Боксер-6: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— А затем, — хмыкнул главарь, — что нехорошо серьезных людей обманывать. Если этому школьничку мама с папой не объяснили, что взрослых надо слушаться, значит, придется нам воспитательную работу провести. Короче, зубы не заговаривай! Бабки на базу!

Рома не спеша протянул бандиту сумку с помеченными деньгами.

— Ну вот, — сказал он, кладя сумку на стол и вынимая из нее купюры. — А то все рассказывал нам сказочки, что денег у тебя нет. Оказывается, когда захочешь, то денежки всегда находятся, правда ведь?

— Это я ему одолжил, — сказал я. — Узнал, что у товарища проблемы, и решил помочь. А у него действительно ничего нет.

— Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда мои друзья со мной, — нараспев проговорил главарь. — Значит, ты у нас богатенький Буратино?

— Значит, я решил помочь товарищу, — повторил я. — И все.

— Ну это мы еще решим, — осклабился уголовник. — Вдруг ты еще и нам помочь захочешь. Мы же не будем лишать тебя такой возможности, верно ведь? Но об этом попозже. А пока давайте-ка вместе пересчитаем то, что вы нам тут принесли, да? А то вдруг вы нас на пару с твоим товарищем решили объегорить?

С этими словами бандит начал не торопясь пересчитывать купюры. Но много пересчитать он не успел, потому что в этот момент раздался страшный грохот падающей двери, и в комнату ворвалась толпа милиционеров, которые тут же наставили на хозяев дома стволы оружия.

— Сдал все-таки, сученыш! — провопил главарь, которому уже через секунду заламывали за спиной руки и надевали на них наручники. — Я тебя из-под земли найду, падла! Ты мне не только деньги — жизнь свою никчемную отдашь, понял?

— Давай, пошел! — скомандовал ему один из ментов. — Меньше речей, больше дела.

Один за другим бандиты выводились из дома и упаковывались в невесть откуда подъехавший милицейский автобус. «Вот могут же все-таки слаженно и оперативно работать, когда захотят!» — не без уважения подумал я.

А в это время снаружи автобуса Гоша Пегас о чем-то разговаривал с еще одним милиционером. Судя по тому, что сотрудник что-то записывал в блокнот, наш псевдожурналист сдавал милиции координаты остальных участников банды. И, видимо, выдал всю информацию как на духу, потому что вскоре он распрощался с милиционером и, помахав нам рукой, удалился, опасливо поглядывая на автобус.

— Хрен вы кого посадите! — доносилось из салона. — Занимать деньги своим знакомым законом не запрещено! А то, что он пацана приплел и к вам побежал — так это он сумасшедший, ему никто вообще-то не угрожал! Так что нет у вас никакой статьи, понятно?

— А ведь и правда, — почесал в затылке главный милиционер, стоявший рядом со мной. — Что мы им можем предъявить, если строго формально? Ну допросим мы их по одному. Все, как один, расскажут, что они выручили вашего Романа в тяжелой жизненной ситуации и одолжили денег, которые и просили вернуть. Ни про какой переправляемый алкоголь слыхом ничего не слыхивали. И вообще вы же сами пришли к ним деньги отдавать, а не они к вам. Так что как бы дело не рассыпалось еще в зародыше…

— Не рассыпется, — уверенно сказал я и снова шагнул внутрь дома. — Пойдемте со мной.

Милиционер, недоумевая, прошел со мной внутрь комнаты. Я сразу начал искать глазами какой-нибудь тайник. Впрочем, долго искать мне не пришлось: достаточно было просто открыть холодильник.

— Ты что, парень, проголодался, что ли? — усмехнулся милиционер. — А я здесь при чем?

— Ага, — кивнул я, доставая из холодильника банку с икрой. — Проголодался. Справедливости хочу.

Вскрыв банку, я схватил первую попавшуюся ложку, и, немного повращав ей внутри, выудил из банки средних размеров бриллиант, облепленный икрой.

— Ну вот, — обрадованно сказал я, любуясь камнем. — А вы говорили, что я сочиняю про контрабанду бриллиантов.

— Вот это да, — выпучил глаза милиционер. — Это же полностью меняет дело! Эй, Васильич!

Вошедший Васильич вопросительно уставился на коллегу.

— Гляди-ка, что эти граждане тут в икре прячут! — милиционер кивнул в сторону бриллианта.

— Ни хрена себе! — присвистнул Васильич.

— Вот и «ни хрена», — довольно повторил «мой» милиционер. — В общем, пошуруй тут еще по дому, наверняка еще что-нибудь найдешь. И гляди, оформляй, как положено!

— Есть! — вытянулся в стойке Васильич.

— Ну, вот теперь точно все серьезно, — обратился ко мне милиционер. — Контрабанда — это тебе не долг приятелю, это серьезная статья. Просто так с нее не соскочишь. Спасибо, эээ…

— Миша, — подсказал я.

— Спасибо, Миша, — милиционер пожал мне руку. — Получается, с твоей помощью мы накрыли целое преступное сообщество. Теперь эти деятели точно уедут отсюда на много-много лет, можешь даже не сомневаться. А тебе мы обязательно оформим официальную благодарность от ведомства за содействие в поимке особо опасных преступников!

— Спасибо, — скромно, но с достоинством произнес я. — Мне очень приятно, хотя, конечно, я не ради благодарности это все…

— Ну, знаешь ли, — важно произнес милиционер. — Ради благодарности или нет, а только мы-то ведь тоже не можем просто так оставить твой поступок без внимания! Советская милиция всегда отмечает сознательных граждан!

«Ага, конечно, как же, отмечает. Уж постыдился бы хоть», — усмехнулся я про себя, вспомнив реакцию этого советского милиционера на мое обращение до того момента, как я сказал, что представляю «Динамо» и буду встречаться с генералом.

— А знаете что? — осенило меня. — Завтра у нас финал чемпионата в «Динамо» будет. Приходите посмотреть! И всех коллег с собой берите, думаю, им будет интересно.

— А что же не прийти? Обязательно придем, — расплылся в улыбке милиционер и подмигнул:. — Заодно и за порядком на таком ответственном мероприятии последим!

Речи благодарности мне пришлось чуть позже выслушать и от Ромы с Тамарой, которая наконец-то была посвящена во все подробности его странного поведения.

— Какой же ты дурак, — расплакалась она, когда мы вернулись к ним в номер и, перебивая друг друга, рассказали о событиях этого вечера. — Ну почему же ты сразу-то мне обо всем не рассказал? Почему надо было изображать из себя не пойми кого? Ну неужели бы я не поняла?

— Что не поняла? — усмехнулся Роман. — Что твой мужик с бандитами связался, а они с него деньги требуют? Тебе так приятно было бы об этом узнать? Я не хотел тебя беспокоить… ну и потом, мне же все-таки хотелось тебе сюрприз сделать, заработать денег…

— Ну сюрприз-то ты точно сделал, — сквозь слезы улыбнулась Тамара. — Только теперь давай-ка с тобой договоримся, чтобы больше таких недомолвок между нами не было!

— Да не будет, не будет, — успокаивающе проговорил Роман.

— Мишка, — обратилась ко мне Тамара. — Я даже не знаю.как тебя и благодарить!

— Да никак, — смущенно пожал плечами я. — Собственно, я только немножко помог и все.

— «И все», — покачала головой Тома. — Да я уже не знала, что и делать с этим вот сумасшедшим, — она сделала вид, что собирается дать Роме затрещину, и тот картинно отпрянул от нее.

Мне стало неудобно присутствовать при, так сказать, примирении сторон, поэтому я наскоро распрощался и вышел из номера. Тем более, что этим вечером у меня здесь было еще одно очень важное дело. Ведь я обещал зайти в гости не только к Томе…

Новую встречу с Яной я представлял себе уже очень много раз. Сочинял какие-то красивые слова, придумывал забавные поводы — в общем, мысленно разукрашивал наши первые минуты в романтические цвета. Однако в реальности все оказалось гораздо проще. Едва открыв дверь и увидев меня, Яна не дала сказать мне ни единого слова, обхватила мою шею и впилась в меня страстным поцелуем. Я подхватил ее на руки, занес в помещение и захлопнул за собой дверь.

Наутро, наскоро перекусив Яниными бутербродами с чаем, я со всех ног помчался в спорткомплекс. Еще не хватало опоздать или, чего доброго, облажаться на ринге из-за такой неожиданной встречи с Яной! По лицу Григория Семеновича я моментально понял, что он, очень мягко выражаясь, не в восторге от моего ночного отсутствия. Однако никаких претензий мне, на удивление, на этот раз высказано не было. По всей видимости, он решил не сбивать мне настрой перед решающим выступлением — тем более что на соревнование я явился вовремя, и никаких следов нарушения режима в виде перегара или помятого лица на мне не было.