Скелет в шкафу - Юрий Никитин

– А ты?

– Что-то Грегор замолчал, – пояснил я. – И по дрону ни разу не выстрелил. Если ранен, перевяжу.

– А если убит?

Я развел руками.

– Я не Христос, вряд ли воскрешу. За снайперский автомат не лягу, стрелять не умею… Вернусь с новостью, что…

Она вряд ли услышала, с какой новостью вернусь, потому что я достаточно быстро взбежал по откидной лесенке наверх, даже не слишком запыхался, там открыл люк на чердак.

Грегор лежит у пулемета перед распахнутым окошком, кровь на груди и ногах, правая перетянута жгутом выше колена.

– Ты как? – спросил я.

Он прохрипел, задыхаясь:

– У меня всего три патрона… В пистолете.

– Зря не расходуй, – предупредил я. – Они дорогие, по доллару штука!.. А доллар опять подрос.

Он не успел ответить, я приложил палец к губам, а его прижал к полу. Когда люк приоткрылся, спецназовец увидел Грегора, залитого кровью и в неестественной позе у пулемета, а я уже присел за дальней горкой старой мебели и рваных мешков.

Десантник вылез целиком и, держа автомат наготове, осторожно шагнул к Грегору, легонько толкнул носком сапога ему голову.

Я вытащил нож, десантник что-то уловил и начал разворачиваться в мою сторону. Я уже просчитал, с какой силой нужно метнуть нож, чтобы совершить всего один оборот, и ударил точно в цель, и мышцы едва не порвались от того усилия, которое я от них потребовал.

Нож все же вылетел из ладони, как испуганная птица, в доли секунды пересек разделяющее нас пространство…

Грегор раскрыл глаза и охнул, нож ударил острием в глазницу спецназовца и вошел в нее почти по рукоять. Я бросился к нему, рассчитывая каждое движение. Десантник еще не успел рухнуть на пол, то-то было бы грохота, как я выхватил из его руки автомат, другой рукой выдернул из кобуры пистолет и бросил то и другое Грегору, а десантника опустил на дощатый пол почти с нежностью.

Грегор поймал на лету все богатство, все еще ошалелый, кивнул с благодарностью, а я, не говоря ни слова, выдернул нож из глазницы и встал там же в темном углу.

Второй десантник поднялся по лестнице на чердак настороженный, труп еще не увидел, я сделал быстрый шаг и с силой опустил уже занесенный ранее нож. Это пуля не пробивает кевларовую броню, а нож запросто, десантник даже не всхлипнул, беззвучно опустился на колени.

Я забрал и его оружие, это автомат, пистолет и подсумок с гранатами, тоже оставил перед Грегором.

Он прошептал:

– Теперь отобьюсь от целой армии… А вы куда, профессор?

– Посмотрю за женой, – ответил я саркастически.

Он сказал вдогонку:

– За ними нужен глаз да глаз.

– Да, – согласился я. – Столько молодых мужчин прибыло!

Ингрид сидит за ящиками, свернутая в ком, как тугая пружина, готовая развернуться со страшной силой в любой момент, глаза горят, зубы оскалены, пистолет в сомкнутых ладонях.

– Ты как? – спросил я.

Она огрызнулась:

– Как-то все сумбурно, но вроде бы отбились… У них мало времени, должны атаковать и атаковать!

– Значит, – сказал я, – некому.

Она вскрикнула:

– А те, что…

– Мертвы, – ответил я.

Она всмотрелась в меня.

– Кто их убил? Ты или Грегор с Терезой?

Я отмахнулся.

– Да уже не помню. Да какая разница?.. Их нет, проблемой меньше.

– Их убил не ты, – определила она. – Ты не смог бы вот так сейчас… Тебя бы трясло и корчило!. Ты вообще какой-то… Да и не знаю!

Я двинул плечами.

– Да ерунда все. У тебя бутерброда не осталось?..

Она дернулась, переспросила ошалело:

– Что-что?

– Бутерброда, – повторил я. – Много калорий истратил, организм напоминает, что неплохо бы восполнить… Да так напоминает, что аж визжит… Мне питаться нужно по режиму.

Она смотрела с недоумением, почти с ужасом, я вспомнил, что она права, человек вообще-то должен как-то реагировать иначе, ну так волноваться, суетиться, бегать и кричать, что ох как ужасно, люди не должны убивать друг друга, это неправильно…

Хотя почему не должны? Люди всегда убивали друг друга, благодаря этому и возвысились над остальными тварями, что убивать друг друга не могут.

Да, теперь можно бы не убивать, мы уже люди, у нас есть религия, однако ну никак не могу ощутить в себе священного ужаса, о каком пишут в книгах.

А застрелил, но не попинал ногами только потому, что трупы не почувствуют, да и как-то нерационально пинать, я не женщина, это у них все через эмоции, а я самец.

Правда, мужчины порой тоже, а я вот ничуть, даже совершенно ничуть… а не потому ли, что знаю намного больше и вижу, чем обычный человек? Может быть, мое обострение интеллекта как раз за счет эмоциональной подпитки?

Она спросила внезапно:

– О чем задумался? У тебя морда лица странная… Опять среди звезд?

Я кивнул.

– Ты права. Сеть нейронов удивительно похожа на звездный рой в центре Галактики. Настолько, что приходят совсем уж странные мысли.

Она зябко передернула плечами.

– Ты какая-то жаба вовсе, а не человек. Сейчас посмотрю, совсем из головы вылетело, что я взяла с собой пакет с бутербродами. Но неужели ты сможешь их есть?

– Еще как, – заверил я.

Эмоции, мелькнула мысль, чаще всего от неожиданности. Например, испуг. Но никто не сможет подойти ко мне сзади и гавкнуть над ухом, потому что я, даже не глядя, вижу то ли по запаху, то ли еще как, но вижу и чувствую, как будет подходить, какие гримасы корчить…

Видя человека, который выхватывает пистолет, я уже понимаю, умеет он им владеть или не умеет, а если владеет, то в какой степени, хорошо ли стреляет или нет, может ли выстрелить в человека напротив, и как нужно двигаться, чтобы опередить и отнять у него этот пистолет, даже если я за десяток шагов от него…

– Ого, – сказал я, – у нас гости.

Она спросила настороженно:

– Ты о ком?

– Сюда летят, – сообщил я и взял в руки автомат. – Будь наготове.

Грохот вертолетного двигателя становится все громче, из-за верхушек деревьев вынырнул армейский вертолет, за ним еще один.

Мы ждали, оба пошли на посадку прямо во дворе. Из первого морпехи начали выпрыгивать, не дожидаясь, когда вертолет коснется колесами земли.

– Наконец-то, – выдохнула она. – На первом Бондаренко, уже вижу.

– Как ты их различаешь? – удивился я. – Разве военные не все одинаковы?

– Свинья!

– А они молодцы, – одобрил я. – Вот так надо работать!.. Появляться, когда все закончено, убрать трупы и бодро просить прибавку к своему и так нехилому жалованью. Хорошая у вас работа.

Она сказала сердито:

– Я была здесь, а не там.

– Потому что со мной, – уязвил я. – А то сейчас бы прилетела. Походила бы, стараясь не вступить в кровь… Туфли у тебя классные!

– Ух ты, – сказала она саркастически, – заметил! А какого они цвета?