Очаги ярости (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

Но сильней удивил Родригес: этот наивный глупец, даже низложенный и опальный, умудрился играючи провернуть несколько операций. Наповал уложил четверых отпетых чудовищ, разгромил в Джерихоне подпольный кулак ассасинов, обнаружил присутствие на планете представителей ксенокультуры Сид.

Что поделать, везение часто бывает несправедливым и неразумным. Но и крыть было нечем, Родригес вернулся на пост, а вдобавок и Бьорна продвинул. Пареньку разрешили копаться в библиотеке Башни. Что навряд ли позволит ему, неспециалисту, что-то ценное там раскопать, но само по себе подозрительно.

Вот на том прошлый раунд в игре с Бенито и пришёл к завершению.

Но ведь раунд — не вся игра. Да и Рабен — игрок не такой, чтобы праздновать труса.

3

Новый раунд открылся с событий под Дальней шахтой: зомбяки, средних размеров вспышка. Всё не ново, никак не в первый и не в последний раз… Но на сей раз, как Рабен почувствовал, Родригес ухватится.

А хвататься за старое плесневелое дело — это само по себе шаг к поражению. Неудачу легко прогнозировать и просто раздуть.

Ухватился Родригес не просто так. Был крючок. О крючке очень вовремя донесли Рабену — сам крючок и донёс. Звали его… Ну, какой-то Папаша… Ладно, без разницы. В общем, один из Папаш.

В чём комизм? Этот самый Папаша и задумывался, как крючок. Но живой, постоянного действия. А он умер (зомбифицировался), но при этом посмертно сработал — и, между прочим, в другом совершенно деле. И сработал-то — намертво. Только дело даже не в том. В этот раз повезло не Родригесу, вот в чём главный комизм. А вот Рабену — повезло. Он умеет работать крючками.

Так случилось (вот чудный-то случай!), что Родригес явился к крючку в тот момент, когда гибель крючка (и сопутствующих людских предметов, а также строений) изучалась на месте то ли Годвином, то ли Мак-Кру — но, короче, профессионалами Флетчера.

Так ведь у Рабена с Флетчером тоже свои дела. К верной взаимной выгоде. И достаточно парочкой слов намекнуть — понимает уже с полуслова. Что за труд: озадачить Годвина и Мак-Кру старым-престарым делом, собирающем воедино все эпизоды наведения эпидемии зомби?

И тогда — красота: наивняк Родригес, зацепившийся утлым умишком за крючок Папаши, переходит дорогу Флетчеру (а ведь раньше он с ним не ссорился). Что в картине особенно ценно, это скромный ответ на вопрос: а при чём здесь Рабен? И звучит он естественно: Вольфганг Рабен здесь не при чём, это сбрендил Родригес.

А что сбрендил, так это точно. Вы подумайте, взялся соперничать со следователями Флетчера! Прежде того не бывало ни разу, и вдруг теперь! Так и лезет вперёд Годвина и Мак-Кру, людей своих посылает (кстати, люди скорей напрягут, да и проще на том попадутся). И казалось бы, из-за чего? Из-за старого, в сущности, дела… Нет, верней, из-за самого нового, но лишь по времени, когда было поручено Годвину и Мак-Кру, а на самом-то деле… В общем, из-за такого повторяющегося события, о котором все знали уж добрый десяток лет, если не дюжину, и за этот период оно кому только не обрыдло!

А теперь ещё стоит задуматься, отчего и зачем этой темой, которая, кажется, длится от сотворения мира (ну или ладно, от времени колонизации) странный Бенито занялся только сейчас? Не затем ли, чтобы дознанию Годвина и Мак-Кру ставить палки в колёса? Не оттого ли, что в деле замешан кое-кто из родригесовых людей?

О, Рабен, кажется, знает, кто это может быть!

Ой, господа, неужели догадка пронзила не одного Рабена?

Да, господа, с точки зрения Вольфганга Рабена, вы совершенно правы. В небезызвестной, хотя и секретной, команде Бенито Родригеса подозрительны многие, но чтобы настолько — так только один. Его имя, которое ныне придётся назвать, очень немногим, Угадайте-ка, почему? Это скрытое от ушей, не звучащее на Эр-Мангали, засекреченное имя: Бьорн Ризенмахер. Как, не слышали? Так и Рабен предупреждал!

Но вот с именем «Михаэль Эссенхельд» господа несравненно лучше знакомы. Это имя неверное, но известное хорошо.

Только стоит иметь в виду: оба имени принадлежат одному человеку. И ещё: этот самый один человек — он по специальности, вроде бы, ксенозоолог, но имеет познания не только лишь о живом, но и о мёртвом. Почему-то секретнейшие ритуалы некромантов Сида (или как их там, некромантов, стоит иначе назвать) этим самым Эссенхельду и Ризенмахеру в одном лице оказались известны не в меньшей степени, чем продвинутейшим ксеноархеологам здешней планеты.

И последний убийственный аргумент в нужную сторону. Почему-то повсюду, где появляется этот субъект, возникают и вспышки эпидемии зомбяков! Нет, пускай не повсюду, но подозрительно часто!..

4

И вот являются Диас и Маданес, и разводят руками в недоумении: мол, были только что у Родригеса, мол, приглашали его настойчиво, но не внял… Только маленький штрих: куда Диас и Маданес являются: не в кабинет к Рабену, нет, это было бы скучно! А являются рабеновы посланцы ни много, ни мало, на совет у самого Флореса.

Потому что и посланы были аккурат с этого самого совета, с ведома главного начальника рудной колонии на Эр-Мангали — и по его интересу. Только — ещё деталька: заседание совета ведёт Рабен. Он любые из них очень давно ведёт. Просто Флоресу недосуг распинаться, а Хуанито Лопес для выполнения этакой функции чересчур туповат.

Тут и Рабен разводит руками (образно говоря) и говорит не кому-то, а самому Флоресу:

— Думаю, что Бенито с моими людьми не пойдёт. Слишком он стал подозрительным. Вот когда бы его пригласили не Диас или Маданес, а Торрес… — Испытующий взгляд в сторону главнейшего начальника Эр-Мангали (ведь известное дело, на Флореса иногда находит, он ведь тоже латинос из империи Сан-Амазон Эскабар, и потому-то ему ничто латиноимперское и не чуждо). Но, несмотря на попытку вмешательства в отношения с его личным телохранителем, Флорес молчит, не взрывается, обстановка не накаляется, можно уже продолжать. — Если бы, скажем, твой Торрес позвал Бенито, то Родригес бы точно, как миленький, прибежал.

— Это понятно, — скучая, откликнулся Флорес. — Всё же Бенито вежливый парень, а у Торреса начальник один.

— Что несомненно, — подтвердил и Рабен.

Он и правда сурового Торреса вербовать почти не пытался, а почти — вообще не считается.

— Так зачем тебе здесь у нас нужен Бенито, а? — Флорес поинтересовался не то благодушно, не то недовольно, а скорее сказать, рассеянно. — Ты о чём вообще?.. Я, по-моему, малость прослушал.

— Я хотел бы проверить одну догадку, — произнёс Рабен. — Но при этом считаю важным, чтобы проверка была публичной. Дело касается не только Бенито, но, наверное, обстановки на целой планете Эр-Мангали.

Флорес пожал плечами и подозвал Торреса:

— Ты слыхал, чего этот хочет? — Кивок на Рабена.

— Да, — сказал Торрес. — Вызвать сюда Бенито.

— Выполняй, — молвил Флорес. — Это слово моё.

Телохранитель отправился звать Родригеса, а Вольфганг Рабен тут же продолжил произносить доклад, прерванный было явлением Диаса и Маданеса.

Говорил, как обычно, о важном. Об Альянсе, его политике. Обо всех новостях снаружи Эр-Мангали. О таком, чтобы Флорес пытался вникнуть, а не зевал, выражая бездну колониальной скуки. Это важно не только для Рабена, но и для Флореса, для остальных. И для Альянса тоже. Ведь в конечном итоге Альянс-то и настоял на проведении Флоресом таких регулярных собраний.

Флетчер тоже пытался вникать. И Мак-Кру. И Мендоса. И начальник арены с воровским погонялом Паук, и другие начальники с погонялами и именами… Годвина не было (он был в другой локации), но и он бы пытался. Не пытался один тугодум Хуанито Лопес: на советах у Флореса он, как всегда, тупо дрых сном праведника — вот за чем-то подобным и пригласил его Рабен. А Бенито мотал бы на ус — так ведь он не пришёл.

А придёт — хитрый Рабен немедленно сменит тему.