Дверь к смерти (сборник) - Рекс Стаут

Он обрел дар речи:

– Я не убивал ее. Клянусь вам, Гудвин, я тут ни при чем.

– Да бросьте вы! Убивали вы или не убивали, я не хочу помогать им подставить вас. Я вообще в такие игры не играю. У меня большая личная заинтересованность в этом деле. Я твердо намерен заработать эти десять кусков и, хотя совсем не убежден в вашей невиновности, вовсе не хочу, чтобы Зек помешал этому, сделав из вас козла отпущения. Вот потому-то я и решил высказать вам свои соображения. Причем я вполне допускаю, что могу заблуждаться. Ну, как вам это нравится?

Рэкхем наконец вспомнил о своем стакане и пригубил коктейль, хотя это сильно сказано. Такой глоток сделал бы честь разве что комару. Потом он поставил стакан на место, немного посидел, облизывая губы, и вдруг выпалил:

– Что-то я вас не пойму, Гудвин.

– Тогда выбросьте все из головы. Вы уже выдохлись. Потом, мне случалось заблуждаться и прежде.

– Я не то имел в виду. Я имел в виду вас, ваш мотив. Почему? К чему вам это?

– Я же сказал – профессиональная гордость. Честь, если угодно. Коль скоро этот вариант вас не устраивает, представьте, как я разрывался на части: Зек справа, а вы слева. Мне нужна была хоть какая-то лазейка. Что, и это не годится? Тогда считайте все услышанное бредом сумасшедшего. Все равно вы мне не доверяете. Просто меня посетила мысль, что не помешало бы предварительно с вами встретиться и познакомиться поближе. Вдруг я прав и мне действительно предложат сыграть первую скрипку, а может, даже и поучаствовать в создании сценария, и я решу, что неплохо было бы с вами на сей счет посоветоваться. – Я махнул рукой. – Но вы, похоже, меня не понимаете. Забудем об этом. Как-никак я стал богаче на шесть тысяч. – Я встал. – Есть еще другой выход. Вы можете позвонить Зеку и спросить его. Мне, конечно, не поздоровится, но предателей всегда бьют, верно? Ладно, я потопал.

Я двинулся к двери и выбирал, куда можно поставить ногу среди осколков стекла на полу, когда Рэкхем заговорил:

– Подождите минутку. – Голос звучал надтреснуто. – Вы говорили о том, что вам предложат…

– Если мне предложат, – поправил я.

– Непременно предложат. Это их стиль. Так вот знайте: сколько бы они ни посулили, я дам вам больше. Сразу идите ко мне – я их переплюну. Все равно я должен встречаться с вами. Желательно каждый день… Подождите же. Вернитесь и сядьте на место. Мы можем заключить с вами сделку, чтобы…

– Нет, – сказал я с улыбкой, но достаточно твердо. – Вы сейчас так напуганы, что трудно удержаться от искушения обобрать вас до нитки. Поостыньте немного и придите в себя, а потом позвоните мне. В любое время. И не забудьте: слежку за вами никто не отменял.

Я ушел.

Несколько раз, пока я шагал по улице, мне приходилось мысленно натягивать поводья, чтобы не сорваться на галоп. Я переходил на нормальную поступь, но через несколько кварталов ловил себя на том, что снова несусь как угорелый. Ну и потеха! Я просто трепетал от возбуждения.

Я закинул удочку, и Рэкхем клюнул. Осталось только дождаться, чтобы он заглотал наживку целиком, вместе с крючком. Трудно поверить, что он способен обратиться к Зеку или к кому-то из ближайшего зековского окружения. Однако случись такое, мне, конечно, несдобровать, а Вульфу вообще впору будет заказывать надгробие. Вот почему я пытался отговорить Вульфа от этой затеи. Хотя теперь, перейдя Рубикон, я был так возбужден, что не мог заставить себя идти спокойно даже за хороший гонорар.

Я собирался заскочить поужинать в «Рустерман» и пообщаться с Марко, но теперь мое настроение изменилось. Не снижая аллюра, я добрался до Одиннадцатой авеню и заглянул в бистро к Марту, где, примостившись на высоком вертящемся стуле, уплел тарелку тушеной говядины с тремя сочными помидорами и два ломтя пирога с черникой.

Даже на сытый желудок волнение мое не унималось. Оно, должно быть, как-то проступало у меня на лице, поскольку Март полюбопытствовал, чего это я такой дерганый. И я, никогда прежде не обсуждавший с ним никаких дел, с трудом подавил порыв проговориться, что мы с Вульфом завели шуры-муры с одним из самых опасных двуногих, коего сам инспектор Кремер почитал недосягаемым.

Припрыгав домой, я просидел весь вечер в кабинете над раскрытыми журналами, которые, впрочем, не читал. Только напряженно прислушивался, чтобы не пропустить звонка в дверь или по телефону.

Телефон зазвонил в десять часов, но это оказался всего лишь Фред Даркин, который хотел спросить, где находятся Сол и объект. Я так вспылил, что наорал на беднягу. Пришлось извиняться. Я велел ему, как всегда, держать под наблюдением «Черчилль». Собственно, это и делало всю работу балаганом, поскольку для наблюдения за всеми входами и выходами «Черчилля» требовалось никак не меньше четырех наружников.

У меня руки чесались позвонить по номеру, который оставил Вульф, но мне было разрешено воспользоваться им только в чрезвычайном случае. Я заглянул в словарь, где вычитал, что чрезвычайный случай – это «непредвиденное стечение обстоятельств, требующее немедленного действия». Поскольку в данном случае стечение обстоятельств было как раз предвиденным и требовало лишь одного – как следует выспаться, я не поддался искушению и не стал набирать номер. Зато выспался вволю.

Субботним утром, сидя в «1019», я наживил еще один крючок, рассчитанный на другую рыбку. Составляя отчет за пятницу, я быстро изложил все сведения, добытые Солом, Фредом и Орри, но над моей частью пришлось изрядно попыхтеть и поломать голову.

Мне предстояло отчитаться за все время, проведенное в хоромах Рэкхема, что таило в себе двойную угрозу. Во-первых, стоило помнить, что за мной, возможно, следили и видели, когда я пришел и когда вышел. Во-вторых, сам Рэкхем мог решить, что повинную голову меч не сечет, и расколоться. Так что мне пришлось создать подлинный шедевр литературного творчества, на который я затратил три часа.

Днем, когда Макс Кристи пришел за очередным отчетом и сел его просматривать, я был занят изучением важных документов, которые разложил перед собой на столе. Занят настолько, что даже не знал, бросил ли Кристи на меня взгляд, когда дошел до середины второй страницы, где начинался собственно мой отчет. Я поднял голову лишь тогда, когда раздался его голос:

– Значит, ты с ним разговаривал?

Я кивнул.

– Ты прочитал?

– Да, – угрюмо буркнул Кристи.

– Он казался таким загнанным, что я не мог ему отказать. А все мое доброе сердце.

– Ты взял его деньги.

– Естественно. Он просто не знал, куда их деть. Всучил мне буквально насильно.

– Ты сказал ему, что работаешь на миссис Фрей. А вдруг ему придет в голову спросить у нее?

– Нет. Даже если спросит, не будет знать, кому верить. Я предупредил его на свой счет. Кстати, тебя я предупреждал?

– Почему ты пошел на контакт с ним?

– В отчете все сказано. Он знал, что за ним следят. Странно было бы, если бы не знал – спустя восемь дней. Да еще при том, что он и так держался настороже. Вот я и решил, что не помешало бы потолковать с ним о том о сем, а заодно выведать, что́ у него на уме. Он мог выболтать что-то интересное. А может, и выболтал. Не знаю, поскольку не представляю, что́ интересует тебя и твоих приятелей. В любом случае я это подробно изложил в отчете. Что касается денег, то он так настаивал, что я не мог отказаться. Он потерял бы всякое уважение ко мне.

Кристи сунул отчет в карман, поднялся на ноги, оперся кончиками пальцев на стол и наклонился ко мне.

– Гудвин, – сказал он, – ты знаешь, с кем ты имеешь дело?

– Да брось ты! – отмахнулся я. – Я что, похож на полоумного, который готов сигануть с небоскреба, лишь бы послушать, с каким треском переломится его хребет? Да, приятель, я прекрасно знаю, с кем имею дело, и рассчитываю дожить по меньшей мере до девяноста лет.

Он выпрямился.

– Главная твоя беда, – изрек он, – в том, что ты считаешь себя остроумным. Поэтому твоя манера многих сбивает с толку. Тебе надо от нее избавиться. Ты во всем видишь забаву. Решил, например, что было бы забавно потрепаться с Рэкхемом. На сей раз тебе это с рук сойдет. Но однажды то, что ты посчитал забавным, снесет твою башку с плеч долой.

Лишь после его ухода я сообразил: это вовсе не доказывает, будто снесшее башку не было забавным.

В субботний вечер мы условились повидаться с Лили Роуэн, но я решил отменить встречу. Видно, сделал я это без свойственного мне такта, потому что она обиделась. Успокоило ее лишь мое клятвенное заверение утопиться, как только минует настоящий кризис. Так что я поехал домой, поужинал тем, что разыскал в холодильнике, и устроился в кабинете над раскрытыми журналами, которые не читал.

Когда пошел десятый час и минуты поползли нестерпимо медленно, наконец раздался телефонный звонок. Это оказалась Лили.

– Ну ладно, – бросила она, – приезжай ко мне.

– Я же объяснил тебе…

– Знаю, но теперь объясняю я. Около одиннадцати я тут буду не одна. И насколько я поняла, ты должен приехать раньше. Собирайся.