуется победе над «яхудами». Те его части, на которых посыпались нефтедоллары, охотно подмахивают контракты на закупку нашего оружия. Израиль, понятное дело, такому повороту не рад. Соблюдая перемирие, «яхуды» активно готовятся к реваншу, по донесениям нашей разведки назначенному на 74-й год. Готовятся и арабы. Тут ведь как? Когда Израиль образцово-показательно побеждает, в регионе какое-то время тихо: арабы побаиваются лезть снова, проводят работу над ошибками и шлют разное по дипломатическим линиям. Ну а если как сейчас, с поражением Израиля, арабы наоборот начинают точить ножи. Как и везде, впрочем — слабым быть нельзя, иначе сожрут. Но нам-то что? Нам лишь бы цены на нефть и дальше росли, а арабы закупали танки, пушки и снаряды. Политика нормального империалистического хищника — задолбало вот это стремление делать вид, что мы «не такие», а хорошие. От такого притворства стране только хуже становится, а значит — в топку!

* * *

Когда-то кинотеатр «Художественный» назывался «Синематограф Брокша», и в него ходили подданные Империи. Тогда это было экзотикой, и посещение «синематографа» нередко приравнивалось по качеству досуга к походу в театр. Это так в интернете пишут, а по факту, полагаю, «синематограф» котировался выше: модная новинка же. Изначально кинотеатр вмещал четыреста человек, но популярность кино росла, и в 13-м году пришлось перестроить здание, расширив зрительный зал до девятисот человек. После Революции детище Брокша переименовалось в «Художественный», но значимости в масштабах страны не потеряло: здесь состоялась премьера «Броненосца Потемкина». Здесь показывали первый звуковой и первый цветной фильмы. Здесь, впервые в стране, повесили экран широкого формата. Словом — место со всех сторон значимое и для наших целей подходящее.

На лишённом в рамках развернутой Хрущевым кампании против «архитектурных излишеств» фасаде здания висела огромная, канонического — то есть напрямую спертого из моего мира — дизайна афиша: «Звездные войны: Новая надежда». Финальный бюджет получился закачаешься — семьдесят три миллиона рублей. Дороже обошлась только киноэпопея Сергея Бондарчука «Война и мир». Нам такая массовка не нужна, а вот декорации, модельки и костюмы стоили очень дорого.

Виталина осталась дома, с Сашкой нянчиться, и я ей очень завидую. Нужно побыстрее раскидаться с делами и возвращаться в Хрущевск — Москва мне теперь почти заграницей чудится, далеко, суетливо и очень непохоже на то, какой я ее видел всего четыре года назад, в кажущемся невыразимо далеким 68-м году. Вся столица нынче в неоне, частного сектора в ней почти не осталось — заменили жилыми и коммерческими районами. Наконец-то можно катать интуристов по Москве-реке и не пытаться выдавать хибары девятнадцатого века постройки за «деревянное зодчество». Зодчество не забыто, просто вынесено в отдельные, более подходящие для любования им зоны. Например, город Суздаль, где с этого года, в августе, будут проводиться масштабные народные гуляния и ярмарка. Интуристы путевки расхватали за пару дней после поступления их в продажу. С интуристами вообще все хорошо — едут и едут, проклятые, не сидится же им в капитализме.

Соотечественники рады по уши: порожденный Занавесом комплекс неполноценности лечится. Все хорошо и с туристами нашими: за семьдесят первый, без пяти минут стартовый, год, в Азию съездили семьсот тысяч Советских граждан. Полтора миллиона посетили страны соцблока. Из них сто тысяч — Италию. Проблемное место: не хватает пропускной мощности у социалистического новичка. Выводы сделаны — Советские граждане нынче не вынужденные нищеброды с лимитом на валюту, а очень даже платежеспособные клиенты: при выезде за рубеж разрешается обменивать до трех тысяч рублей на валюту по льготному курсу и потом этой валютой свободно пользоваться. Вот отсюда я дефицитные рубли и черпаю, впаривая нашим туристам ненужные зарубежные фантики. Правительство Италии твердо намерено золотой ручеек не упускать, и работает над увеличением турпотоков из Союза.

Семьдесят тысяч человек посетили Чили. В основном — дети, потому что для взрослых логистика пока сложная и дорогая. Сто три тысячи граждан погрели косточки на Кубе — тоже в основном дети и подростки, по тем же причинам.

Лично я таким положением дел не очень доволен: квоты на туризм в полной мере выбрали только путевки в Японию. Китай, Корея, Вьетнам пока остаются уделом или поклонников азиатчины, или, как бы грустно не звучало, жертв козней коллег и профсоюзных чинов. Те, у кого есть блат, распределяются отдыхать на Запад от Союза, а остальные — на Восток. Плохо и неправильно: в этой Европе кроме архитектуры смотреть не на что, способ жизни и менталитет плюс-минус схожи, а вот в Азии реально другой, экзотический мир. Ай, ладно — лиха беда начало!

На премьеру меня везли дяди Семен и Дима. По пути я читал очередную папочку со стенограммами прослушки интересующих меня деятелей, не стесняясь жаловаться товарищам:

— А вот товарищ Тарковский. Цитирую: «Одна из дурных мыслей: ты никому не нужен, ты совершенно чужд своей культуре, ты ничего не сделал для нее, ты ничтожество. А если серьезно задают вопрос в Европе, да и где угодно: „Кто лучший режиссер в СССР?“ — Тарковский. Но у нас — молчок. Меня нет, и я — пустое место. Это так называемая минута слабости. Очень тяжело быть никому не нужным. И как не хочется иметь значение по пустякам. Хочется целиком заполнить чью-то жизнь или жизни. Мне тесно, моей душе тесно во мне; мне нужно другое вместилище».

— Охереть, — оценил дядя Дима. — Это про него «молчок»? Да на «Солярис» даже рабочие коллективы загоняли, для развития. Вся страна посмотрела, потом еще по телеку крутили, с твоими комментариями, — посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Про комментарии дальше будет, — хохотнул я. — Вот тут: «Так смешно и горько — я настолько неинтересен своей стране, что приходится принуждать народ посмотреть мой „Солярис“».

— Народ не тот попался нашему гению, — хохотнул дядя Семен.

— Бывают же люди: и так ему не нравится, и этак, — вздохнул я.

— Тесно ему, понимаешь! — фыркнул дядя Дима. — Вот когда каждый встречный перед ним с поклоном шапку ломать будет и рассказывать, какой великий режиссер товарищ Тарковский, вот тогда — да, душа сразу освободится и воспарит в эмпирии.

То ли дело нормальные люди — товарищ Шукшин, например. Подошел, спросил, и теперь довольный бродит по Дальневосточной тайге, снимая эпическое полотно про Ермака. Или Меньшов — снимает гимны Советской деревне и не жалуется. А главное — это кино не из-под палки смотрят, а добровольно! Ну и кто