След солдата - Нгуен Тяу

– Четвертая рота! - Среди всеобщей тишины шепот Киня показался слишком громким.

– Ребята, никак, наш замполит?

– Как, молодцы, здоровы? Как воюете? Хорошо?

– Вы-то как, товарищ командир? Мы не подкачаем, уже немало америкашек подбили!

– Молодцы!

– Товарищ командир, потише говорите!

– Хорошо. Есть не хотите?

– Тише, товарищ командир, еще тише!

– Я вам тут несколько фляг с супом принес, налетайте!

Кхюэ повел Киня через позиции пехотинцев к артиллерийским батареям.

И здесь - скрежет вгрызавшихся в землю лопат. Из какой-то землянки доносились приглушенные голоса. Навстречу попалась группа солдат с лопатами. В темноте терялась земля под ногами. В сполохах разрывов зловеще зеленели лица мертвых американцев.

Услышав вой снаряда, Кхюэ накрыл своим телом Киня, затем поспешно отвел его в глубокий окоп с перекрытием. Совсем рядом заскребла о землю лопата и кто-то ругнулся:

– Кому это глаза повышибло, что прется не глядя?

– Это я, старики! Пришел вас проведать, это я - Кинь! - тут же раздалось в ответ.

6

Тхай Ван открыл следующую, исписанную мелким почерком страницу дневника Лы:

«Полночи проговорили с Нгимом около хижин носильщиков. Позади, по круто уходящему вверх горному склону, петляет дорога. Нгим - один из тех, кто проложил ее через этот глухой лесной массив. Мы только двое суток носили здесь снаряды, а группа Нгима уже почти целый месяц занимается этим. Говорит он по-вьетнамски с трудом, часто помогает себе жестами. От него за версту несет крепкой махоркой, которую мы зовем горской. Нгим молод. Ему недавно исполнилось двадцать.

Как-то раз мы вместе с ним вплавь переправлялись через небольшую речку. Когда вышли на противоположный берег, я так замерз, что у меня зуб на зуб не попадал, а Нгим выглядел бодрым, словно на него совсем не действовал холод. Он сразу же принялся есть маниоку.

– Ты женат? - спросил я.

– Да, но жены нет!

– Как же это?

– Американец забрал!

– Что ты дома делал?

– Партизанил.

Нгим казался мне тихим и застенчивым парнем. Я заметил, что его товарищи и девушки-горянки с уважением относились к нему и никогда не упускали случая перекинуться с ним словом или шуткой. Часто происходил примерно такой разговор:

– Нгим, чем ты занимаешься?

– Ношу снаряды!

– Ты хочешь в армию?

– Хочу!

– Почему же не идешь?

– Не пускают! Велят носить снаряды!

Нгим и еще несколько человек чудом спаслись во время проводившейся американцами карательной операции в населенных пунктах, расположенных вдоль живописной горной реки. Трудовой день в семье Нгима, которая проживала в селе Алау, начался, как обычно. Его отец, раскуривая трубку, чинил охотничье ружье, жена ушла К реке за водой, младшие братья еще спали, а мать хлопотала по хозяйству. Вокруг дома в поисках пищи мирно бродили куры и свиньи. Неожиданно раздался гул: по берегу реки к селу шли танки и бульдозеры. Все растерялись. Отец даже выронил изо рта свою глиняную трубку. Мать и жена Нгима, вернувшаяся с полными ведрами воды, запричитали.

Американцы и солдаты марионеточной армии, спрыгнув с танков, начали поливать бензином бамбуковые хижины. Огонь разом охватил все вокруг. Затем на деревню устремились бульдозеры и танки. Бульдозеристы, молодые парни, не переставая жевать резинку и нагло улыбаясь, ловко направляли нож отвала на деревья и дома. Тем временем взвод марионеточной армии открыл стрельбу, преграждая путь горцам, пытавшимся уйти через реку на опорную партизанскую базу. Все утро не смолкали выстрелы, завеса из огня и дыма закрывала землю и небо - американцы осуществляли план создания зоны Макнамары. Вода в реке окрасилась кровью. Громко кричали слетевшиеся вороны, черной тучей закрыв небо до самого леса.

К полудню солдаты ушли. Густой смрад стоял над селом. Нгим выбрался из зарослей прибрежного тростника и, отгоняя назойливое воронье, стал искать среди трупов своих близких, но никого не нашел. Позже он узнал, что американцы затолкали несколько сотен жителей прибрежных сел в наглухо закрытые брезентом грузовики и отвезли всех в концлагерь, наскоро организованный у одной из дорог. Огромный район, где раньше проживали мирные жители, был обнесен колючей проволокой и заминирован. Нгим долго не знал, где его жена, но наконец после продолжительных поисков и расспросов выяснилось, что она тоже в лагере.

Мы с Нгимом несколько раз доставляли снаряды. Ходит он босиком, пятки и пальцы его дочерна загорелых ног изъедены язвами от распыляемых здесь отравляющих веществ. Берет на себя он по семьдесят килограммов и, несмотря на это, всегда шагает впереди всех, обнажая в доброй улыбке белые зубы.

Однажды Нгим сообщил мне, что его односельчане из Алау перекочевали на новое место, которое находится где-то тут, неподалеку, по дороге к скалам, и предложил на обратном пути завернуть к ним.

Он повел меня напрямик через джунгли к видневшимся вдали скалам. И что же оказалось? Мы пришли именно к тем людям, у которых когда-то побывали вместе с Каном в начале октября. Это был перевалочный пункт «К». Тогда мы с Каном, как и все остальные, кто шел здесь, направляясь на фронт, переночевали и утром, не задерживаясь, отправились дальше. Никто из нас не знал тогда о трагической судьбе этих людей.

Нгим рассказал, что, после того как Алау было стерто с лица земли, он и еще семь человек, которым посчастливилось остаться в живых, укрылись в этом глухом уголке и вырыли здесь себе землянки. С тех пор прошло уже больше года. Люди образовали кооператив и жили сообща. Многие жители нового Алау стали подносить снаряды для готовящейся операции. Жители нового Алау создали свою партизанскую группу и раздобыли американские автоматические винтовки, во время одной из вылазок взяв в плен четырех солдат марионеточной армии. Когда в этих местах появились наши первые разведчики, землянки Алау стали использоваться для отдыха солдат. Все знали о существовании пункта «К», но мало кто знал, что в нем и живут уцелевшие жители деревни Алау.

Нгим познакомил меня со своими односельчанами. Я увидел двух стариков, красивого белолицего парня, двух мальчишек и двух молоденьких девушек. Все были одеты в форму Освободительной армии. Дома-землянки с соломенными крышами наполовину прятались под землей. Самым ценным имуществом были винтовки и ящики с гранатами. Несколько месяцев назад жители деревни сбили из винтовок вертолет и таким образом раздобыли несколько ящиков консервов и пулемет.

Как-то раз Нгим спросил у меня:

– Твое село, наверное, веселее моего?

– Веселее, - честно ответил я.

Я научил Нгима азбуке, Нгим научил меня ненависти к врагу и решимости сражаться с ним. Я и раньше знал о создании «белых зон», но теперь, глядя на этих людей, я до конца прочувствовал, что это такое. Какое право имели грабители с другого конца планеты огородить колючей проволокой десятки километров земли на южном берегу реки Бенхай и превратить это место в безлюдный и безжизненный край?…

Мы остались ночевать у односельчан Нгима. Прежде чем заснуть, мы долго прислушивались к смеху и говору солдат, подходивших к пункту «К». Кто-то уронил каску. Кто-то крикнул:

– Ребята, да вот он, пункт «К».

В дверях землянки мелькнул огонек.

– Товарищи, есть тут кто? - прозвучал густой бас, и мы увидели светившего себе карманным фонариком военного с рацией на груди. За ним стояли еще несколько человек. Они с удивлением смотрели на вышедших к ним навстречу девушку и старика в военной форме. Если бы эти парни знали историю села Алау! А ведь она красноречивее всего объяснила бы, почему мы сражаемся сегодня.

Группа разведчиков артполка, выполнив задание в пограничном районе, вернулась в расположение полка. И сразу же на них навалилось множество дел: нужно было доложить о своих действиях, разобрать успехи и просчеты, отправить кого-то починить рацию и добиться получения нового аппарата. А тут, как назло, налетели журналисты из пропагандистско-просветительного отдела фронта, которым предстояло написать о разведчиках несколько репортажей.

Кан сразу же после возвращения был назначен командиром отделения. Лы получил поощрение за то, что сберег рацию. Двух бойцов приняли в партию. Теперь в их группе все стали членами партии или комсомольцами, и все они были отличными бойцами.

Через несколько дней после возвращения разведгруппы в полку появились новички - в основном новобранцы, прямо из тыла. Много горцев пришло из только что освобожденных зон или из партизанских отрядов. Отделение разведчиков, которым командовал Кан, тоже пополнилось новеньким. Им был белолицый, кровь с молоком, горец с нежной кожей, по-девичьи ярким ртом и длинными ресницами. Глядя на него, нельзя было не удивиться, как на этой многострадальной, истерзанной войнами земле мог родиться такой красавец.