Мальтийский крест Павла Первого - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут в глазах племянницы что-то вспыхнуло, и она спросила меня:
— А что это все моей тетенькой интересуются?
— Кто это все?
— Ну, вот вы, к примеру… а до вас еще двое приезжали, большие такие, здоровые… тоже про нее спрашивали. Тогда-то тетя Маня еще жива была, да они ее не застали — в магазин она ушла. А из магазина… из магазина уже не вернулась! — И племянница залилась нетрезвыми слезами.
Вот, значит, как.
Судя по описанию, тетю Маню искали братья Скорняковы. И в тот же день она скоропостижно скончалась.
Я записал рассказ тети-Маниной племянницы и вернулся в Нечволодово.
И там меня ждало еще одно трагическое известие.
Мой знакомый пожарный инспектор умер. Признали отравление суррогатным алкоголем.
— Выпивал он прилично, — рассказал мне сослуживец покойного. — Как говорится, ни дня без стопки. А денег-то на магазинную водку мало, так он покупал самогонку у тети Даши, что за магазином живет. Правда, у нее весь поселок покупает, и ничего, но тут, видать, что-то не так пошло…
Я в эту версию не очень-то поверил и решил, что снаряды падают слишком близко и нечволодовский климат становится слишком опасным. Да и узнать больше ничего не удавалось.
В общем, вернулся я в Питер и стал готовить статью.
Поднял все, что можно, про ту московскую фирму, которая скупала участки руками братьев Скорняковых. Узнал и про самих братьев — за что сидели и что еще у них на совести.
Думаю, если не возьмет мою статью ни одно издание, размещу ее в интернете, на собственной странице. У меня тогда очень много подписчиков было.
И тут мне стали поступать какие-то странные звонки.
Звонят — и трубку вешают.
И так несколько раз на дню.
А потом — еще интереснее.
Стали мне в почтовый ящик подкладывать рекламу ритуальных услуг. Ну, то есть похоронных.
Я раньше не робкий был, не то что сейчас. Ну, думаю, не запугаете!
Продолжал работать над статьей.
А они — уж не знаю кто — дальше пошли. Стали мне уже не рекламу присылать, а готовые договора на организацию похорон — смету на гроб, на отпевание, на надгробный памятник…
Ну, думаю, не на того напали! Не нашелся еще тот, кто сможет запугать Егора Плавунцова!
И уже подготовил статью, последние правки оставалось сделать.
Вышел в магазин, кое-чего из еды купить…
Плавунцов взглянул на бутылку, и Порфирьич тут же подлил в его стакан.
— Значит, вышел я в магазин… — проговорил Егор, сделав глоток, — и больше ничего не помню. Очнулся уже в больнице, в палате интенсивной терапии.
Позже мне рассказали, что сбила меня на переходе черная машина. Сбила и скрылась с места происшествия. Виновных так и не нашли, а меня врачи спасли, только инвалидом на всю жизнь остался…
Он допил коньяк и закончил рассказ:
— Главное, когда я из больницы выписался и домой вернулся, обнаружил, что, пока я лежал в больнице, мою квартиру обнесли. У меня и брать-то было особенно нечего, кроме компьютера. Вот компьютер и унесли. А в нем…
— А в нем все материалы по нечволодовскому делу! — догадался Порфирьич.
— В самую точку! Вот все, что я знаю. И очень не советую вам, Вера, влезать в эту историю. Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Да я понимаю… — вздохнула я, прикинув уже, что ничего мне рассказ Егора не дает. Не могу же я прийти к Бурнусу и вместо убийства в Михайловском замке предъявить ему сведения из темного прошлого Попеляева. Тем более что они совершенно бездоказательные.
Тут у меня зазвонил телефон.
Я вытащила его из сумки.
Звонила мама.
Я извинилась перед мужчинами и отошла в сторонку.
— Да, мама, что тебе нужно?
— Немедленно приезжай домой!
— Я вообще-то занята… а что случилось?
— Если мать просит тебя приехать — нужно ехать, а не задавать вопросы! Вечно у тебя нет для меня времени!
— Но, мама, я же должна знать, в чем дело! Тебе что — плохо? Ты заболела?
Вообще-то голос у нее был вполне здоровый, только очень взвинченный. Ну что еще случилось, с утра, что ли, успокоиться никак не может после свидания со своим… не могу даже слова подобрать для этого типа. Вот сразу он мне не понравился, с первого взгляда.
— Ничем я не заболела! Со мной все в порядке, просто не могу попасть в квартиру…
— Что значит — не можешь попасть? Что — замок сломался? Тогда тебе нужна не я, а слесарь… Мама, я так сразу не приеду…
— Да не нужен никакой слесарь! — И тут она нехотя призналась: — У меня нет ключей. Я их, наверное, забыла… оставила на тумбочке в прихожей… — Тут она снова взорвалась: — Что это за допрос? Говорю тебе — приезжай скорее! Не могу же я часами стоять перед дверью!
— Да, конечно, я приеду, подожди хоть во дворе, погода хорошая…
Мама представила, наверно, как она сидит на лавочке и все спрашивают, что случилось, и рыкнула не хуже тигрицы в джунглях, но я уже отключилась.
Я вернулась к столу и извинилась перед Плавунцовым и Порфирьичем:
— Простите, мне нужно срочно ехать домой. Мама не может попасть в квартиру, ключи забыла.
— Ну, поехали, я тебя отвезу… — сразу вызвался Порфирьич.
— Да стоит ли? Я такси вызову…
— Сюда такси неохотно ездит, — вмешался в разговор Плавунцов. — Ладно, Порфирьич, отвези девушку, я не обижусь…
Мы сели в машину, выехали на шоссе. Порфирьич покосился на меня и спросил:
— А матери твоей сколько лет?
— Пятьдесят один… — машинально выпалила я и тут же смутилась: мама тщательно скрывала свой возраст и не простила бы, что я выдала его малознакомому человеку.
— Рано… — протянул Порфирьич.
— Что — рано? При чем здесь вообще ее возраст?
— Да нет, я просто подумал, что у нее это возрастная забывчивость, но для этого еще рано. Вот дядька мой вечно все забывал — то ключи, то кошелек, а один раз в тапочках из дому ушел. Зимой. Так ему девятый десяток шел, а твоя еще молодая…
— Да нет, она обычно ничего не забывает…
И тут я подумала — странно, что-то здесь не вяжется…
Додумать эту мысль я не успела, потому что Порфирьич заговорил про Плавунцова и про историю в Нечволодове.
Скоро мы подъехали к моему дому.
— Я подожду, если нужно, — предложил Порфирьич.
— Да нет, спасибо, я управлюсь.
Я еще раз поблагодарила Порфирьича и пошла к подъезду.
Мама с несчастным видом сидела на скамейке перед дверью.
Увидев меня, она встрепенулась:
— Ну наконец-то!
