Жемчужная нить - Иден Дороти

Крессида не могла думать ни о чем другом, кроме пережитого ужаса в удушающей темноте шкафа. Она, как автомат, подчинялась миссис Стенхоп и мистеру Моретти, которые проявили о ней поистине родительскую заботу.

— Я думаю, мисс Баркли следует подняться наверх и попрощаться с нашей хозяйкой, — сказал мистер Моретти. — Вы согласны, миссис Стенхоп?

А с остальными? — подумала Крессида. Мисс Глори, которая всегда была добра ко мне, и Джереми, и Мимоза… Неужели она никогда больше не увидится с Джереми?

— Сейчас в доме больше никого нет. — Винсент Моретти словно прочитал ее мысли. — Мистера Уинтера я встретил на улице, он садился в автобус, а мой розовый бутончик отправился за покупками. — Не показалось ли Крессиде, что глаза миссис Стенхоп весело сверкнули, когда Моретти упомянул мисс Глори? — Думаю, вы достаточно великодушны, чтобы забыть обиды и сделать маленький реверанс почтенной леди. Скажите ей, что вы уезжаете и лишаете ее любимых развлечений.

Крессида, все еще находившаяся под воздействием большой порции бренди, которую дал ей мистер Моретти, позволила уговорить себя и поднялась наверх в сопровождении миссис Стенхоп, заботливо обнимавшей ее за плечи.

— Удивляюсь, как вы не боитесь оставаться здесь, — заметила Крессида.

— Нам с Даусоном некуда идти, так что выбирать не приходится. И кроме того, на нас она не вымещает свою злобу.

Злоба, ненависть, ожесточение… Какие ужасные слова! Крессида постучала в белую дверь и позвала:

— Арабиа! Я пришла попрощаться, я уезжаю.

— Громче! — посоветовала миссис Стенхоп.

— Кто там? Кто уезжает? — донеслось из-за двери.

Искреннее недоумение Арабии переполнило чашу терпения Крессиды. О, мадам, подумала она, как вы коварны, а я любила вас! Вы казались мне чудесной, волшебной, доброй, а на самом дела… Крессида молча стала спускаться по лестнице и только сейчас подумала, что ее ждет поезд и неуютный вокзал и что надо послать телеграмму Тому.

Мечты… все пустое. Восхищение, благоговение, надежды… все позади.

Даусон возник у парадного входа, словно сказочный джинн, тонкий как тростинка, обвешанный бутылками с молоком.

— А, ты как раз вовремя, — обрадовался мистер Моретти. — Проводи мисс Баркли на поезд.

Задержав взгляд на чемодане, затем на дорожном платье Крессиды, Даусон вопросительно посмотрел на мать.

— Произошел другой… эпизод, — многозначительно прошептала та.

— Идемте, — кивнул Даусон. — Я возьму такси, это самый безопасный вид транспорта. На улице снова густой туман, а в тумане всякое может случиться. Сегодня в газете опять пишут об убийстве девушки в красных туфлях.

Крессида содрогнулась. Лучше рискнуть и дойти в тумане до автобуса, чем терпеть Даусона, который будет всю дорогу смаковать детали убийства. Однако протестовать бесполезно, кто-то должен проводить ее. Крессида предпочла бы общество мистера Моретти, он внушал ей доверие своей широкой улыбкой.

Такси, найденное Даусоном, уже энергично сигналило у входа. Миссис Стенхоп робко протянула на прощание руку и прошептала:

— Не унывайте, все уже позади.

Мистер Моретти помог девушке усесться в такси и с подчеркнутой учтивостью произнес:

— Поймите, мисс Баркли, мы делаем это ради вашей безопасности. Ваш отъезд для нас большая потеря.

— Великолепно, — пробормотал под нос Даусон. — Скажите это мисс Глори.

Миссис Стенхоп быстро поднялась по ступенькам и жестом показала в направлении окна над лестницей. Крессида взглянула вверх и увидела неясные очертания лица Арабии, прижавшейся лбом к стеклу. Вся ее поза выражала скорбь.

Слезы брызнули из глаз Крессиды. Должна ли она уезжать? Бедная старая леди, одинокая, вступившая в борьбу со своим помешательством. Что будет с ней?

— Паддингтон, — резко сказал шоферу Даусон, — и, пожалуйста, побыстрее, мы торопимся на поезд.

В последнюю минуту Крессида увидела, что мистер Моретти игриво обнял миссис Стенхоп. Девушку удивило, что бесцветную жалкую миссис Стенхоп такая фривольность даже не смутила.

От внимания Даусона также не ускользнул жест мистера Моретти, и он с отвращением заметил:

— Этот бонвиван ни одной юбки не пропустит и всегда пользуется ответным вниманием. Даже ма не видит его насквозь.

— Что в этом особенного? Ну нравится человеку флиртовать. Мистер Моретти совершенно безобиден.

Даусон сердито передернул плечами.

— В первую очередь он всегда преследует свои интересы, даже когда воображает, что делает что-то для других.

— Вы думаете, он преследовал свой интерес, когда уговаривал меня уехать.

— Это был искренний порыв, — неохотно признал Даусон. — Каждый на его месте сделал бы для вас то же самое. — Затем, забыв о мистере Моретти, он энергично повернулся к Крессиде. — Правда, что миссис Болтон заперла вас в шкафу? Черт возьми, вы легко отделались, я был уверен, что она пустит в ход яд.

Туман скрыл от Арабии отъехавшее такси, и она снова осталась одна в Доме Дракона. Весна, вернуть которую она мечтала, оказалась недолговечной. В отличие от голоса, который шипел: «Я ненавижу тебя!» — и все чаще терзал ее мозг.

Старая леди была страшно напугана и поэтому заперлась в своей комнате, с замиранием сердца прислушиваясь к каждому шороху, к каждому звуку. Крессида покинула этот дом, а вместе с ней Арабию покинули надежды вновь обрести счастье. Так к чему же теперь заботиться, заперта дверь или нет?

— Кто бы мог подумать, что меня так легко запугать? — обратилась старая леди к своему верному попугаю. Ахмет издал воинственный клич: дескать, мы еще посмотрим, кто кого.

Арабиа прошла в прихожую и отперла дверь, нарочито громко повернув ключ в скважине, потом вернулась в ярко освещенную комнату и стала ждать.

17

Крессида стоически терпела общество Даусона до Паддингтона, но, когда юноша выказал желание проводить ее на платформу, решительно воспротивилась:

— Спасибо, не стоит. Поезжайте домой..

— Но ма велела…

— Не имеет значения, что вам велела мать. Уезжайте. Я хочу побыть одна.

Даусон недоуменно пожал плечами, затем протянул ей руку. Крессида раскаялась, что была резка с мальчишкой.

— Извините, но я не в состоянии больше говорить об убийствах.

Даусон неохотно кивнул.

— Это потому, что вы были очень близки к смерти.

Он неуклюже помахал ей на прощание, и Крессида осталась одна.

Купив билет, она прошла на платформу. Туман клубился над путями и висел клочьями в желтоватом свете электрических фонарей. На перроне стояла обычная суета. Подошел поезд, пассажиры хлынули к турникетам.