Святая битва за Русь - Олег Рыбаченко

Вялое движение тонких с длинными ногтями пальцев, и здоровенные колючие корни окутали Ягиню.

— Какая ты слабая, ничего сейчас мои «упырики» тебя насытят. Эй, вы чего возитесь.

Обычно упыри слегка туги на ухо и тяжелы на язык. Они кусают принцессу Лею и что-то, надсадное вопят, и урчат, как гремучие змеи:

— Очень уж эта белая ведьма жесткая, клыки вязнут, зубы сводит.

Действительно упругая твердая кожа не желала подаваться натиску саблезубых монстров.

— Ай, Вай, Вай сейчас я ее размягчу, камень в песок размолочу! Подпалим девочку. Порвем «целочку»!

В руках злого мага вспыхнул огненный шар, затем последовал бросок, не предупрежденные вурдалаки, попав под огонь, завизжали еще более дурными голосами. От удара пошел легкий дымок, и такая на вид мертвая холодная Принцесса Лея вскочила, словно ошпаренная крутым кипятком.

— Смерть фашисту!

Разъяренная царевна-воительница способна на чудеса, каскад резких прыжков и удар меча рассекает чернильное облако. Лишь инстинктивное дерганье позволяет Абдуле-Обамме избежать смерти, и все же кладенец разбивает сафьяновый сапог. Из-под парчовых вышитых золотом шаровар появляется копыто и обрубок хвоста.

— Есть! Попала: один — ноль в мою пользу, счет открыт. Искры бьют из-под копыт!

От поражения волшебных пульсаров еще недавно ставшая бледной как мел кожа стала багрово-атласной, глаза Принцессы Леи светились безумием. Колдун также утратил хладнокровие, испустив в ответ целый каскад боевых переливающих всеми цветами радуги жгучих шариков и путину молний. Большая часть боевых магических зарядов пришлась в незадачливых слуг пожароопасного чародея, вурдалаки и упыри при попадании обращались в пепел. В дикой ярости Принцесса сохраняла быстроту реакции, с легкостью уклоняясь от бешеных практически неуправляемых залпов. Попытки достать колдуна в прыжке не увенчались успехом, облако реагировало быстрее чем сам Абдула-Обамма, то уходило в бок, то набирало высоту.

— Почему мы крутые. не летают как птицы, разве человек хуже синицы! Не доработали нас создатели, может, спешили чрезмерно мечтатели!

Что бы замедлить движение или сбить маневренного противника Принцесса Лея выгребала камни и выламывала сучья, с силой пушечного залпа метая их во врага. Но опытный маг Абдула-Обамма успел установить надежную силовую защиту, и не оставался в долгу.

— Ты рукотворным естеством — я потусторонним колдовством. Хватит тебе куражиться чудо Франкенштейна, вряд ли в тебе окажешься интеллект Эйнштейна.

Колдун вновь прочел заунывное заклинание, невидимое и самонаводящегося толка. Воительница-царевна почувствовала как ее руки и ноги тяжелеют, такое ощущение, что она движется сначала в воде, затем в густом желе быстро застывающим в непробиваемый железобетон.

— Видишь Ягиня, ты не княгиня, диво что злобно, ты не способно! Ну, а добро зло погребло!

И залп тройным пульсаром, правда преднамеренно повыше головы, доброй волшебницы.

Ягиня и впрямь казалась ошарашенной, ее сочные арбузные губы побледнели, а уста машинально шептали скрытое заклинание.

Маг, который сумел обезвредить бессмертную белоснежную дьяволицу и херувима в одном лице продолжал хохотать при чем все противнее и противнее:

— Ой, не смеши меня, я же чую магию. Твой потенциал в данный момент настолько слаб, что я могу раздавить тебя пальцем. Карлик и Баобаб, не умчать тебе зайцем! И как тебе, такой неумехе: удалось вернуть себе юность?

В тебе нет уменья — одна дурость!

Девушка-баба Яга обижено и даже плаксиво ответила:

— Это потому что я в первую очередь училась искусству созидать, лечить, умножать, а ты с младенчества мечтал о разрушении. С желторотых лет губить и убивать было твоей страстью!

Маг и чародей чародеев Обамма продолжал издеваться:

— Вай, бедная девушка, невинная овечка, пурпурное сердечко! Не бойся крошка, я тебя не убью, и любовь твою куплю. Всего лишь заберу в свой обширный гарем, и не будет у страсти проблем. А сейчас стань нагой, откровенною бабой-Ягой!

Вся одежда на Ягине исчезла, лишь девятигранный магический талисман остался висеть между двумя крупными персиками, упругих янтарных грудей.

Да вот бывают такие чародейки, что красота лучше побеждает любого волшебства.

А Абдула-Обамма, ну что возьмешь с нанятого Африканской империей наемника, или пусть даже короля наемников:

— Как ты прекрасна моя дама в теле, жаль, что еще не в борделе! О публичные дома Нью-Йорка, Парижа, Шанхая! Но ты не поймешь, краса молодая, ведь ты не способна смотреть сквозь столетья, века! Внешность богини, а ум дурака! Отдай талисман, окажи магу честь. Это такая крутая магической линии вещь, слишком тяжка для твоей статью лебедя шеи, или ты хочешь, чтоб тело твое монстры съели!

Баба-девушка Яга обиделась:

— Нет, это фамильная ценность, хватит молоть колдун мерзость! И уж получше кошмарная смерть, чем твое жало терпеть!

Ягиня гордо выпрямилась, расправив соблазнительный бюст, нет ничего глупее обнаженной женщины, пытающейся прикрыться ладонями.

— Смерть, так смерть и без тебя я найду красивых девушек, стыдливых не трепаных «целушек». А твой скелетик украсит мне спальню, тела плоть пройдет наковальню. Думаю я, что он тоже не лишен изящества форм, ведь красота не бывает без смелых реформ!

В ладонях седого сатира загорелись миниатюрные вулканы, глаза адова мага превратились в бездонные воронки. Голая кожа, красивой, гордо по-царски обнаженной ведьмачки, прямо на глазах начала покрываться уродливыми волдырями. Боль была ужасной, и не выдержав мук Ягиня скрючилась словно червяк под копытами лошади.

— Еще несколько кратких мгновений, и на веки веков будет славен мой яростный гений. Твои кишки как пыль разлетятся по пням и деревьям, я преподам урок всем уруским…

— Не будет, по-твоему, сатана!

Глава 12

Начальница местной тюрьмы после этого состроила свирепую рожу:

— Давай сними с них оковы и окати хорошенько теплой водой.

Страж растеряно пробормотал:

— Но они ведь могут сбежать?

Тюремщица расхохоталась:

— Ой… У меня такой охранник, что раздерет дюжину подобных мальчишек с мечами. А ты не обсуждай, а выполняй.

Теплая вода по рассеченным спинам не слишком приятно. Слава охнул от боли и пробормотал:

— Ох, и купание!

Тюремщица вернулась, держа в руках сулейку с сильно пахнущим маслом пообещав:

— Сейчас вам станет куда легче!

Её и самом деле, сопровождал зверь размерами с молодую львицу. И с очень яркой с орнаментом сложных, изломанных полосками шерстью. И клыки словно сабли, а когтей целых семь и все острые, кривые.

Поэтому дама могла держаться вполне, уверено. Её ловкие, мягкие пальцы, стали смазывать порезы рассечения на спинах и бедрах, избитых мальчишек.

Слава ощутил, от этих прикосновений, еще достаточно молодой и привлекательной, пусть полноватой женщины его бросает, то в жар, то в холод, а лицо предательски краснеет. А начальница тюрьмы томно шепчет:

— А вы такие оба красивые… Давайте я вас покормлю. Ведь возможно в последний раз мальчики-невольники поедят вкусную и даже роскошную пищу.

Стол у тюремщицы и в самом деле богатый. Хоть семья и не бедная у ребят, но конечно таких изысканных блюд не пробовали. Впрочем, многое не могли попробовать и самые могучие земные цари — так как таких животных, овощей, фруктов и рыбы как здесь вообще на планете Земля не водится. Да после очень простой, и скудноватой пищи, что они получали вместе с рабами это чудо. Да и порезы под воздействием сказочного бальзама перестали саднить, вообще хорошо.

А тюремщица уже откровенно гладила ребят, побуждала их, себя лапать. Для подростков, воспитанных в сталинские времена это уже слишком. Но гормоны, а также подсыпанное в пищу, возбуждающее зелье оказались сильнее моральных барьеров.

Что случилось далее Славе вспоминать, очень долгое время вспоминать было долго и стыдно. Как это все получилось пошло, и все эти ахи, стоны, вздохи и крики долго еще снились ночами. Пока, наконец, он, повзрослев разумом, не понял — ведь это здорово превратиться в одну ночь из мальчика в мужчину. По крайней мере, самцу ничего зазорного в этом нет, им еще повезло, что тюремщице тридцать четыре. А могли и вовсе нарваться на старухи, или еще хуже голубого.

Конечно, рассказать им о сокровищах нечего, да и ребята забыли об этом, как, кстати, и сексуально, очень явно озабоченная тюремщица.

Сон прервался, похлопыванием по ногам со стороны Анжелики. Пришлось вставать и оправдываться:

— Так трудные дни последние у нас… Как впрочем и первые!

Громадная Анжелика спросила:

— Девушку во сне видел?

Слава густо покраснел, опустив глаза:

— Это ты с чего взяла?

— Иди ручейке, сполоснись, тогда узнаешь!