Танец с драконами - Джордж Мартин

Снаружи валил сильный снег.

— Ветер с юга, — заметил Ярвик. — Снег летит прямо на Стену, видите?

Он был прав. Джон видел, что крутую лестницу завалило снегом почти до первой площадки, а деревянные двери ледяных камер и складов скрылись за белой завесой.

— Сколько у нас людей в камерах? — спросил он Боуэна Марша.

— Четверо живых. Двое мертвых.

Трупы . Джон почти забыл о них. Он надеялся узнать что-нибудь благодаря телам, которые они принесли из рощи чардрев, но мертвецы упрямо оставались мертвыми.

— Надо раскопать камеры.

— Десять стюардов с дестью лопатами справятся, — отозвался Марш.

— Возьмите заодно и Вун Вуна.

— Как прикажете.

Десять стюардов и великан быстро справились с сугробом, но даже когда двери снова освободили от снега, Джон оставался недоволен.

— Эти камеры к утру снова занесет. Лучше бы перевести пленников, пока они не задохнулись.

— И Карстарка, милорд? — спросил Фалк Блоха. — Может, мы оставим его мерзнуть там до весны?

— Если бы мы могли. — В последнее время Креган Карстарк взялся выть и кидаться замороженным дерьмом во всех, кто приходил накормить его, что не добавляло ему любви охранников. — Отведите его в башню лорда-командующего. Из подвала он не сбежит. — Хотя и частично разрушенная, бывшая резиденция Старого Медведя была теплее, чем ледяные камеры. Ее подвалы по большей части уцелели.

Когда охранники вошли в дверь, Креган встретил их пинками. Он извивался и толкался, когда они схватили его, и даже пытался укусить. Но холод ослабил его, а люди Джона были больше, моложе и сильнее. Они вытащили все еще брыкающегося пленника и потащили через высокий, почти по пояс, снег в его новый дом.

— Что лорд-командующий желает сделать с трупами? — спросил Марш, когда перевели живых.

— Оставьте их. — Если буря погребет их, тем лучше. В конце концов ему, несомненно, пришлось бы их сжечь, но пока что они в железных цепях в своих камерах. Закованных, запертых, да еще и мертвых, их вряд ли будет кто-то трогать.

Тормунд Великанья Смерть шумно появился со своими воинами как раз вовремя — когда закончили разгребать снег. Похоже, вместе с ним пришло только пятьдесят человек, а не восемьдесять, как Торегг обещал Кожаному, но Тормунда прозвали Краснобаем не просто так. Одичалый раскраснелся, он громко требовал рог эля и поесть чего-нибудь горячего. В его бороде застыл лед, усы тоже покрылись ледяной коркой.

Кто-то уже рассказал Громовому Кулаку о Геррике Королевской Крови и его новом облачении.

— Король одичалых? — ревел Тормунд. — Хар-р! Скорее, король моей волосатой трещины в заднице.

— В нем есть что-то королевское, — заметил Джон.

— У него маленький красный член, очень подходящий к его рыжим волосам, вот что в нем есть. Раймунд Рыжебородый и его сыновья погибли у Длинного озера не без помощи ваших проклятых Старков и Пьяного Великана. Но не младший брат. Когда-нибудь задумывался, почему его называют «Рыжий Ворон»? — Тормунд ухмыльнулся щербатым ртом. — Первым улепетывал с поля битвы, вот так-то. Потом об этом сочинили песню. Певец искал рифму к словам «трусости полон», ну и ... — он вытер нос. — Если рыцари твоей королевы хотят его девчонок, пусть забирают.

— Девчонки , — каркнул ворон Мормонта. — Девчонки, девчонки .

От этого Тормунд снова расхохотался.

— Вот птица с мозгами. Сколько ты хочешь за нее, Сноу? Я отдал тебе сына, уж хотя бы проклятую птицу ты мне мог бы дать.

— Мог бы, — ответил Джон, — но ведь ты его, наверное, съешь.

Тормунд опять заревел во все горло.

— Съешь , — зло каркнул ворон, хлопая черными крыльями. — Зерно? Зерно? Зерно?

— Нам нужно обсудить вылазку, — сказал Джон. — Я хочу, чтобы в Щитовом Чертоге мы придерживались одного мнения, мы должны... — он замолк, когда в дверь с мрачным выражением лица заглянул Малли и сообщил, что Клидас принес письмо.

— Скажи, чтобы оставил его у тебя. Я прочитаю позже.

— Как прикажете, милорд, только... Клидас сам на себя не похож... скорее белый, чем розовый, если вы понимаете, о чем я ... и он дрожит.

— Черные крылья, черные вести, — пробормотал Тормунд. — Ведь так вы, поклонщики, говорите?

— Еще мы говорим: «Пускай кровь простуде, но потчуй лихорадку», — ответил Джон. — Мы говорим: «Никогда не пей с дорнийцем при полной луне». Мы много чего говорим.

Малли добавил:

— Моя старая бабка всегда говорила: «Летние друзья растают, как летний снег, а зимние друзья — друзья навсегда».

— Я думаю, на сегодня достаточно мудрости, — решил Джон Сноу. — Будь добр, пригласи сюда Клидаса.

Малли не ошибся: старого стюарда действительно била дрожь, лицо его побелело, как снег за окном.

— Звучит глупо, лорд-командующий, но... это письмо меня пугает. Видите, вот здесь?

« Бастарду » было единственным словом, написанным снаружи свитка. Не « Лорду Сноу », или « Джону Сноу », или « Лорду-командующему ». Просто « Бастарду ». Письмо скрепляла печать из твердого розового воска.

— Вы правильно сделали, что сразу же пришли ко мне, — произнес Джон Сноу. И вы правы, что боитесь . Он сломал печать, развернул пергамент и прочел:

Твой король-самозванец мертв, бастард. Он и вся его армия разбиты в семидневной битве. У меня его волшебный меч. Так и передай его красной шлюхе.

Друзья твоего короля-самозванца мертвы. Их головы — на стенах Винтерфелла. Приходи посмотреть, бастард. Твой король-самозванец лгал, как и ты. Ты сказал миру, что сжег Короля-за-Стеной. Вместо этого ты послал его в Винтерфелл украсть мою жену.

Я ее верну. Если хочешь получить Манса Налетчика обратно, приди и забери. Я держу его в клетке перед всем севером, как свидетельство твоего обмана. В клетке холодно, но я сделал ему теплый плащ из кожи шести шлюх, что пришли вместе с ним в Винтерфелл.

Я хочу получить назад свою жену. Я хочу королеву короля-самозванца. Я хочу его дочь и его красную ведьму. Я хочу его принцессу одичалых.

Я хочу его маленького принца, одичалого младенца. И я хочу моего Вонючку. Пришли их ко мне, бастард, и я не побеспокою тебя или твоих черных ворон. А не отдашь — я вырежу твое ублюдочное сердце и съем его.

Письмо было подписано:

Рамси Болтон,

Законнорожденный лорд Винтерфелла.

— Сноу? — окликнул Тормунд Великанья Смерть. — Ты выглядишь так, словно из этой бумажки выкатилась клятая голова твоего отца.

Джон Сноу ответил не сразу.