Папарацци (СИ) - Макарова Елена А.

— Вот опять выставила щит, — дыхание щекотало шею. — Ты хочешь казаться стойкой, хладнокровной, свободной в мыслях и поступках от общественного мнения, — бежали мурашки, когда он едва касался губами кожи, — но внутри ты маленькая и хрупкая, жаждущая любви и одобрения.

— Ошибаешься, — стоически выносила “пытку”, — совсем на меня не похоже.

— Хватит махать кулаками, тебе никто не угрожает, — увещевал змей-искуситель. — Будь собой, будь со мной нежной.

И я все-таки поддалась соблазну быть понятой и принятой.

— Не знаю как, не умею, — не узнавала собственный голос. — Быть доброй и нежной значит быть слабой, а за слабость беспощадно наказывают. По крайней мере, у меня с самого детства было только так.

— Я не стану тебя наказывать, — разжал пальцы, освобождая из плена собственных предубеждений. Скользнул ладонями по телу, ухватился за край футболки и снял ее, отбросив в сторону. Так же неспешно стянул шорты вместе с бельем. Невесомыми поцелуями стал покрывать грудь, затем живот, опускаясь все ниже и ниже.

Когда я одурманенная поняла, что он намеревается сделать, свела дрожащие от возбуждения колени.

— Не надо, — никому не позволяла делать этого.

Слишком интимно, слишком откровенно.

Андрей навис надо мной, пытаясь в темноте разглядеть мои испуганные глаза. Он не стал уговаривать, соблазнять или принуждать, а просто попросил:

— Доверься мне.

Ни одному мужчине я не доверяла настолько, чтобы так раскрыться перед ним.

Я замотала головой:

— Не могу…

Это другой уровень отношений.

— Почему? — такой наивный, но правильный вопрос.

Такая эмоциональная близость мне не по силам, я не способна на такие чувства. Я бракованная, сломанная. Не заслуживаю ничего хорошего, в том числе любви. Даже родная мать отказала в ней. Это ли не показатель?

Я была не в состоянии выдавить из себя правду. Андрей принял молчание за согласие. Вздрагивала, будто от страха и ужаса, от каждой его ласки. Жалкая трусиха, что только жалеет себя. Устала, это изматывает. Давно пора было полюбить себя. Набрала побольше воздуха в легкие и с разбега прыгнула в ледяную воду, которая возможно уже никогда не отпустит: доверилась Андрею.

Я комкала простыни, поджимала пальцы ног, ерзала всем тело, не способная улежать на месте. Тогда Андрей крепче сжимал бедра и рывком притягивал к себе. Он явно знал, что делал, и скоро я изогнулась дугой от феерии чувств и первобытного наслаждения. Едва первая волна оргазма начала сходить, как начала накрывать вторая, когда Андрей вошел в меня.

Я балансировала на тонкой грани, мне не доставало крошечного рывка, чтобы наконец избавиться от сковывающего напряжения.

— Пожалуйста, — умоляла, почти плача.

— Нет, — жестоко отказывал. — Ты — дорогое вино, которое медленно пьют глотками, — шептал полупьяный бред, — смакуют вкус, наслаждаются ароматом, — страстно целовал, будто на само деле пробовал на вкус. — Опьянение лишь побочный эффект, лишь последствия процесса, — подводил к самому пику и в последний момент возвращал на землю. — А я тобой еще не насладился.

Задыхалась от восторга, в какой-то момент меня охватил нелепый страх, что я не выдержу и мое сердце разорвется. Но было слишком восхитительно, чтобы отказаться. Под утро я, изможденная, уронила голову Андрею на грудь и, ощущая под ладонью размеренное биение его сердца, проваливалась в сон. Кровать больше не казалась тесной, чужое присутствие — раздражающим, а объятия теперь приятно согревали вдруг озябшее тело.

***

День начался как обычно: одна в пустой квартире.

Цедила горький кофе, глядя в окно, которое выходили прямо во двор. Наблюдала как люди покидают свои дома и плетутся на работу. Через час мне придется разделить их учесть, а пока как могла приводила себя в чувства. Не сказала бы, что умирала от чудовищного похмелья — ощущала себя разбитой. Больше голова гудела от вопроса: как заработать на новую камеру? Не сомневалась, что в редакции выдадут рабочую, но это не то же самое. Рано или поздно я оттуда уйду и придется сдать ее.

Вика, соображай, где ты можешь подработать? Снова устроиться официанткой? Да я там состарюсь, пока накоплю нужную сумму. Ну почему техника такая дорогая?

Череду мысленных стенаний прервал дверной звонок. Глянула на время: кто заявился ко мне в такую рань?

В дверях стоял щуплый парнишка с коробкой в руках.

— Доставка, — объявил скрипучим голосом.

— Я ничего не заказывала.

Или заказывала? Не помню.

— Баринова Виктория? — уточнил парень. — Мира 34, квартира 17?

— Да, — вся сжалась, боясь представить, что именно взбрело мне в голову купить ночью в интернете, причем пьяной.

Скрестила пальцы: только бы ничего из магазина для взрослых.

— Тогда это точно ваше, — и протянул небольшую посылку, а я с улыбкой душевнобольного приняла “сюрприз”. Расписалась в бланке, парень пожелал хорошего дня и исчез, как Дед Мороз, тайком оставивший подарок под елкой.

Решила, как отрывают пластырь от раны, одним махом вскрыть посылку, не мучаясь догадками. Как только увидела ее содержимое, осел на стул с открытым ртом.

Не поверила глазам и практически с головой нырнула в коробку. Но это было неудобно и через секунду я швырнула ее в сторону и разглядывала, лежащую на столе, глянцевую упаковку от новенькой, самой последней модели, с набором сменных линз камеры. Я даже не смела дотронуться до нее, настолько происходящее казалось иллюзорным: о такой мечтать не смела. Действительно, мечта и только. И я прекрасно знала, кто осуществил ее.

Сгребла со стола коробку и рванула к выходу.

Еще никогда я так быстро не добиралась до квартиры Андрея, нарушая всевозможные правила ПДД. Меня завалят штрафами.

Не утерпела и, не став дожидаться как никогда медлительного лифта, побежала по лестнице. Когда добралась до нужного этажа, душила отдышка, кололо в боку и ноги едва волочились. Я надеялся, что не опоздала, и успею застать Андрея дома. Одновременно начала звонить и стучать в дверь.

— Соболев! — подключила голос, разводя настоящую панику. — Соболев!

Затем скрежет замков, распахнутая дверь и полный ярости взгляд Андрея.

28

Андрей

Делал десятый подход на перекладинах, когда начался апокалипсис, локализованный в моей квартире. Трель звонка, стук в дверь и крики, прекрасно слышные даже в самой дальней комнате дома — скорей всего, Вика уже получила посылку.

Угораздило же меня связаться с дьяволицей во плоти!

Викина ярость не ослабевала, она с тем же рвением колотила в дверь, грозя собрать на лестничной клетке всех соседей. Это не ее забытый всеми дом, где можно спокойно устраивать притон и никто и внимания не обратит. Тут же жили не последние люди, и они очень не любили, когда их беспокоят. Поэтому я далеко не в лучшем расположении духа встретил Вику.

— Твою мать, ты могла бы вести себя потише!? — рванул ее за руку, втаскивая в квартиру. Не хотел, чтобы были свидетели предстоящего скандала. А Вика точно его сейчас устроит. А может, еще и врежет. — Знаю, мы договорились: никаких подарков, — перешел в оборону прежде, чем она примется обвинять и оскорблять. — Только не кричи — у меня голова болит. Твое пойло все-таки оказалось паленым.

На удивление Вика молчала и странно смотрела на меня. Ее спокойствие пугало больше, чем агрессия. Фантазирует каким образом меня убьет?

А потом море расступилось, вода превратилось в вино — случилось чудо.

— Никогда не думала, что скажу это, — серьезным тоном, и я напрягся, чувствуя подвох, — но ты — лучший, Соболев! — на последних словах практически взвизгнула от восторга и запрыгнула на меня, целуя. — Спасибо! Спасибо! Спасибо! — и с еще большим неистовством осыпала поцелуями. — Я всё верну, честно!

Не верил собственным глазам и ушам. Вика благодарит меня? Она рада подарку и смотрит на меня восхищенными глазами? Моя дикая, несговорчивая Вика! Мир сошел с ума.