Хаос дорог - Мария Николаева

Я невольно вздрогнул, представив, что меня ждет утром. Рейм слишком хорошо меня изучил, чтобы не понять главного: улучшение в моем состоянии временное. И даже если он восстановил верхний слой моей ауры, мне необходимы оба источника энергии. А это значит, что в ближайшее время меня ждет еще одна «романтическая» встреча, причем желательно с эльфийкой – человеческую женщину я сейчас выпью досуха и не замечу этого…

Но самым неприятным фактом является то, что Рейм все это знает и обязательно позаботится о том, чтобы я не сбежал от него на тот свет. И ему совершенно наплевать на мои желания.

«Слова падают безжизненными птицами, не успевая расправить крылья, вязнут в густой тишине и бесформенными комками устремляются к гибели. Ненужный разговор, бессмысленный. Зачем он пришел? Он же отказался от меня, вышвырнул из своей жизни, позволив войти в нее этим… «учителям»! — Алесан. – Что‑то в его голосе заставляет меня поднять глаза и встретить взгляд, не равнодушный, какой‑то болезненно–печальный – еще одна ложь, но в моей жизни ее было уже столько, что я привык видеть образ этой danely в чужих жестах. – Алесан. – Он повторяет мое имя, словно не зная, как я ненавижу это простое сочетание звуков. Это ведь всего лишь насмешка. Зачем нужно было называть выродка Повелителем? Чтобы лишний раз напомнить, что он такое? Так я и без этого ни на миг не забываю, невозможно такое забыть. – Почему ты так ненавидишь Рейма? Ведь он такой же исполнитель воли Совета, как все другие.

Зеленые глаза гипнотизируют, затягивают в ласковую глубину. Может, ему и впрямь не безразлична моя судьба?.. Может, хотя бы он в состоянии меня понять?.. — Учитель, а кто сказал, что я его ненавижу? – произнес я и сам испугался собственных слов. Такой откровенности от меня явно не ждали…»

Открыв глаза, я долго смотрел в потолок, ничего не видя перед собой. В какой момент я заснул и как я оказался на кровати, я не знал, да и не хотел знать, если честно. Сейчас для меня было более важным то, что в комнате я был один. Вынести присутствие Рейма рядом с собой после очередного кошмарного воспоминания я не смог бы.

Все‑таки когда‑нибудь эти сны меня доконают. Стоило моему прошлому вновь вернуться в мою жизнь, как вся лавина событий из уже почти забытой жизни пришла в движение…

А сегодня видения былого, видимо, решили меня доконать. Первая встреча с моими мучителями и ее далеко идущие последствия. Конечно, я запомнил все это надолго. Да и сложно забыть что‑то, перечеркнувшее всю прежнюю жизнь…

Сияющая улыбка Рейма, безразличие в прозрачно–синих глазах Биаты, суровые складки на лбу Сай’шэ и безграничное спокойствие Морила. Странная компания. В первый момент я даже не понял, что может связывать принца Пламени, светлую целительницу, темную воительницу и ученого, а когда понял… было поздно. Не могу сказать, что меня не обучали, но меня не только обучали. Эти четверо hal’mai стали моим кошмаром наяву. Особенно двое из них… Рейм и Сай’шэ. Первого я сам по–глупому подпустил слишком близко к себе, а вторая… она просто была собой, принцессой рода Иниарр, отражением Черныша… Боги, как же я ненавидел ее за это! Я разучился смотреть на Ша’рэла спокойно, мне всюду мерещилась сидская принцесса – в каждом его жесте, за каждым его словом… Да, из‑за Сай’шэ я потерял друга, единственного, кому бы я мог доверять.

Что же касается двух оставшихся учителей…

Биате я был безразличен. Морила интересовал только как любопытный феномен может интересовать ученого. С ними мне было легко и просто. Они не требовали от меня чего‑то сверх меры, и я ничем не выделял их. Мы были связаны только несокрушимыми нитями приказов Совета, а это так мало, что можно и не принимать во внимание.

К несчастью, двое других «учителей» относились к совсем иной категории… Впрочем, разве я их в чем‑то обвиняю? Ну, может быть, совсем чуть–чуть. Я прекрасно понимаю, что двигало Реймом, потому что сам оказался в ситуации не лучше… А Сай’шэ… Сай’шэ – случай особый. Она по собственной воле стала одним из моих «учителей», потому что хотела защитить племянника… Черныш ошибся, когда сказал мне, что его судьба никого в семье не интересует, – и эта ошибка стоила мне спокойной жизни. Жесткая, прямолинейная воительница меньше всего походила на уравновешенного и преданного принца, но я уже не мог смотреть на друга так, как раньше. Что‑то сломалось во мне. И дело не только в Сай’шэ или Рейме, о ни – каждый на свой манер – меняли меня, пытались создать что‑то свое, а в результате у них получился двуцветный уродец, не способный ни на что конкретное, но знающий много всякой никому не нужной ерунды.

Впрочем, имею ли я право обвинять кого бы то ни было в собственных ошибках? Если бы я хотел, если бы просто попытался что‑то изменить, то возможно, все сложилось бы по–другому. Так что в собственных бедах виноват прежде всего я сам. Не захотел, не попытался – вот и расплачиваюсь.

Но ведь это в прошлом, верно? Я перешагнул через собственную трусость, когда покинул Дом? Или, напротив, позволил своим страхам победить? Не знаю. Возможно, я действительно сбежал от ответственности и долга – не стану спорить. Но ведь помимо этого были причины, заставившие меня поступить именно так, а не иначе. Наверно, я просто устал беспрекословно подчиняться Совету. Так что вовсе не страх был причиной побега. Я не мог больше жить так же, как прежде, а встать на холодную серую тропу я не решился, зато с легкостью отрекся от себя…

А ведь я жалею. Несмотря на то что это решение принял сам, несмотря на то, что только оно и помогло мне вырваться из клетки – я все‑таки жалею, что потерял право называться Князем Севера. И дело вовсе не в титуле, просто теперь у меня нет права, пусть даже условно, но относить себя к Семье. Хотя было ли оно у меня когда‑либо? Свою мать я никогда не видел, а отцом называл существо, отнимавшее жизни у таких отступников, как я сам… А ведь в нас нет даже общей крови! Марука и Альбьер? Но они же дети Вейрина, а не Тамилы. Так имел ли я право считаться их родичами? Вряд ли. Я – всего лишь подкидыш, выращенный ими в память о последней северной Княгине. Так было ли у меня право требовать их любви? Сомневаюсь, я должен был испытывать благодарность уже за то, что они не отвергли меня, что позволили называться Владыкой Севера.

И я их предал. Все‑таки правы они были – более никчемного со здания, чем я, этот мир не видывал. Не стоило им тратить время на мое воспитание, все равно я оказался неблагодарным двуцветным выродком.

Хотя к чему это все? Я ведь всего лишь собирался сбежать до прихода Рейма. Вряд ли, конечно, принц не предусмотрел такой возможности, но я просто должен выбраться из этого дома, пока не стало слишком поздно. Для всего.

Нет, я вовсе не собираюсь умирать. Но уж как‑нибудь сам разберусь с собственной жизнью, не выполняя приказов какого‑то там ифрита. Восстановил ауру? Ну и спасибо тебе большое, но дальше я и сам как‑нибудь справлюсь. Тем более что в скором времени никаких опасных для жизни приключений не планирую. И самая большая глупость, которую я собираюсь совершить в ближайший год, – это наведаться в свой Дом. Но не думаю, что мне там угрожает что‑то серьезное – разве что несколько не очень приятных встреч, но с этим я как‑нибудь смирюсь.

Быстро одевшись, я приблизился к двери, ведущей в коридор, и замер, напряженно вслушиваясь в царящую снаружи тишину. Ну не верю я, что Рейм не позаботился о наблюдателе – этот ифрит слишком хорошо меня знает. Впрочем, недостаточно хорошо, если оставил одного. Если уж на развилке из двух дорог я умудрился выбрать третью, то и выбраться из комнаты таверны смогу. Боги, да о чем это я?! Я же умудрился сбежать из самой охраняемой крепости в этом мире! Что ж, в таком случае Рейм явно переоценивает свою власть надо мною. Или, может быть, я теперь совсем иначе смотрю на нашу связь? Да, определенно, совсем иначе…

Что ж, если я умудрился разобраться в собственной двуцветной душонке благодаря этой встрече с ифритским принцем, то жалеть мне не о чем. Есть знания, за которые сколько ни заплати – покажется мало. И это одно из них.

Ну вот и еще одной клеткой меньше, Ксан. Не боишься? Ведь мы‑то знаем, что самым большим твоим страхом была и остается свобода, ибо как только с твоей души спадут все оковы, навязанные воспитанием, семьей и обществом, ты станешь настоящим монстром…

Вот только почему теперь это меня не пугает?.. Совсем не пугает. Я скорее жду этого. С нетерпением, присущим любой кошке.

…Он позволил мне уйти. Просто позволил, ничем другим легкость, с которой я покинул таверну, объяснить невозможно. Кажется, не только меня наша встреча заставила на многое взглянуть иначе.

Что ж, хотелось бы в это верить. Впрочем, мне‑то помогли осознать все происходящее, а Рейму? Есть ли у ифритского принца хоть шанс не только понять, но принять и отпустить собственные грехи? Не знаю. Не хочу загадывать, поскольку в любом случае Рейм был и остается частью моей жизни. Не хочу я вычеркивать все, что нас связывает. Глупо? Может быть, но я теперь на многое смотрю сквозь призму открывшийся мне истины. Мне не в чем его винить: мы всего лишь играли роли, которые нам были роднее… уютнее, что ли? И мне некого винить в том, что я в какой‑то момент перепутал, что есть лицо, а что – всего лишь маска.