“Водила” для стервы (СИ) - Хиро Лия

А вот моей Авроры среди них не наблюдается.

Вхожу в палату с букетом белых роз наготове, но тут же их опускаю – пациентки зднсь нет. Меня встречает только зарёванная, раскрасневшаяся бабуля. Кидается в объятия и начинает “напевать” щемящим душу голосом о том, что случилось.

- Максимка! Ох, горе-то какое!

- Что случилось? Где Аврора, ба? – кричу, в надежде, что этим немного соберу раскиселившуюся бабулю в кучу. – Ну? Говори же!

- Ты только уехал и у неё скакнула температура под сорок... Ой, горе-то какое!

- Клавдия Ильинична! Дальше! Дальше! – меня начинает трясти, как будто подо мной бурят землю. Личную дорогу в ад, видимо, прокладывают. – Где она сейчас?

- Забрали мою девочку...

- Кто? Куда забрал? – моего терпения не осталось ни грамма. Скорей было бы выйти в коридор, найти лечащего врача и выспросить подробности у него. Наверное.

- На дополнительные обследования увезли на каталке. На первый этаж. Сепсис у неё! Этот сукин сын грёбаный через грязный нож что-то занёс!

Глава 48

На всём лету мчусь в конец длинного, забитого нерасторопными больными коридора. Страх и злость – вот и всё, чем я сейчас одержим.

Не дождавшись лифта, мчусь с пятого на первый, рискуя переломать ноги на скользких, плиточных ступенях. Ругаю последними словами себя, врачей, бабулю, что так долго терзалы мои нервы устрашающими формулировками. Но, в первую очередь, я проклинаю ублюдка Щербакова и понимаю, что “не довесил” ему при нашей последней встрече в КПЗ.

Отделение диагностики. Ловлю первую попавшуюся тётку в мятном медицинском халате и запыхавшись, сиплю:

- Где Бортич? Аврора Бортич из пятьсот десятой палаты!

- Я тут, Макс, – сдавленно бормочет из-за приоткрытой двери позади меня.

Вхожу, как не на своих ногах. Я уже готовился к худшему, например, ожидал, что Аврора не в сознании или увита трубками от капельниц. Не знаю... Не разбираюсь в этой дурацкой медицине. Но бодрствующей да ещё сидящей в кресле напротив врача не ожидал увидеть.

- Аврора! Милая... А бабуля сказала, что у тебя сепсис...

- Так и есть, молодой человек. – Перебивает меня рыжебородый доктор лет сорока пяти и задумчиво воззряется в узкие, как старая кассовая лента, корешки анализов. – Но не всё так страшно, как принято думать при данном осложнении. Присядьте.

Опускаюсь во второе кресло, ничего не соображая, как китайский болванчик. Но лёгкая и успокаивающая улыбка Авроры немного меня расслабляет.

- Как так не страшно? Заражение крови же!

- Да, ну и что? – он издевается что ли? – Оно бывает разных степеней. У Авроры Алексеевны лёгкая форма, полагаю, вызванная ослаблением иммунитета на фоне нервного потрясения и нехватки воды и еды в последние сутки перед прибытием к нам. Обычная антибактериальная терапия, иммунокоррекция, глюкокортикоиды, антиоксиданты, комплекс витаминов, физиотерапия и положительный настрой быстро поставят её на ноги.

Твою ж дивизию! Сколько дряни!

- А температура? А...

- Мы её сбили. Не исключено, что к вечеру опять поднимется, но она быстро сойдёт на нет. Пару дней и будет в норме. А пока следите за своей родственницей в оба. И обязательно покой, без лишних волнений. Здоровый сон и полноценное питание. Я назначил антибиотики. Пока недельным курсом. А там посмотрим по результатам анализов.. Вы всё поняли?

- Да-а... – мой ответ больше смахивал на вопрос.

Таким отупевшим я себя ещё никогда не чувствовал. Даже когда притворялся недодёпой водилой. Даже когда в девятом классе химичка, точа на меня зуб, вызывала нелюбимого ученика Горицкого к доске на каждом уроке. И подвергала инквизиторским пыткам, заставляя определять валентность нескольких элементов и неминуемо влепляя двояк опосля.

- Максим, ты чего там прилип что ли? – с нотками нетерпения одёргивает меня Аврора. – Идём, после нас ещё тять человек.

- Что и у всех сепсис? – не сразу соображаю я.

- Нет, все на приём к гематологу, дурище ты моё! – она смеётся. Сдержанно, тихо, щадя наболевшую щёку. Но уже это одно будто крылья у меня за спиной расправляет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поднимаемся наверх. И чуть не сбиваем креслой-каталкой мельтешащую у лифта бабулю.

- Авророчка! Родная! Ну как? Что доктор сказал? Ох какое горе! Какое...

- Баб, хватит причитать! Сон час же! – Аврорка пытается прицыкнуть чрезмерно суетливую старушку, но с каждым словом речь моей любимой становится всё более вялой и тихой. – Всё нормально будет. Запасайся фильмами, сканвордами, судоку... я не знаю, чем там ещё, но месяц я тут проторчу, это точно.

- Судоку? Японская водка что ли, Аврорчик? – старушка перехватывает у меня управление креслом-каталкой и наклоняется к внучке. Недоумевает, но заинтересовывается предложением.

В другой ситуации я внёс бы свою лепту в бабулино просвящение, если бы не эти слова, давшие мне “подзатыльник” похлеще любой химички.

Месяц???

Глава 49

Месяц превратился почти в полтора.

Было, мягко говоря, нелегко. Временами до срывов. И Авроркиных и моих. Только, в отличие от неё, я перебешивался втихоря, не на публике. Редкими вечерами, когда уезжал ночевать домой, откупоривал бутылку любимого вискаря и накачивался до чёртиков перед глазами. Иначе, сломался бы, показал бы слабину и свой страх перед балансирующей на грани любимой женщиной. Я должен был оставаться позитивным и весёлым. Уверенным в себе и не ставящим под сомнение Аврорино выздоровление. А риск, что этот проклятый сепсис заберёт её, всё же существовал. И он был велик, как объяснил мне позже врач. Наедине, чтобы не подвергать панике и переживаниям больную.

И теперь, когда всё позади, я не перестаю мысленно говорить “Спасибо” докторам за то, что до критического состояния не дошло. Аврора вынесла обширное, насыщенное процедурами лечение и, хоть и медленно, но верно шла на поправку.

Единственное, что смущает её на сегодняшний день – длинный, розовый шрам на правой щеке, который любимая пытается прикрыть, приучая густую копну рыжих (мысленно я могу позволить себе это слово) волос лежать зачёсанными на один бок.

- Макс, ты куда столько набрал? Или мы ещё кого-то ждём? – Аврора перегибается через сиденье и расстреливает неодобрительным взглядом три пакета, до отказа заполненных коробочками с японской едой.

- Никого не ждём. Только ты, я и бабуля. – Сажусь за руль, интенсивно растирая заледеневшие от двадцати пяти градусного мороза ладони и трогаюсь в сторону деревни Поляны.

- Бабуля?

- Ну да. А ты думала, для кого столько суши? Это она у нас, как выяснилось, ярая любительница “судоку-сакэ” и суши. Спорим, скоро сумо начнёт вместо бокса смотреть?

- Ой, да я даже спорить не буду. Вот её пробрало на старость лет, скажи?

- Да... Пустилась во все тяжкие. – Чуть не прыскаю, вспоминая, как на прошлой неделе Клавдия Ильинична со знанием дела притащила меня в одно из кафе неподалёку от больницы. Под невинно-благовидным предлогом пообедать. И заказала самый крепкий кальян. На абсенте, твою мать! Я о существовании такого баловства даже не подозревал. Другое дело – на молоке или соке. Абсент, твоё-моё! Но Аврорке подробности того “обеда” лучше не оглашать. Иначе прилетит обоим.

- Знаешь, вообще-то я думала, что мы побудем в деревне одни, расслабимся после этого больничного ужаса. – Голосок Авроры становится обольстительно низким, ласкает мои потасканные последними событиями нервы. Настраивает на эротический лад.

- Аврора Алексеевна, если вы решили подсобить в переключении скорости, напоминаю, что у меня автомат. А рычаг находится правее.

- Макс! Ну и занудный же ты стал! – убирает ладонь с набухшего между моих ног бугра и рассерженно кутается в шубку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Не занудный, а ответственный. Слежу за дорогой. Раньше я стервозную начальницу возил...

- Макс! Да ты обалдел!

- ... А теперь любимую женщину. Поняла, в чём суть?

- Ссуть! Собаки, Макс! В песок, помнишь? – смех Аврорки трещит на весь салон. Надо же, значит нравились мои словесные выкрутасы. Так и думал, что только строила из себя культурную и образованную леди.