За час до рассвета - Иван Колос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Осенью 1943 года дядю Клима назначили командиром отряда имени Рыжака. Он продолжал вести разведку и бить врагов, за его голову гитлеровцы назначили 200 тысяч марок.
Но поймать отважного партизана им не удавалось. Тогда эсэсовцы ворвались в Новую Рудицу и схватили его жену и еще четырех односельчан. Разведка донесла, что каратели будут возвращаться из села в Дзержинск следующей ночью. Узнав об этом, дядя Клим попросил у командира бригады разрешения выехать с группой партизан под Дзержинск, чтобы разделаться с палачами и попытаться вырвать из рук жену и односельчан.
Дядя Клим и двенадцать конных разведчиков, вооруженных автоматами, поспешили на выручку.
Добравшись до шоссе, они залегли в густом придорожном орешнике и стали ждать.
И вот издалека донесся еле слышный рокот моторов. Дядя Клим тронул за локоть Будника.
— Кажется, едут.
Николай прислушался:
— Похоже — мотоциклисты, а эсэсовцы приезжали в Новую Рудицу на десяти автомашинах.
— Приготовиться! — передал по цепочке дядя Клим. — Если одни мотоциклисты — пропустить!
Гул моторов быстро нарастал, и вскоре по дороге промчались двадцать тяжелых мотоциклов с гитлеровцами. За ними показалась колонна автомашин. Вот уже видны стоящие в машинах у пулеметов эсэсовцы. Еще мгновение — и шквал автоматного огня обрушился на вражескую колонну…
Первая машина резко свернула вправо и свалилась в кювет, за ней вторая. Средние резко затормозили. Часть эсэсовцев успела соскочить с автомашин и залечь в кювете напротив. Оставшиеся в машинах гитлеровцы открыли ответный огонь.
В этот момент дядя Клим увидел, как из кузова одной из машин соскочила Елена и с ней две женщины.
— Елена! Елена! — закричал что было силы дядя Клим. — В лес! В лес!..
Женщины упали на траву и скатились в балку.
Но эсэсовцы с каждой минутой усиливали пулеметный и автоматный огонь. Они стреляли по женщинам и отрезали отход разведчикам. Дядя Клим заметил это и приказал Николаю Буднику:
— Отходи! Я буду прикрывать!
Он поднялся и по кустам бросился навстречу бегущей Елене. Та заметила мужа.
— Семен! Семен, родной!.. — услышал дядя Клим голос жены.
Но, не добежав метров двадцать, Елена всплеснула над головой руками и как подкошенная рухнула в траву.
Эсэсовцы видели, как партизан метнулся в кусты. Они усилили огонь и стали окружать его. Однако меткие автоматные очереди дяди Клима не давали возможности гитлеровцам продвигаться в глубь леса.
…Когда дядя Клим подполз к жене, она была без сознания. Он осторожно взял ее на руки и понес. Эсэсовцы продолжали упорно преследовать отчаянного партизана. Они решили, что он в их руках, и, поднявшись во весь рост, шли к нему цепью. Дядя Клим понял, что окружен. «Нет, гады, не таков дядя Клим, чтобы в руки вам сдаться!»
В последний раз всмотрелся он в бледное лицо Елены и выдернул чеку из гранаты. Раздался взрыв…
Так погиб храбрый командир и разведчик.
СИБИРЯК
«Прощай, Журавка!»
В один из майских дней 1944 года я получил из Центра радиограмму, в которой предписывалось: провести тщательную разведку крупного железнодорожного узла города Лиды.
Я уже бывал в Лиде дважды со своим помощником Дмитрием Стенько. Первый раз в город нас сопровождал командир партизанской подрывной группы из бригады имени Пономаренко Николай Алексеев. Его нам рекомендовал комбриг Семен Григорьевич Ганзенко.
Николай Алексеев оказался человеком сильной воли, опытным разведчиком. Он много помогал нам в нашей работе. Перед тем как попасть в партизаны, он успел хлебнуть военного лиха. А было это так…
Рядовой Алексеев заканчивал службу в пехотном полку под Могилевом и собирался ехать в родную сибирскую деревеньку, которая называлась ласково — Журавка.
Ночами сны частенько переносили Николая в тайгу, в окрестности родной деревеньки… Где только он не бывал за ночь: и у друзей, и на охоте с дедом… И только лишь отрывистая команда «Подъем!» мгновенно возвращала Николая к действительности. Он вскакивал, быстро натягивал брюки, сапоги, гимнастерку и одним из первых становился в строй.
Так было и в ночь на 22 июня 1941 года. Крепок был солдатский сон. Ехал Николай на попутном грузовике по грунтовой дороге в родную Журавку. Он вдыхал аромат тайги. Вот и родной дом, бабушка Улита на крылечке… А вот и сестренка… Николай лихо соскакивает с кузова машины, устремляется к дому…
— Рота, в ружье! Боевая тревога!!!
В первые секунды Николай не мог понять, где он находится; увидел, как испуганно соскакивают с кроватей его товарищи. «Тревога! Тревога!» — снова донеслось до него, и на этот раз Николай уже явственно различил голос дневального…
Было половина пятого утра. Полк выстроили около казармы. Командиры торопливо, сосредоточенно отдавали приказания… Через час полк в полной боевой готовности вышел в поход и во второй половине дня приблизился к деревне Петровичи, западнее Минска. Здесь в березовом лесу, возле небольшой речушки Волма, сделали привал. Командир полка Лихачев подъехал на взмыленном коне к первому батальону, привстал на стременах и громко отдал приказание:
— Привал продлится до пяти часов. За это время всему личному составу привести себя в порядок: постирать портянки, приготовить пищу, поесть, отдохнуть и быть готовым к новому походу.
Лихачев резко повернул коня и поскакал к шоссе. За ним следовали еще три верховых. Красноармейцы переглянулись. Стороной, в направлении Минска, через ровные интервалы пролетали немецкие самолеты со зловещими крестами, а через несколько минут стали слышны сильные взрывы.
Николай с тревогой смотрел на самолеты и чувствовал приближение чего-то страшного. Даже его друг, рядовой Сергей Артеменков, балагур и весельчак, и тот приумолк, затих. К реке подъехала радиопередвижка, и вскоре все услышали леденящие душу слова: «Германия вероломно напала на Советский Союз…»
Примостившийся рядом с Николаем Сергей Артеменков скрутил в жгут портянку и яростно выжимал ее.
— Эх, родимый, сердцем чувствую, что каша заварилась крутая… Короче говоря, Николаша, не видать нам с тобой сибирячек… По крестику получим — и аминь…
Николай с грустью посмотрел вслед очередной группе самолетов с черно-белыми крестами:
— А я думаю, Серега, что их кресты им и останутся…
Под вечер вернулся командир. Полк был поднят по тревоге. И — снова в поход. Но длился он недолго. На рассвете под Волковыском с ходу вступили в бой с немцами. Николай хорошо видел стальные громады — танки с крестами. Они нахально лезли прямо на окопы, на ходу поливая все вокруг пулеметным огнем. Пулеметная и винтовочная трескотня смешалась со взрывами бомб, воем моторов и скрежетом металла. Все это наводило ужас, сеяло смерть. Почти сутки полк удерживал занятые позиции, затем пришлось отступать…
