Невидимая сторона - Григорий Константинович Шаргородский

— Блин, Бисквит, да ты издеваешься! Я — оценщик, поэтому знаю даже о чем ты думал, когда делал заготовки под артефакты. Ваши сомнения меня уже задолбали.

— Но все равно это как-то неправильно. Возможно, ты ошибаешься. Сам понимаешь, твой дар…

— Ну вот опять! Блин, даже лучший друг ставит под сомнение мой профессионализм! Скажи мне, хоть раз было такое, чтобы мои фантазии оказывались ошибочными?

— Ну… — замялся орк, но я его тут же перебил:

— Нет, не те, что пока не получили подтверждение, а те, против которых имеются доказательства ошибочности.

— Пока нет, — вынужденно согласился орк.

— Бисквит, это не обманка и не фантазии. Вот прямо сейчас я чувствую исходящую от тебя энергию творения. Ты — творец и способен только создавать, а не разрушать. Что же касается твоей Лорикет, то от нее несет чернотой. Тот, кто создает нечто новое и прекрасное, должен быть творцом, но я не чувствую в ней ничего такого. Есть у меня очень серьезное подозрение, что наш попугайчик и себя-то изменяет не чтобы достичь совершенства, а для получения власти над всякими извращенцами. Причем даже ее энергия разрушения размыта какой-то грязью, скорее всего жадностью. И поверь мне, это еще хуже. Тот, в ком сидит чистая энергия разрушения, убивает в порыве, на пике эмоций. А вот такое меркантильное существо, как Лорикет, будет гробить людей просто за деньги — холодно и расчетливо. Она и колебаться-то будет только чуя проблемы в будущем. Так что не надо печалиться по поводу собственного предательства. Ты ей, можно сказать, помог, и очень сильно. Теперь эта жадная дурочка, перед тем как кого-нибудь разделать на органы или еще чего похуже, хорошенько так задумается. Нам нужно переживать о другом. Чем она тебя так зацепила, что развела на создание инструментов, так сказать, двойного назначения? Нужно ли ждать неприятностей в будущем?

— Я не хочу об этом говорить.

— Бисквит, блин, это не простое любопытство! Я хочу уберечь тебя от больших неприятностей.

— А как уберечь? — проворчал орк и грустно вздохнул. — Скальпели все равно остались у нее, и вряд ли Лори отдаст их без скандала.

— Об этом можешь не беспокоиться. — Наклонивших к своим вещам, я вынул скальпели из кармана пиджака и бросил их на доски скамьи. — Давай, колись, за какую нежную мякоть она тебя держит своими цепкими коготками?

Орк внезапно засмущался и снова стал темно-зеленым.

— Да ладно! — удивился я. — Ты же говорил, что не занимаешься этим делом с проститутками.

Орк приобрел свой обычный цвет и возмущенно фыркнул.

— Это не то. Она модифицировала мое тело.

— Чего?! — переспросил я, не совсем понимая сути его заявления. — Бисквит, мы с тобой в бане. Где? Неужели… — удивленно поднял я брови, но орк опять не дал мне договорить:

— Да что у тебя мысли все время в одну сторону лезут! Ты не понимаешь. Это для тебя я большой и сильный.

— Ну не для меня, а для всяких там…

— Не перебивай, — рыкнул орк и начал выбираться из бассейна. — Для вас, людей, я большой, а для своих соплеменников дрыщ и задохлик, который недостоин войти с другими взрослыми в круговой пляс.

Я, конечно, хотел сказать что-то едкое по поводу оркских танцулек, но прикусил язык. Опять этот проклятый когнитивный диссонанс! Иваныч, Бисквит, да что уж там, даже нелюдимый Беня порой вели себя настолько по-человечески, что я совершенно забывал о том, что они не просто нелюди, а вообще из другого мира. Традиции у них настолько далеки от привычных мне, что легкомысленно высказываться по этому поводу непозволительно и даже опасно.

— Хорошо, что же она такого тебе модифицировала, чтобы ты наконец-то смог водить хороводы с другими крупными дядьками?

Картинка, которую подбросило мне подлое воображение, была настолько яркой, что я с огромным трудом не заржал. В ответ Бисквит лишь тяжко вздохнул, а затем посмотрел на меня с мрачной решимостью:

— Ну, смотри. Если что, сам виноват.

Я настолько привык к плюшевости Бисквита, что даже не напрягся, а стоило бы.

Орк выбрался из бассейна, расправил плечи и вдруг преобразился. Мышцы по всему и без того немаленькому телу вздулись. Он словно раздался вширь и сделался совсем уж каким-то квадратным. А еще мощным, бугристым и, честно говоря, жутким. Плюс к этому зеленая громадная образина взревела и оскалила все свои клыки.

Если бы я не знал этого нелюдя вот уже несколько месяцев, то обделался прямо на этой лавке.

— Солидно, — сдавленно просипел я. Затем откашлялся и продолжил нормальным голосом: — Она тебе что, чужие мышцы вшила?

— Да, — как ни в чем не бывало ответил орк, вернувшись к нормальным размерам. — Специально выращенные мышцы мордоха.

— А просто в качалку сходить не судьба? — позволил я вырваться наружу переваренному в раздражение страху.

— Пробовал, ничего не получается. А вот когда год назад пришел на То-урух-таха и вошел в пляс в таком виде, удостоился даже одобрительного кивка вождя.

— Вот вы, конечно, странные.

— И это говорит мне тот, кто носит неудобную одежду только ради маскировки, чтобы скрыть свою настоящую натуру, — фыркнул орк, снова плюхнувшись в бассейн.

— Тебе не нравится моя одежда? — возмутился я — На себя посмотри, чучело.

— Не надо, — беззлобно отмахнулся орк. — Все эти вещи я подобрал сам и ношу их для собственного удовольствия.

— Ага, а уж какое удовольствие получают те, кто на тебя смотрит.

— Плевать, это не мои проблемы, — проворчал орк, но было видно, что он уже отошел и его перестали терзать внутренние противоречия.

Кажется, мне удалось подобрать нужные слова и успокоить друга. Жаль, что снова придется возвращаться к этой теме.

— В общем, понятно. Она вшила тебе мышцы. Это хотя бы легально или преследуется законом?

— Все нормально. Любой лекарь может сделать. Просто я не хотел идти к чужим людям.

— И кроме этого ты ей больше ничего не должен?

— Я был не должен, пока ты не забрал скальпели.

— Опять я во всем виноват, — изобразил я уязвленную невинность, но от попыток орка объясниться лишь отмахнулся и продолжил: — Значит, найди прейскурант на подобные операции в самой дорогой клинике и сбрось такую же сумму Лорикет с пояснением, что теперь вы в расчете.

— Она обидится.

— Нет, что ты! Конечно не обидится.

— Ты думаешь? — с надеждой спросил Бисквит.

— Блин, что с тобой такое?! По-любому обидится. Ты натравил на нее нашего гоблина. Правда, она думает, что это сделал я, но важно другое. Вас больше ничего не связывает. Понятно, что ты мне не веришь. Точнее, моим видениям и ощущениям, но ты должен понимать, что