Золярия (СИ) - Хан Владимир Феликсович

– Прежде чем что-то решать – надо дождаться результатов разведки. Сколько человек отправить на Золярию?

– Отправляй всех, кто имеет соответствующую квалификацию. Но я тебе и без всякой разведки могу сказать, что или Сахаров, или Конвей, или оба вместе – если ещё не перебили друг друга – установили фашистскую диктатуру. Фашизм – закономерное продолжение их идеологий.

Уж кого-кого, а себя опытный политик раньше считал человеком и искушённым в жизни, и способным найти правильный ответ на любой вопрос, поставленный ею. Оказалось, что это не совсем так.

– Как нам быть, Серёжа? – Илья Иванович не очень надеялся получить исчерпывающий, однозначный ответ, но споры с сыном всегда давали возможность осмыслить проблему полнее. – С одной стороны – мы не можем остаться равнодушными к судьбе своих иноплеменников. А с другой... Золярия – самостоятельная цивилизация, которая имеет право на своё, индивидуальное развитие. Имеем ли мы право грубо вмешиваться в её ход?

– Мы имеем право на всё, что посчитаем целесообразным! – Сергей был раздражён, но сдерживался. – Это – во-первых. А во-вторых, ты прав, русские никогда не бросали своих... Но! – Сергей особо акцентировал слово «но!». – Являются ли эти люди до сих пор своими, то есть – русскими? Это ведь они предали нас, наплевав на исконные ценности родного этноса.

– С первым твоим утверждением я не согласен. Так размышляют наши исконные враги. Чем мы будем отличаться от них, если вопросы морали сведём к голому прагматизму?

– Без прагматизма, папа, мы уйдём в область пустого философствования. Давай вернёмся к конкретной ситуации... На мой взгляд – всё сводится к вопросу: имеем ли мы реальную возможность повлиять на дела здесь, на Золярии, или такой возможности нет?

– Возможность есть всегда, если её искать. Я как раз и спрашиваю тебя: надо ли её искать? Имеем ли мы на это право?

– В мире везде одно право – право сильного. И все другие правовые системы могут существовать и эффективно работать только до тех пор, пока сохраняется сила у того, кто учредил данное право. Не думаю, что у нас получится установить здесь такие же порядки, как в своём Княжестве. Это там, на Земле, имея недосягаемое преимущество в технологиях, мы можем безбоязненно насаждать справедливость, порядок, здравый смысл и другие свои ценности. Здесь это вряд ли получится, а стало быть, не стоит к этому стремиться. Человек должен стараться сделать добра людям столько, сколько сможет. Плохая идея прыгать выше своей головы. Надо быть реалистом. Мы заберём на Землю всех, кто пожелает, а остальные пусть живут как хотят. Насильно мил не будешь, и помимо его воли человека не осчастливишь.

– Да-а... Ты, Серёжа, прагматик до мозга костей. Из тебя выйдет хороший государь, если из своих превосходных личных качеств сможешь сделать гармоничный симбиоз с нашими исконными национальными ценностями.

– Согласен, Великий Князь, вы имеете достойного наследника. Могу гарантировать, что Россия станет самой могущественной державой на Земле, а её народ – самым богатым и счастливым. Можете не сомневаться, государь.

– В тебе не сомневаюсь... А вот что будет после тебя? К сожалению, у самодержавия ахиллесовой пятой как раз и является проблема наследия, преемственности. Лотерея! Окажись наследник достойным – и всё в порядке, а нет – так для страны катастрофа. Как, например, в России, при Николае Втором. Ты думаешь, что у него не было возможности своевременно передушить всех этих сахаровых и конвеев? Просто-напросто – в коленках слабоват оказался, а великая Империя рухнула. Так что, сынок, наиглавнейшей задачей для тебя – наследник. Слава богу, меня эта забота миновала. Повезло мне с вами. Горжусь я тобой и Вовкой!

– Спасибо, папа, и ты всегда был для нас образцом, – Сергей поднялся из кресла. – Давай сейчас и закончим на этой положительной ноте. Дождёмся результатов разведки, всё проанализируем, и я уверен – ты примешь верное решение.

– Да, сынок, думать будем после получения сведений от разведки. Спокойной ночи.

Сын ушёл, а Илья Иванович направился на кухню варить себе кофе – всё равно уснуть сегодня ночью он не сможет.

Ночь прошла, и – как предвидел Илья Иванович – уснуть у него не получилось. Но вопреки его надеждам, никаких ясных решений она ему не подсказала. Умом, логикой, здравым смыслом Илья Иванович был согласен с сыном...

Любое право может осуществляться только при наличии силы у его источника. Грош цена закону, если у его издателя не хватает возможностей обеспечить исполнение этого закона.

Но вот почему-то само определение «право сильного» вызывало у него резко отрицательное ощущение. Не мог старый моралист принять сердцем эту жестокую реальность.

«А может, я уже заразился лёгкой формой либерастии?», – подумал Илья Иванович. – «Вот у Сергея во всём прослеживается холодный расчёт и здравый смысл. Как только вернёмся на Землю, надо будет тут же передать ему трон. С меня хватит – нацаревался!».

Сергею эта идея понравилась, но, как и прежде, когда Илья Иванович уже предлагал ему стать Верховным правителем, он назвал её преждевременной.

Утром, вызвав к себе сына, Илья Иванович и озвучил все свои ночные размышления, и снова вернулся к вопросу о передаче власти.

Сергей надолго задумался, а потом сказал:

– Я приму у тебя трон не Великого Князя, и даже не Царя Всея Руси, а Императора Всероссийского. Вот достигнем запланированных границ, установим свои флаги на Аляске и в Калифорнии, тогда и вернёмся к этому вопросу. А сейчас у меня дел невпроворот. Надо укрепить свои резидентуры в Турции и Греции. Требуется подготовить почву для захвата Черноморских проливов, чтобы больше не беспокоится о выходе в Средиземноморье. За Китаем нужен глаз да глаз, а то он набрал такие темпы в техническом развитии, что не ровён час у них скоро появятся и паровые машины, и автоматическое огнестрельное оружие, и... Этого допускать нельзя.

– Про оружие – согласен, но паровые машины... – Илья Иванович был удивлён подобными взглядами. – Это посягательство на прогресс вообще, а не только на технический!

– А что такое прогресс? – Сергей был невозмутим. – Я, конечно, не против того, чтобы люди ели жареное мясо, а не сырое, как до освоения огня, но не вижу здравого смысла в безудержном наращивании человеческих возможностей. Ничего хорошего технический прогресс людям не несёт. Это только кажется, что жизнь становится лучше от появления новых технических усовершенствований. Человек может быть счастлив вне зависимости от того, ездит он на бричке или на автомобиле. Счастье есть не что иное, как возможность удовлетворения своих потребностей. Именно возможность, а не сам факт их удовлетворения. К примеру – свинья. Имеет она потребность валяться в грязи и возможность это делать – она счастлива. Нет потребности жить в свинарнике с голографическим телевизором – так нет и разочарований от его отсутствия. Нет у человека потребности пахать на тракторе – нет и повода для недовольства. Дай ему новенький «Мерседес» – он тут же затоскует от отсутствия у него «Роллс-Ройса». И это будет бесконечно. В результате человечество докатится до атомной бомбы и до мусорных островов в центре океанов. Прогресс должен в первую очередь проходить в умах людей, в сфере нравственности, а уж потом подтягивать к этой планке уровень своих технических возможностей. История наглядно показала, что этот процесс сам регулироваться не может. Значит – это должны регулировать правители.

– Стало быть, ты собираешься назначить себя богом и регулировать процесс развития человечества?

– Да, собираюсь. Кто-то же должен? – невозмутимо подтвердил Сергей. – Иначе этим снова начнут заниматься сахаровы и конвеи. Мы воочию убедились в результатах их стараний. Пускать развитие прогресса на самотёк недопустимо. Необходимо строго следить, чтобы техническое развитие не опережало развитие нравственное. Ничего не вижу страшного, если мы притормозим появление паровых машин лет на двести-триста. В этой цивилизации, что сейчас опять начала развиваться после ядерного Армагеддона, люди пока пашут на лошадях и вовсе не считают себя несчастными от отсутствие трактора. Зачем же нарушать их душевное равновесие? Мы, папа, должны строить Россию не ради мирового прогресса как такового, а ради счастья своего народа. И если преждевременное развитие технического прогресса может вредить этому счастью, то на фиг он нам нужен?