Ловец облаков - Марк Харитонов

— Это детективы должны обещать логику, — лотерейщик, словно угадав его мысль, вернулся все таки к разговору, — в жизни бывает по-другому, я вам сейчас расскажу еще интересней. Знакомый врач работал на скорой помощи, его вызвали к какой-то старухе. Сердце или, может, что то еще, подробности не имеют значения. Он был хороший специалист, все сделал на уровне, вытащил, как говорится, старуху с того света. Но у нее оказался сын из каких-то новых бизнесменов или из новых бандитов. Ну, вы читаете детектив, вам не надо объяснять, что это бывает одно и то же. Он этого доктора увез вместе с матерью к себе на виллу и уже не отпустил. Машину отпустил, а его оставил, чтобы за мамашей присматривал. Почему-то в него поверил. Эти люди, вы же знаете, бывают сентиментальны. Возразить было нельзя, и, если подумать, зачем? Семьи у доктора не было, а что пришлось уволиться со службы, так эти и все будущие потери, я думаю, компенсировались, нам даже не представить, как. Он эту старуху так и проводил до конца, а потом при сыне остался уже как его личный врач. За границу с ним вместе уехал, насмотрелся такой жизни, можно вообразить. Назад, я думаю, уже сам не хотел. Тем более что от него уже и не зависело.

— Н-да, — неопределенно качнул головой Бабич. — Бывает.

Указательный палец оставался в полузакрытой книжке вместо закладки, но он уже понял, что дочитать здесь не удастся. И почему обязательно дочитывать? — подумал он. Надо было давно выйти. Он потянулся к бутылке — она оказалась пуста. Лотерейщик, словно удовлетворенный ответом, умолк, смотрел теперь куда-то в сторону. Бабич уже собирался положить книжку в сумку, но вдруг все-таки не удержался, снова открыл ее на предпоследней странице — так в учебнике решают подсмотреть, наконец, ответ.

«— Вас надо поздравить, капитан, — уважительно сказал полковник. — Только женщина могла заставить его раскрыться.

Алина промолчала».

То есть как? — стало сопоставляться в уме Бабича. Значит, эта Алина была из милиции, преступником оказался сам сыщик? Чемоданчик он нашел и присвоил, не устоял перед соблазном, потом сам же устранял конкурентов или свидетелей? Остальное вообще наворочено просто так, лысый был прав…

Он не успел додумать, лотерейщик вдруг тронул его колено. Бабич поднял взгляд, тот заговорщически показал движением поднятых бровей. От них удалялась по проходу девушка, она тоже, видимо, направлялась в вагон, где была открыта дверь. Белая блузка, светлые брюки, крупная черная надпись на ягодицах CODE перекрывала прозрачные контурные цифры.

— А? — лысый посмотрел торжествующе, как будто сам это придумал. — Неплохая идея? Хочется идти за ней вслед, всматриваться в эту попу, чтобы как-нибудь прочесть код или, может быть, угадать. Да? У вас что, не возникло такого желания?

Девушка была уже в конце вагона, когда в проходе появился багровый от натуги толстяк с двумя тяжелыми баулами в руках. Поставил их на пол, чтобы перехватить удобнее, и поскорей заспешил дальше, чему-то про себя улыбаясь.

— А, теперь понятно, почему она задержалась, — прокомментировал лотерейщик. — Не сразу согласилась на его помощь, нужно было время, чтобы уговорить. Он же ее вряд ли привлекал, с такой комплекцией. Вы могли бы его опередить, а? Если б не так долго думали. Почему нет? Вас ведь дома никто не ждет?

— Почему вы так решили? — холодно спросил Бабич. В горле вдруг запершило, ужасно захотелось пить.

— Ну, тут большая проницательность не нужна. Вот, все уже вышли, а вы никуда не торопитесь. Вы и этот, который спит. Багажа у вас нет, вас больше тянет читать, чем спешить домой. Нет?

— Вы тоже не выходите, — нечаянное попадание Бабича слегка уязвило.

— Моя работа в дороге, мне все равно возвращаться. Эта же электричка должна пойти назад, рано ли, поздно. Другой тут уже не будет. И я не скучаю. Чтение, вы же видите, здесь можно найти не хуже, чем в детективе. Мне нравится разговаривать, смотреть людей. Вот этот, который прошел, он ненамного вас младше, но видно, что предприимчивый. По лицу, по одежде, по всему видно. У него часы на руке, заметили, «Сейко»? Он, кстати, у меня уже купил сегодня билет. Игрок это игрок. А вы в лотерею, говорите, никогда не играли, по вам тоже видно. Зарабатывали всю жизнь честным трудом, да? Сейчас, я бы сказал, на пенсии, но вам все равно хватает, на жизнь не жалуетесь. Хотя как может хватать пенсии? Есть варианты. Дети помогают? Нет? Сдаете московскую квартиру за четыреста долларов в месяц, сами живете на даче. Это больше похоже. Привыкли к тому, что есть, чего нет, того вам не надо. С поезда можно сойти, но если он как раз в этот момент тронется? Тоже обидно.

— Играете в детектива? — буркнул Бабич. Опровергать неточности было бессмысленно.

Он положил, наконец, книгу в наплечную сумку — и неожиданно обнаружил там вторую бутылку. Надо же, забыл. Снизившееся солнце глянуло из противоположного окна, ослепив, как будто набрало вдруг силу, какой не имело в зените. Бабич невольно зажмурился, на время замер, привыкая к розовому сиянию в веках. Оно было приятно, как детское воспоминание. Выпитое, оказывается, успело незаметно расслабить. Совсем ведь уже собрался выйти, но эта бутылка снова напомнила о жажде, сделала ее нестерпимой.

— Да вы не обижайтесь, — сказал лысый. — Не в юности — ближе к старости начинаешь понимать: чтоб ощутить жизнь, надо выбиться из привычного расписания. Вы слышали этот анекдот, как один старый еврей докучал Богу? «Почему мне в жизни так не везет? У других все есть, а у меня ничего? Дай мне выиграть хоть один раз тысячу. Ну хоть один раз дай, Господи». Наконец, Богу это надоело. Слушай, говорит, купи хоть один билет.

— Слышал я этот анекдот, слышал, — усмехнулся Бабич. Отвернувшись от солнца, он достал из сумки бутылку, отколупнул крышку о металлическую оконную ручку. — Вы не забываете про свой бизнес, я уже понял. А этот толстяк, он при вас проверял свой билет? У него был выигрыш?

— А как же! Замечательный выигрыш, именной диплом «Человек года». Получит его по почте, очень красивый, с сургучной печатью. На конверте — вот, телефон, почтовый адрес, абонементный ящик. Совершенно официально. Можно будет заказать потом и медаль, даже с объявлением в прессе. Но это, правда, за дополнительную оплату. Диплом тоже хорошо, разве нет? Всего за тридцать рублей. Можно повесить на стенку, в рамочке, чтобы все видели.

Бабич с наслаждением присосался к бутылке, несколько крупных глотков сразу его освежили и словно развеселили.

— Надо же так придумать, — он отер губы тыльной стороной кисти. — Человек года!

— Я же сказал, уникальная лотерея. Тут все выигрыши не простые, особенные. Людям дается шанс выиграть то, чего они на самом деле, может, хотели, просто еще не знали, что такое возможно. Вот, здесь же, в соседнем вагоне, одной супружеской паре только что выпал участок на Луне.

— На Луне! — все больше веселел Бабич и отхлебнул из горлышка снова. — Действительно уникально! Я сразу почувствовал, что тут жульничество. Но что такое уникальное!

— Почему вы думаете, жульничество? — ничуть не обиделся лысый. — Фирма официально зарегистрирована во всем мире, вы просто не знали. Собственность будет оформлена по всем правилам. Вы бы посмотрели, как обрадовалась эта пара! Это же теперь самый шик, другие за такое приобретение платят большие деньги. Можно подарить выигрыш любимой женщине, можно оставить собственность наследникам. Летать ведь когда-нибудь начнут, может, уже скоро, будет такой дележ! Надо заранее позаботиться. Участок в самом престижном районе. По соседству участок итальянского премьер-министра, он тоже там приобрел, об этом в газетах писали. Будьте уверены, кто-то захочет перекупить этот выигрыш за настоящие деньги. Я же вам не успел рассказать, есть замечательные выигрыши. Например, главный, он называется «Седьмое небо». В рекламе не все пишут, это должен быть особый сюрприз…

Бабич засмеялся, голова у него уже слегка кружилась.

— Я, кажется, догадался: вы сами эту лотерею придумали, сами напечатали эти билетики, сами разносите по вагонам.

Тот охотно засмеялся в ответ.

— Теперь и вы почувствовали себя детективом. Тоже версия. Если б я только все мог сам!

— И второй раз по той же дороге уже не поедете, маршрут лучше менять, чтоб не встречаться с теми же покупателями. Нет, я ничего не имею против, наоборот, восхищен… Не хотите? — Бабичу показалось, что лотерейщик следит взглядом за движением бутылки в его руке.

— Слышь, дай мне тоже пивка, — вдруг подал с противоположной скамейки голос дремавший там до сих пор мужичок. Глаза у него раскрылись еще не совсем — мутные щелки среди небритых щек. Лицо вызывало мысль о мятой шерстяной варежке. — Дай пивка, а я тебе песенку спою.

Бабич, жмурясь, поглядел в его сторону. Солнце уже не так слепило. На немытом окне проявились оспины, оставленные всеми дождями лета.