Жемчужная Тень - Мюриэл Спарк

Я вступила в фазу одержимости. З.Д. наполнились смыслом и угрозой. Я уже подозревала, что это некое лицо. Не хотела бы я встретиться с миссис Демона, ибо в то время считала, что это наверняка дама, вдова, ранее бывшая замужем за мистером Демона, которого, прежде чем он исчез бесследно, видели с женой всего один раз — на пустынной вершине утеса где-нибудь на Оркнейских островах или на мысу Лендс-Энд. Поначалу у миссис Демона было полно забот. Она казалась такой гостеприимной. Порой я гадала, не предмет ли этот «демона» — может быть, минерал с выраженными магнитными свойствами, из всех людей вызывающий аллергию только у меня. Но, промучившись до рассвета, я снова уверовала, что это человек.

Ситуация достигла масштабов готического романа. Я решила выследить чудовище и затравить его прежде, чем оно затравит меня, и взялась за дело. Я стала завсегдатаем заведений, которые были совершенно не в моем вкусе, — уютных чайных и кафе с названиями вроде «Чайник Араминты» и «Рыжий кувшин» в Хэмпстеде, Кенсингтоне и даже в Илинге. В этих «кувшинах» и «чайниках» забот демона распускался махровым цветом, особо буйствуя днем, с четырех до половины шестого. Мой план был прост: от меня требовалось только сидеть и слушать, брать на заметку все фразы, начинающиеся с забот, какие услышу, переводить их на английский, а когда моя коллекция достигнет приличных размеров, извлечь объединяющие факторы смысла. Так я сумею установить местонахождение забот демона, его происхождение, характер, национальность родителей и теперешний адрес.

В первый день все прошло как по маслу. Я прислушалась к разговору матери с дочерью, которые пили чай.

— О посетителях здесь заботятся, — заметила мать, улыбаясь кексам, а дочь отозвалась:

— А чай у них всегда был больной темой.

Я сочла этот разговор добрым предзнаменованием. Но не прошло и нескольких дней, как возникли зловещие осложнения вроде «забот демона забот». Такие шедевры, как взвод Деймона, полет и Луна, койот певуна, гавот слона, оплот в стенах, плетка и струна, хобот до дна, взлет тебе на! — остались за пределами моего понимания.

Последняя выбранная мной чайная носила подозрительное название «Африканская ветвь» — в силу того, что в окне красовался развесистый папоротник. Я выбрала столик неподалеку от молодой пары, которая довольно громко беседовала.

— Как тебе забот демона на забот демона? — прощебетала девушка.

— Нет, спасибо, — отказался юноша. — Лучше съем булочку.

Девушка нахмурилась. Он явно не понял ее, этот симпатичный молодой человек. И она повторила вопрос. Благодаря практике я быстро расшифровала его: «Как прошел благотворительный бал в субботу?»

— Демона! — ответил он. — Забот!

— Я согласился пойти, только чтобы порадовать мать, — счел своим долгом добавить он, из чего я сделала вывод, что он сходил напрасно: танцевать помешал собравшийся во множестве народ.

Я вытянула шею, продолжая прислушиваться. Девушка разразилась длинной фразой — несомненно, имея в виду, что манерная мамаша Гарриет давно забыла, что такое ванна. Видимо, мамаша Гарриет жила в пансионе, где всегда ощущалась нехватка горячей воды, и, обладая хорошими манерами, всегда жертвовала своими удобствами ради других постояльцев.

Но юноша был, видимо, глуховат. Девушке пришлось повторять одно и то же несколько раз. Надменное сердце солдата терзает она… Обидно, что речь Марка настолько искусственна… Даже будь чайная курильней опиума, это обстоятельство вряд ли изменило бы к лучшему кошмарный день. «Забот забот демона забот демона демона», — настаивала девушка. И только тут меня осенило: жаль, что папе так и не удалось задержаться допоздна. Видимо, речь по-прежнему шла о благотворительном бале. Пропал изумрудный браслет. Папа пока был в наличии, но потом тоже пропал. Я буквально видела, как круглый коротышка папа прыгает в самолет — нет, в «Золотую стрелу» на вокзале Виктория. Папа, ощупывающий выпуклость в нагрудном кармане, одетый по-деловому, но при этом такой одухотворенный… Мама в прострации. На его фирму уже обратили внимание. Жаль, что папе так и не удалось…

Но кто же тогда Забот Демона? Неужели папа…

В этот момент в чайную кто-то вошел. Девушка встрепенулась.

— Памела! — воскликнула она.

— Привет, Памела, — подхватил юноша, — а мы как раз говорили о тебе.

Так значит, речь шла о Памеле и, насколько я поняла, ее костлявых прелестях. По случайности я была знакома с этой Памелой. Она подошла ко мне, заговорила, потом познакомила меня со своими друзьями, и мы провели вместе весь вечер.

Мы направились в один паб, затем в другой. Потом забрели туда, где подавали довольно водянистую еду, в которой неопознанное нечто сочеталось с двумя видами овощей, и решили, что нам, проголодавшимся, и такое сойдет. За соседний столик сели двое мужчин. Тот, что был посолиднее, заказал к ужину ром, и я различила сквозь гул его голос — бархатистый, мурлыкающий, как у кота марки «Роллс-Ройс». Он носил широкое кольцо с ониксом, и хотя был во всем темном, одежда его не стройнила, а лицо, напоминающее плод над белыми листьями воротничка, сияло от обилия возвышенных мыслей. Он ничего не сказал своему спутнику, который, бедолага, казался подавленным. Этот нервный изможденный человек то и дело странно дергал кадыком, словно пытался проглотить гнетущую скорбь.

Хозяин заведения приблизился к этим двум.

— Как идут дела? — спросил он со смехом, в котором звучало не только дружелюбие. Вопрос, похоже, обрадовал солидного клиента.

— Забот демона! — провозгласил он и раскатисто рассмеялся. Его спутник прикрыл глаза и тихо заказал вина.

Официантка принесла наши тарелки, содержимое которых переплескивалось из одной в другую. Ставя их на стол, она мотнула головой в сторону наших соседей:

— Слышали? Ничего себе шуточки. Дурной вкус.

И она объяснила, что оба мужчины работают в похоронном бюро за углом, поэтому с недавних пор у хозяина заведения появилась неделикатная привычка интересоваться, как у них дела, а у солидного — отвечать: «Бесподобно!»

И вдруг я отчетливо увидела картину, от которой мне сразу полегчало: вот они, мистер Забот и злополучный мистер Демона. Мои друзья смеялись над шуткой хозяина, а я, надежно укрывшись в коконе своего личного просветления, тоже улыбалась, не обращая внимания на немудреные подробности. Партнеры начинали работу как «Забот, Демона и Кº», а теперь известны под названием «Похоронное бюро Забот Демона». Мистер Забот предпочитает иметь дело с безутешными родственниками, а тело оставляет на попечение мистера Демона.

Забот Демона. Мне нравится думать, что мистер Забот и мистер Демона самоотверженно трудятся, каждый на свой лад справляясь с обязанностями, без которых никому не обойтись. По-моему, это выглядит очень трогательно и совершенно справедливо, когда мы, собираясь компаниями, чтобы провести вместе несколько часов, усердными возгласами прославляем союз Забот Демона. В каком-то смысле они являются опорой страны — как и Домохозяйка, или Гвардеец Колдстримского полка. Драгоценное воспоминание: как тем вечером в пабе, куда они зашли наскоро поужинать, оба сидели в слаженном молчании. Его нарушил только сморщенный мистер Демона: подняв глаза от своей тарелки, он пробубнил известное всей стране выражение, содержащее его фамилию, и, пережевывая полный рот капусты, стал ждать, когда хозяин еще раз нальет вина.

ПЕРВЫЙ ГОД МОЕЙ ЖИЗНИ

© Перевод. У. Сапцина, 2011.

Я родилась в первый день второго месяца последнего года Первой мировой войны, в пятницу. Кто угодно подтвердит, что за весь первый год своей жизни я ни разу не улыбнулась. Я прослыла младенцем, улыбку у которого не может вызвать никто и ничто. Так уверяли все, кто знал меня в те времена. Уж как они только ни старались — и песни пели, и на руках меня тетешкали, и скакали вокруг, и гримасы строили. Позднее я не раз слышала об этом от родных и друзей семьи, а понимала еще тогда, с самого начала.

Вы наверняка вскоре услышите, а может, уже слышали о новой школе психологии, которая после длительных и рискованных экспериментов установила, что все детеныши человеческого вида рождаются всеведущими. Бодрствуя, младенцы узнают все, что происходит повсюду в мире, могут настроиться на любой разговор по своему выбору, подключиться к любым событиям. Все мы прошли через обладание подобными способностями. Только по прошествии первого года жизни нас отучают от них путем промывания мозгов, ибо наше непосредственное окружение требует, чтобы мы росли, пользуясь ими в практических целях. Постепенно наши всезнающие клеточки мозга отмирают, хотя их наследие обнаруживается у некоторых людей в форме экстрасенсорных способностей, а также у взрослых представителей отдельных первобытных племен.