Хюррем, наложница из Московии - Демет Алтынйелеклиоглу

– Что ты такое говоришь? Разве пятнадцатилетняя девушка – это еще ребенок? Когда был зачат шехзаде Мустафа, мне было только четырнадцать.

Махидевран Хасеки вспомнила ту ночь, когда ее представили сыну Селима Хана, шехзаде Сулейману. Кто тогда мог знать, что Сулейман сядет на престол империи, которая простиралась от Кавказских гор до Венгрии, когда ему не исполнилось еще и двадцати пяти лет? Кто мог знать, что он победит всех врагов Селима, от шаха Исмаила до мамлюков, и будет всякий раз сотрясать своей мощью каждое поле битвы?

В те дни они были беззаботны, как дети. Хафза Султан тоже находилась в Манисе, рядом с сыном, пользуясь тем случаем, что ее муж постоянно был в военных походах. Она любила Гюльбахар. Всякий раз, когда она видела своего сына счастливым, ее любовь усиливалась. Когда она узнала, что Махидевран ждет ребенка, она не знала, куда усадить и чем накормить ее. На самом деле, когда Сулейман впервые отправился санджакбеем в Кафу и ему было всего восемнадцать лет, у него была татарка по имени Фюлайе Хатун, которая подарила ему сына по имени Махмуд, но в те времена будущий султан был слишком молод. Почему-то и он сам, и Хафза Султан не полюбили наложницу.

Но в Манисе все было по-другому. Молодому шехзаде было двадцать лет. Он был сильным, как лев, воином и по-настоящему влюбленным. О татарке Фюлайе забыли. Сердце Сулеймана целиком занимала Гюльбахар. С ней он даже забывал о своих обязанностях санджак-бея. Часто они целыми днями не выходили из покоев, над чем евнухи и слуги в его гареме тайком подсмеивались.

– Кто видел нашего шехзаде?

– Разве ты не знаешь? Он отправился в свой черкесский поход.

Служанки Гюльбахар сплетничали:

– Ты слышала, что Гюльбахар Ханым ждет ребенка?

– Интересно, мальчика или девочку?

Когда такие разговоры доходили до ушей Хафзы Султан, она сердилась:

– Ах вы, безбожники, да что вы себе позволяете! Как вы можете болтать о господине, от которого получаете хлеб? Вот прикажу вам всем вырвать языки!

Со временем разговоры прекратились. Правда, Хафзе Султан пришлось назначить кое-кому из слуг наказание палкой за насмешки над Гюльбахар, которую она называла своей невесткой, пусть и никакого никаха[33] не было. Некоторых из служанок она побила сама – пусть знают свое место.

Но ни Сулейман, ни Гюльбахар не обращали внимание на сплетни. Прекрасная черкешенка сидела перед окном, из которого открывался вид на бескрайние зеленые леса, и целыми днями шила приданое младенцу, который начинал шевелиться у нее в утробе.

А шехзаде тоже задумчиво смотрел, как деревья раскачиваются под ветром на склонах высоких гор Манисы, напоминая огромное зеленое море. Иногда он брал в руки калем[34] и сочинял стихи в честь прекрасных черных глаз и волос своей возлюбленной.

Таилось в зимних вечерах дворца шехзаде особенное очарование. Часто этими вечерами Сулейман и Гюльбахар сидели на полу перед камином, в котором трещали дрова. Шехзаде делал глоток вина из хрустального бокала и, поворачиваясь к Махидевран, спрашивал: «Могу ли я закусить этими сладкими губами?» Гюльбахар, конечно же, делала вид, что стесняется, и кокетничала, но всегда предавалась нежным, мягким, а иногда и яростным поцелуям. Часто в такие вечера Сулейман читал ей стихи, которые написал о ней:

Что значит отдать жизнь за поцелуй, я готов отдать тысячу жизней,Как много драгоценностей может дать мне моя возлюбленная.

Чего еще желать от жизни в четырнадцать лет? Гюльбахар часто думала: «Вот что значит настоящее счастье, мой мужчина молод, красив, я ношу под сердцем его ребенка. Если будет угодно судьбе, мой шехзаде однажды опоясается мечом, взойдет на трон, а мой сын тоже когда-нибудь станет падишахом».

Хафза Султан была довольна их союзом. Сулейман не замечал никого, кроме черкешенки. Все внимание и силы он тратил на нее. Что могло быть более удачным для наследника османского престола, чем любовь, которой он предавался, вместо того чтобы не ко времени вмешиваться в государственные дела? Если бы Сулейман сказал кому-нибудь: «Чем занимается наш падишах? Бесконечные войны утомили и разорили государство. Неужели наш отец этого не видит?», то тогда страшно было бы даже представить, что могло бы с ним произойти. С тех пор как ее муж взошел на престол, она делала все, чтобы держать Сулеймана от него подальше. Она знала, что, когда речь заходила о власти, для Селима не существовало ни родных, ни близких. Говорят же: «В государстве правая рука всегда предает левую». Так что он не церемонясь в любой момент мог выхватить меч и эту самую руку отрубить. Хафза Султан очень хорошо помнила о том, что ее муж сам в свое время восстал против собственного отца, султана Баязида, решив: «Отец своей волей ослабляет наше государство». Однажды Селим спросил: «Хафза, скажи мне, наш шехзаде Сулейман Хан может когда-нибудь выступить против меня и попытаться занять трон?»

Этот вопрос поразил тогда еще молодую женщину. Она сразу же ответила: «Ну что вы, повелитель! Великий Селим Явуз проводит свою жизнь в военных походах, чтобы великое государство Османов стало еще сильнее, так кто же может его предать? Разве его собственный сын, кровь от крови его, плоть от плоти, может предать родного отца?»

С того самого дня страшная тревога не давала ей уснуть, и она знала, что подозрения уже закрались в сердце ее мужа. Хафза Султан боялась, что за малейшую оплошность шехзаде Сулейман поплатится жизнью. Поэтому она в каждой молитве благодарила Аллаха за то, что сын все свое время и внимание тратит только на Махидевран.

Когда у Гюльбахар начались схватки и позвали повитуху, по всей Манисе разнеслась радостная весть. Прошло много часов, и когда ночь сменилась утром, крик младенца огласил замерший дворец. Слуги бежали к шехзаде: «Благая весть! Благая весть! У вас, шехзаде, родился сын!»

Глашатаи ходили по улицам города и кричали: «Слушайте и не говорите, что не слышали! Наш султан Селим Явуз Хан, правитель всех континентов, по милости Аллаха во второй раз стал дедушкой. Слушайте и не говорите, что не слышали! У нашего шехзаде Сулеймана Хана родился еще один сын! Нового шехзаде нарекли Мустафой. Да будут дни Мустафы Хана долгими, путь светлым, а слава безмерной! Да ниспошлет Аллах долгих лет жизни Мустафе Хану, да ниспошлет ему легких путей, безмерной славы, да хранит Аллах нашего господина Мустафу Хана от врагов! Да благословит его наш пророк Мухаммед!»

После рождения сына Махидевран старалась удерживать Сулеймана подальше от государственных дел – по советам Хафзы Султан.

Гюльбахар Махидевран Хасеки нередко вспоминала, что творилось с ней, когда она слышала, что из Стамбула прискакал во весь опор очередной гонец. Тогда сердца обеих женщин уходили в пятки. Ведь гонец мог принести дурную весть – немилость отца. Испугалась она и в тот памятный день, но гонец склонился, чтобы поцеловать подол кафтана Сулеймана, и стало ясно, что судьба открывает перед ними новый путь. Хафза Султан заплакала. Плача, она молила Аллаха, чтобы ее сыну выпала судьба беспрепятственно взойти на трон. А Гюльбахар не знала ни что ей делать, ни что сказать. Сулейман, которому гонец посоветовал немедленно собираться в дорогу, лишь крепче обнял новорожденного сына и повернулся к ней: