Вольноопределяющийся (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич

— Господин подпрапорщик, разрешите обратиться?! — прервал мое выступление рядовой Созинов — обстоятельный мужчина лет за тридцать пять.

Да, да, я теперь имею промежуточное звание между сержантским составом и офицерским, присвоенное приказом командира дивизии через три дня после моего назначения на должность исполняющего обязанности комвзвода. То есть теперь я принадлежу к институту прапорщиков и мичманов и гордо ношу на плечах небольшие погоны болотного цвета без просвета с одним малым ромбом посредине, ориентированным углами вдоль плечевой оси (не я придумал эту хрень, именно так в уставе прописано). Вензель вольноопределяющегося «В» также присутствует, только теперь он остался лишь на петлицах, поэтому от обидного «вольнопёр», особенно от господ младших офицеров я так и не избавился. Впрочем, мне плевать, как они меня промеж себя величают, главное не лезут в процесс обучения и не пытаются строить личный состав моего взвода.

Званию подпрапорщика я обязан усилиям добрейшего Виктора Ивановича Милославского-Дружинина своего полкового командира, а все, благодаря одной не очень приятной истории, случившейся со мной.

Дело в том, что следуя вечером на ужин в офицерскую столовую, мне в первый же день не повезло нарваться на того юного лейтенанта, в компании которого мне довелось совершать путешествие по Волге-Матушке. Хе-хе! Как в том бородатом анекдоте от моего бати:

— Мы с вами вместе спали, Леонид Ильич.

— К-хе, к-хе, прошу напомнить женщина, когда это случилось?

— На балете «Лебединое озеро», вы в правительственной ложе, я на галерке.

В общем, этот то ли дворянчик, то ли боярич совершал путешествие на верхней палубе и до поры до времени не подозревал о моем существовании, впрочем, как и я о его. Короче говоря, квиты.

Прошу прощения, отвлекся малость. Так вот следую я с целью приема пищи, куда мне было предписано моим непосредственным командиром. Тут окрик:

— Стоять, сержант! Представьтесь! Доложите цель визита в помещение офицерской столовой?!

— Сержант Воронцов, — я приложил руку к пилотке, — командир отдельного взвода снайперов, следую на ужин в соответствии распоряжению его высокоблагородия подполковника Милославского-Дружинина.

— А известно ли господину сержанту, — летёха произнес мое звание с явным нажимом и таким брезгливым выражением на подменной личине, будто дохлую лягушку проглотил или еще какую попдобную гадость, — что ему невместно принимать пищу в обществе уважаемых господ-офицеров? — Интересно, в каком уставе такое написано? Блюститель чести и достоинства, мля!

Невместно, так невместно, оспаривать свое законное право «за пожрать» я не стал. Сначала хотел податься к станичникам на званый ужин с кулешом и еще «кое-чем». Однако передумал — мне еще план мероприятий организации взвода снайперов придумывать. В походном бауле у меня хранился приличный запас домашних харчей, предусмотрительно прихваченных из боровеского имения Третьяковой. Испросив разрешения сурового лейтенанта удалиться, я направился в свои хоромы. Поужинал копченой колбасой, соленым салом с мясными прожилками, ломтем домашнего каравая и луковицей, запил терпким квасом из глиняной бутыли, оплетенной пеньковой веревкой. Настроение тут же повысилось. Плевать на всяких службистов и радетелей якобы уставных отношений и офицерских заморочек. Как бы Краснобаеву также не досталось. Впрочем, этот парень достаточно ушлый, знает, что здесь и как, я же дурень пренебрег добрым советом посещать столовую под самое её закрытие.

На следующий день я прибыл в штаб полка и доложился адъютанту. На совещание меня не пригласили, велели ждать в отдельном изолированном помещении на стульчике. Похоже до ушей подполковника успели донести вчерашний случай в столовой, и он не рискнул усугублять ситуацию, сталкивая меня лишний раз нос к носу с господами офицерами. Отлично, мы не гордые, подождем, когда нас вызовут.

Мой письменный план по созданию отдельного взвода снайперов подполковник Милославский-Дружинин вполне одобрил. Доверился мне, поскольку сам в этом деле был, что называется, ни в зуб ногой, а сверху никаких циркуляров еще не поступило. Единственное, что его напрягло — испрошенное мной количество патронов на каждого бойца для тренировки снайперских навыков. Тут уж я не постеснялся, запросил по две тысячи на брата. Как я и предполагал, столько не дали, но тридцать тысяч патронов для трехлинейной магазинной винтовки Трофимова выклянчить все-таки удалось, даже с условием, что каждый патрон буду отбирать сам лично.

— Как же ты их различишь, голубчик? — Задал вполне резонный вопрос подполковник. — Они же все на вид одинаковые.

— По внешним признакам и мелким деталям, незаметным не наметанному глазу, ваше высокоблагородие, — отбоярился я.

— Хорошо, сержант, поступайте, как считаете нужным.

Все прочие мои задумки, почерпнутые из наставления Алексея Андреевича Потапова, подполковник завизировал, особо не вникая. А еще он выдал мне весьма ценную ксиву, в которой подтверждалось мое право забирать в свой взвод любого подходящего на должность снайпера бойца из вновь поступающего пополнения в количестве трех десятков человек.

Благодаря данной бумаге, мне удалось послать в глубокую дупу «покупателей» из других подразделений полка и, выражаясь фигурально, воспользоваться «правом первой ночи» в отношении прибывшего к обеду пополнения.

Процедура отбора заняла не так уж и много времени. Покинув вагоны, сибиряки выстроились вдоль железнодорожных путей. Для начала я прошелся вдоль строя и, воспользовавшись Даром ведуна, отметил для себя около четырех десятков кандидатов. Отвел в сторонку, побеседовал с каждым персонально и оставил тридцать наиболее подходящих. Взял бы всех, но штатное расписание не резиновое, а жаль.

Чутье меня не подвело, все отобранные бойцы оказались резервистами, то есть у каждого за плечами три года обязательной срочной военной службы, так что боевое оружие в руках держать обучены. Особо молодых не было народ солидный от двадцати пяти до тридцати пяти лет, все без исключения семейные у каждого не по одному ребенку. К тому же в гражданской жизни все они промышляли охотой и приобретенные в армии навыки стрельбы не подрастеряли. Опыта ведения боевых действий в армейских условиях не было ни у кого, но нескольким парням довелось участвовать в схватках с нелегальными старателями и промысловиками пушнины, а также с китайскими контрабандистами. Четверо из отобранных оказались сержантами с опытом командования отделениями, еще двое были ефрейторами. Троих сержантов поставил командирами отделений, самого старшего Луку Лукича Суржикова назначил своим замом. Лично распределять народ по отделениям не стал, предоставил эту возможность новоиспеченным командирам.

Пока происходил процесс формирования моего взвода я стоял в сторонке и с интересом наблюдал за происходящим. Особенно веселил брутальный вид будущих снайперов. Все без исключения носили усы и бороды. Не те усики и бороденки, что в той моей реальности холят и лелеют в барбершопах современные мачо. Бороды для мних были предметом жизненной необходимости и служили защитой в условиях холодного зимнего сезона и комариного раздолья летом, поэтому представляли собой довольно неряшливое, но впечатляющее зрелище.

После того, как каждый солдат уяснил свой маневр (пока что в отношении своего места в строю), замок (заместитель командира взвода) отдал команду строиться. Молодцы парни, не забыли военную науку, которую им вбивали на протяжении трех лет, стали поотделенно и строго по ранжиру.

Поскольку к пламенным речам я не склонен, четко без пафоса довел до сведения подчиненных, какая судьба всех их ждет в недалеком будущем. Известие о том, что все они станут снайперами было воспринято народом вполне нормально. Этим охотиться что на зверя, что на человека, без особой разницы. Вот только человек, в отличие от дикого животного, существо хитрое и коварное, поэтому для охоты на него вновь прибывшим будет необходимо получить комплекс определенных знаний, а также научиться пользоваться современным специальным оружием.