Эффект загадки - Андрей Филиппов

Доктор Чикк и Лекка бегут на стоящих рядом тренажерах в ярко освещенном спортивном зале с огромными окнами. Оба они в спортивных костюмах, на шее доктора висит какой-то прибор, провода от него тянутся под футболку. Заметно, что дорожка Лекки настроена на скорость, несколько большую, чем та, с какой бежит ученый.

- Так вот, - продолжает Лекка начатый ранее разговор, - Квилен на последнем занятии рассказывал нам, что стабильность человеческих отношений разрушается при воздействии на них монотонными раздражителями. Хотя любой ритм в конце концов будет подчинен модуляции, супружеские отношения - это исключение…

- Монотонный ритм является тормозящим для любых психических процессов, вопрос в проекции его на отношения, - уточняет доктор Чикк, шумно вдыхая и выдыхая.

- Точно так он и сказал. Я ответила, что не понимаю связи между ритмическими раздражителями и нарушением отношений. А он пояснил, что речь идет не о раздражителях, а о ритме жизни.

- Квилен – замечательный ученый. Ты не читала его книгу «Психология ссоры»? У меня дома есть экземпляр с авторской подписью. Напомни, если захочешь прочесть, мы захватим ее с собой.

- А он, кстати, хорошо отзывался о твоих работах! Он считает, что если жизнь супругов подчиняется ритму, отношения безвозвратно уходят. И именно это и является самой частой причиной распада любви!

- Верно. Отношения приятны только тогда, когда процессы активизированы. Активность гаснет, если мы вынужденно заняты чем-то другим.

- Он выразился немного по-другому, но он же психолог. В общем, работа и быт съедают красоту ощущений. Эмоциональная сфера перестраивается и мы перестаем обращать внимание на объект наших чувств. И это – начало конца.

- Что же он предложил?

- Периодические смены ритма. Даже короткие внезапные изменения в жизни создают огромный эффект! – отвечает Лекка, переключая какой-то регулятор прямо на бегу, - Дорогой, ну, как же ты не понимаешь! Ты совсем погряз в своей работе и даже не позволяешь мне помочь тебе! Прогоняешь меня загорать на крышу лаборатории! Я вся обгорела уже.

- Лекка, у тебя каникулы. Неподалеку есть пожарный водоем. Он довольно большой. Я выпишу пропуск, а ты пригласи своих друзей и устройте пикник на берегу.

- Доктор Чикк! Вы издеваетесь над любимой девочкой! Лежа на крыше и бездельничая, я надумала сама заняться твоим здоровьем! Режим питания уже установлен, так что теперь я буду работать с режимом физической нагрузки. Вот я и вытащила тебя сюда.

- В результате твоих директивных распоряжений и моего нежелания спорить с тобой сейчас в лаборатории портится образец кроветворной ткани. Через два часа работать с ним будет уже невозможно, - ворчливо отвечает Кштфорс.

- Любимый! Хочешь, я разобью молотком все оборудование? Господин Генерал выгонит тебя с работы и ты будешь сидеть дома. А я позабочусь, чтобы ты не скучал. Пойми же, мне важен ты сам, вот такой, как ты есть, а не твоя работа и не деньги. Я люблю тебя и буду бороться!

- С чем бороться, Лекка?

- Не с чем, а за что. За нашу любовь. За тебя. За то, чтобы все это длилось вечно. Квилен сказал, что любовь – это прежде всего труд. Труд двоих людей. Настоящее счастье будет только у того, кто заслужил это счастье. Знаешь, как я страдала, пока ты не понял, что я люблю тебя? Ловила каждое твое слово, каждый взгляд и наслаждалась этим… И плакала по ночам… Наше счастье – мой приз. И я не отдам его никому!

Прибор на груди доктора Чикка издает писк.

- Ну вот, уже сердцебиение, - вздыхает Лекка и выключает тренажеры…

Мы оказываемся в жилище доктора Чикка. Обстановка очень бедная, стол, кушетка и широкий шкаф, забитый книгами. В комнате полутьма, тени от пламени двух свечей, горящих на столе, колеблются в углах. Доктор Кштфорс со своей ассистенткой сидят напротив друг друга. На глазах Церссы слезы.

- Прости. Здесь у тебя как-то неуютно, я не знаю, почему, - говорит Лекка, медленно наклоняя в пальцах бокал и глядя, как искрится в нем вино, - Тут идеальный порядок, но чего-то не хватает. Тепла, наверное… Домашнего тепла.

Чикк смотрит на нее, положив подбородок на ладонь.

- Это не удивительно. Я бываю здесь редко. Ты же видела, что времени всегда недостаточно. Иногда я даже забываю, что у меня есть дом.

- Теперь у тебя есть я. А у меня есть ты. Я закончу Институт и у нас будет полноценный дом и семья. Хватит, ты достаточно поработал на правительство, чтобы подорвать свое здоровье. Ты будешь отдыхать, занимаясь тем, чем хочешь сам, а не тем, что от тебя требуют. Бедный мой Чикк… Потерпи немного. Ты отдохнешь, поправишься и у нас все получится. Но я никогда…слышишь, никогда не позволю нашим детям увлекаться наукой! Деньги – это не главное. Главное – это наша любовь.

- Ты счастлива, Лекка? – после паузы спрашивает доктор, - В чем твое счастье?

- Я счастлива, мой милый. Я счастлива тем, что ты понял, какая я на самом деле. Я счастлива, что ты не пожалел сил на то, чтобы я сама поняла все, что нужно. Не пожалел меня, когда делал мне больно… И я стала той, которую ты полюбил.

- Значит, счастье может оказаться злом?

- Никогда! – вспыхивает Лекка, - Просто мы платим за все, что делает нас счастливыми!

Доктор Чикк опускает голову.

- Лекка… Двенадцать лет назад, в самом начале своей практики, я вернул способность мыслить одному космонавту, бортинженеру, пострадавшему в результате неправильных действий командира экипажа. Он поблагодарил меня. Он был счастлив… И абсолютно нормален психически. А затем он пошел и застрелил командира. Молодую женщину. Пули попали и в ее маленького сына. Я держу ее фотографию на столе. Не знаю, кого я сделал счастливым своей наукой… Инженера расстреляли полицейские.

- Это та фотография, которую я видела? А я думала, что…

- Да. Это та самая фотография. Я смотрю на нее и думаю, что, делая кого-то счастливым, можно на самом деле сделать зло… Давай выпьем за это, Лекка, и сменим тему разговора.

Действие переносится в лабораторию. Здесь темно, только настольная лампа отбрасывает желтый круг света. На половине разложенного дивана, на простыне под одеялом спит Лекка. Ее волосы разметались по подушке. Доктор Чикк с дымящейся сигаретой в руке стоит у стола и смотрит на спящую ассистентку. Он о чем-то думает, но лицо расслаблено. Взгляд выражает одновременно и вопрос и какую-то глубокую печаль. Наконец он кивает своим мыслям и уходит в темноту, туда, где поблескивают слепые стекла экранов на пульте. Включает маленький огонек рядом с круглым цилиндрическим баком. Осторожно прикладывает ладонь к его мутно-белой шероховатой стенке и как будто к чему-то прислушивается несколько долгих минут.

- Да. Это будет правильно.

Забытая сигарета обжигает его пальцы. Доктор бросает ее на пол и отходит к пульту. За мгновение до этого нам кажется, что он ласково погладил холодный полупрозрачный металл.

- Видусо энрхх Лекка Церсса, - тихо говорит он в диктофон, - Милн чрила ыоч Чикк Кштфорс…

20.

Стены лаборатории озаряются вспышками ярко-красного света, слышен громкий треск электрических искр и жужжание. Доктор Кштфорс в защитном костюме, прикрывая шлем пластиной толстого прозрачного стекла, наблюдает, как длинные розовые молнии тянутся к кусочку какого-то вещества, закрепленного в штативе. Штатив уже изогнулся, металл его раскален добела и капли расплавленного материала падают на подставку, но ученый не выключает ток. Наконец молнии перестают попадать в объект и начинают бить по штативу, выбрасывая фонтаны искр. Доктор щелкает переключателем и все стихает. В воздухе плавает дым.

На пульте оживает громкоговоритель.

- Дорогой, можно мне войти? – спрашивает голос Лекки.

Кштфорс швыряет на стол пластину, которой защищал лицо, и снимает шлем. Молча нажимает что-то на пульте. Замок двери лязгает и в лабораторию входит Лекка Церсса. Она в легком платье, волосы заплетены в косичку. В руках большая сумка. Дым тянется к открытой двери.

- Боже, сколько дыма! – восклицает Лекка, - Чикк! Надень респиратор и включи вентиляцию! Ты совсем меня не слушаешься!

Она идет к вытяжному шкафу и сама включает вентилятор. Ставит сумку на стол и начинает выкладывать из нее продукты. Доктор вынимает лист бумаги из печатающего устройства и несколько секунд пристально рассматривает. Подходит к искривленному дымящемуся штативу, берет его рукой в толстой перчатке и бросает в дверной проем. Инструмент со звоном летит по ступенькам.

- Обед сейчас будет готов, - сообщает Лекка, - Снимай скафандр и отправляйся мыть руки. Я объехала полгорода и все-таки нашла твое любимое блюдо! Включи, пожалуйста, электроплитку!

Ученый все так же молча снимает защитный костюм.

- Нет, - односложно отвечает он через несколько секунд, - У меня нет аппетита. Не сердись.

- Что случилось? – с тревогой спрашивает Церсса, - Ты плохо себя чувствуешь?