Запад-36 (СИ) - Янов Алексей Леонидович

Застигнутые врасплох городища на берегах рек, укрытые в лучшем случае тыном, в массе своей добровольно сдавались, отворяя ворота без всякого сопротивления — ни князьков, ни воинов, чтобы организовать отпор захватчикам не было. Литовцы все ещё продолжали жить родами, их деревушки состояли из круглых избёнок — полуземлянок, где жили отдельными семьями. А в общеродовых избах готовили на всех жителей пищу, варили пиво и пекли хлеб. Люди себя не мыслили вне рода, а потому если большая часть рода оказывалась пленена, то и остающиеся на свободе добровольно присоединялись к своим родичам, сдаваясь всем скопом.

В таких местечках, как правило, оставалась галера с ротой пехотинцев. Перед ними ставились задачи закрепиться в захваченном городке, создав в нём опорный пункт. Все эти деревни и городища полностью опустошались, тысячи и тысячи литовцев обращались в холопов и с остатками своего скарба, под охранной, угонялись в плен, перемещаясь по уже проложенному русскими войсками маршруту движения. Из городских сборных пунктов пленники, упорядоченной массой, перетекали в русские пределы. Всего около двухсот тысяч пленных за лето и осень, под надзором ополченских батальонов, было переправлено в земли Смоленской Руси. В переселенческих колоннах явно преобладали молодые женщины с детьми, лица старшего, не репродуктивного возраста были оставлены в прежних местах проживания. Половая диспропорция сложилась от того, что десятки тысяч мужчин были либо перебиты, либо бежали в свои непролазные леса и скрывались там.

Иногда случалось, что литовцы перегораживали заваленными деревьями речное русло, устраивая неподалёку от такого завала засады. Вот и сегодня они перекрыли реку, о чём нам с Анфимом, при помощи «флажной сигнализации» доложили с передовой галеры. Когда у рукотворного завала выстроилась цепочка из пяти галер авангарда, то я увидел выбегающих к берегу литовцев, числом больше тысячи. Их передние ряды были защищены хорошими, профессионально изготовленными щитами, остальное воинство обходилось самоделками — они укрывались от посыпавшихся на их головы стрел и болтов связками досок и брёвен. Все мои галеры были «канонерскими», снабжённые минимум двумя пушками. Слитный картечный залп полутора десяток пушек разбил набегающую литовскую волну в брызги, послышались душераздирающие крики раненных и умирающих. «Стена щитов» разваливалась прямо на глазах, в образовавшиеся проплешины стали прицельно бить лучники и арбалетчики, множа потери прибалтов. Выбегающие на берег литовцы смогли стерпеть ещё несколько залпов корабельной артиллерии, а затем бросились обратно в заросли. Лишь немногие «везунчики» и смельчаки смогли, по мелководью, приблизится к галерным бортам, но только для того, чтобы замертво плюхнуться в воду.

Я распорядился начать высадку десанта, по нашим данным, где — то недалеко от русла реки должен находиться относительно крупный литовский город. Не прошло и часа, как на берегу из подручных средств и заранее приготовленных кольев была выстроена контрвалационная линия, занятая тремя полками. Ещё один полк принялся расчищать завалы, орудуя топорами и верёвками. Уже к вечеру на берегу был сооружён полноценный военный лагерь, где и разместилась на отдых вся судовая рать.

С воеводами мы ужинали у костра, обсуждая последние новости и перипетии похода. Время незаметно близилось к закату. Розовые лучи солнца заливали зелёный простор окружающих нас лесов и лугов, лёгкий свежий ветерок колыхал пологи палаток, а почерневшая от галер река, казалось, как ни в чём не бывало, продолжала дышать спокойствием, совсем не замечая на своей поверхности незваных гостей. Даже наш обычно по — военному хмурый, всегда сосредоточенный и готовый в любой момент взорваться по сигналу боевой тревоги лагерь, купаясь в солнечных закатных бликах, казался безмятежным стойбищем мирных кочевников, неимоверно далёких от войны. Когда отбрасываемые на землю тени стройных сосен сделались гораздо длиннее, а розовые солнечные лучи приобрели насыщенный ало — красные цвет, послышался давно ожидаемый воеводами конский топот — возвращалась дальняя разведка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Быстро проскакав через весь лагерь десяток конников остановился у оцепления телохранителей, а Душило — командир отряда и всей полевой разведки в целом, гремя железом, залихватски спрыгнул на землю и в сопровождении пары телохранителей направился к нашему костерку.

— Государь! — он приложил ладонь к виску. — Разреши сделать доклад?

Явившаяся разведка, лучше любого кофеина, вновь привела мой организм в тонус, сняла, словно рукой, всю дремоту с нашей дружной, но сейчас сонной компании.

— Слушаем тебя, комбат.

Выше по течению реки располагалась деревенька, ныне превращённая в дымящиеся развалины, в которой разведке удалось разжиться «языками». Опрос пленных показал наличие в нескольких километрах от нас хорошо укреплённого по местным меркам города с труднопроизносимым названием, окружённого земляным валом с частоколом и мощным детинцем.

К этому литовскому городу, длинное название которого упростили до Бержаниса, на рассвете следующего дня были направлены все наличные силы. Сам я остался в лагере с третьим смоленским полком. Таким не хитрым способом я понемногу приучал своих воевод, да и излишне суеверных рядовых пехотинцев, к самостоятельности. В русских войсках до сих пор бытовали поверья о какой — то сакральной роли князя в походе и в войне в целом, дескать, без его непосредственного участия поход будет неудачным, бой проигранным и всё в таком духе. Вот от подобных вредных пораженческих мыслей я своё воинство и отучал уже второй год к ряду, при всяком удобном случае предоставляя своим воеводам возможность действовать самостоятельно, в географическом отрыве от моей сакральной … хе — хе, персоны!

Бронислав, назначенный государём в этом деле старшим, ещё издали осматривал городской посад, точнее то, что от него осталось. Сами литовцы местами разобрали, местами спалили свой слабозащищённый тыном окольный город.

— Они думают, что тем самым затруднят нам штурм детинца, — весело проговорил Клоч.

— Да! — согласился с коллегой Лют, командир восьмого полоцкого полка, — наоборот, наша задача облегчилась, не придётся вести уличные бои в посаде. Как говорит государь, осталось дело за малым — взять детинец!

— Ага, — глумливо согласился Олекс, командир пятого Вяземского, — просто — как плюнуть и растереть!

Присутствующие заулыбались, впрочем, не отводя пристального, изучающего взгляда с вражеского детинца. Литовский замок с деревянными стенами и башенками величаво возвышался на земляных валах среди разобранных или выгоревших до черноты домов посадского поселения.

— Если бы запёршиеся в детинцы литовцы обладали достаточными силами, то они навряд ли стали бы разрушать своими руками собственный город, попытались бы дать нам там бой, — высказался Аржанин, бывший комбат четвёртого батальона, а ныне полковник седьмого Можайского.

— Наверное, ты прав! Не думаю, что в детинце заперлось более тысячи вооружённых.

— Верно! Настоящих воев там не больше сотни, а остальные — наспех вооружённые ополченцы, — авторитетно заявил начальник разведки Душило.

— Откуда знаешь? — удивился Вертак, командир тринадцатого Минского.

— Сужу исходя из расспросов пленных и по другим косвенным признакам. Владетель этого города и всей близлежащей местности кунигас Викинтас. О его силах нам известно очень многое, информацию собирали обо всех литовских князьках ещё с прошлого года. Этот кунигас участвовал в бою у Новгородка вместе с войском Миндовга. Вопрос заключается только в том, сколько воинов сумели вернуться домой, но их там не больше нескольких сотен, дружинников не больше полусотни — сотни!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Глянь — ка ты! — воскликнул Олекс, — похоже, князёк направил к нам послов!

Из приоткрывшихся ворот выехала конная процессия в составе трёх всадников — ближников кунигаса.

Условия для подобных переговорных случаев государь выдвинул прям — таки драконовские. Все литовцы желающие присягнуть Смоленску и его государю должны были не только принять православие, но и отказаться от княжеских титулов, перейдя в боярское сословие, а самое главное — со всеми своими челядинниками переехать в новую вотчину, что им государь выделял во внутренних уездах Смоленской Руси. Только приняв и выполнив эти условия, литовцы могли избежать боя с подошедшими русскими войсками. Дальнейшая практика показала, что выполнять подобные требования соглашались в среднем только один из пяти литовских вельмож. Кунигас Викинтас, здесь, в данном конкретном случае, не стал этим редким исключением. Послы поспешно отбыли восвояси ни с чем, но зато крайне обозлённые, оскорблённые такими безумными и циничными с их точки зрения условиями сдачи крепости.