Крестоносцы - Андрей Готлибович Шопперт

они успели по дороге на Мемель добраться, по данным разведки, было поселение Кельме на берегу небольшой речки Кражанте. На своём берегу — южном этих ливонских псов рыцарей князь Владимирский и решил встретить. Моста не было. Был мелкий брод. Вот только берег был не каменистый, а песчаный. Ну, тут в Прибалтике везде сплошной песок.

По гаданиям на кофейной гуще у Андрея Викторовича выходило, что переправляться крестоносцы будут сегодня и займёт это у них прилично времени, так как обоз у братьев-рыцарей (Ritterbrüder) приличный. Задумка была такая, по несколько пушек разместить на холмах недалеко от брода. А прямо напротив поставить баллисты и скорпионы. Для них боеприпасов побольше, они первыми и начнут, а вот если кисло станет, то рявкнут крупнокалиберные орудия.

Баллисты и скорпионы защищают спешенные стрельцы и арбалетчики. А сам Андрей Юрьевич со штандартами и гриднями стоит на самом высоком холме и изображает из себя желанную цель для брудеров. Как же, вон почти беззащитный князь какой-то, ату его, хватай ребята, ландмейстер Конрад Кессельхут сто талеров обещал за живого или мёртвого.

Чего там кричат псы рыцарь, когда в атаку бегут? За бога, магистра, и Папу? Не «ура» же.

Гот мит унс? В смысле: «С нами бог».

Вот с такими криками пересекать вброд Кражанте псы и бросятся. А тут греческий огонь и гранаты. А чтобы обсохли быстрее.

Андрей Юрьевич отлично понимал, что крестоносцы и ордынцы — это разные воины. Эти все в кольчуге. Стрелами с ними на больших расстояниях не совладать. И завалы не устроишь, когда на тебя пехота с копьями и мечами бежит. Даже чеснок бросать бесполезно, пеший кнехт, даже если и наступит на шарик с шипами, то попрыгает на одной ноге, поматерится и дальше похромает. Не упадёт. А если и упадёт, то, как уже говорилось, затора с кучей малой не устроит. Его просто следующий оббежит.

Мин нет. И засадного полка нет. Некому ударить во фланг.

Глава 14

Событие тридцать девятое

Жадность — сестра таланта.

— Бубу-бу, бу-бу-бу. И ещё раз бу-бу-бу, — это их десятник Емеля чего-то там под нос себе напевал. Лежал он рядом с Фёдором на телеге под дерюжкой какой-то, а сверху ещё и сено было накидано. А перед ними было пару корзин со свеженькой репой поставлены. Жимайтис с таким лицом скорбно-скособоченным грузил в корзину урожай свой невеликий, что Фёдор даже сжалился над старостой и разрешил корзины до краёв не наваливать, и половины хватит для их задумки.

— Ничего с твоей репой не случится, всю назад увезёшь, — прикрикнул на мужичка Емеля, когда он из первой корзины, которую почти заполнил уже, стал назад репу в ларь перекладывать.

Разведка показала, что всё хреново. Ну, или смотря чью сторону занять. Тот, кто строил этот замок и потом им управлял, был не дурак. Какие-то азы фортификации разумел. На пятьдесят — семьдесят сажен вокруг стены замка не было ни одного деревца, ни одного кустика. Всё вырубили и потом прорости молодой поросли не дали. Попробуй к нему подойди на расстояние выстрела. А на привратной башне и на соседней оказались кнехты с арбалетами и двое, но уже с алебардами стояли у ворот. Что можно сказать об этом рыцаре фон Пербандте? А то, что молодец. Умеет дисциплину поддерживать. Порядок у него во всём. Орднунг, как ругается на своих криворуких князь Андрей Юрьевич.

Задача у Емели и Фёдора сразу усложнилась. Нужно не просто двух псов-рыцарей у ворот пристрелить, а потом дождаться, пока остальные диверсанты эти семьдесят сажен преодолеют, спеша на помощь, но ещё и ликвидировать двух арбалетчиков на башнях.

(Псы-рыцари — эпитет, употребляемый в отношении рыцарей Тевтонского ордена. Представляет собой ошибочный перевод с нем. «Reitershunde». Более корректно по смыслу можно перевести как «рыцарский сброд», «конный сброд» или «конная свора»).

И вот это будет проблематично. Нет, башни не больно высокие, особенно привратная, но если пытаться стрелять из лука по ним от ворот, то ничего хорошего не выйдет. Слишком большой угол. Их, этих арбалетчиков, снизу и не видно, они зубцами прикрыты.

— Тут надо технически, — хохотнул Емеля, вспомнив поговорку Андрея Юрьевича, — Нужно, как только мы воротчиков порешим, чтобы от леса к воротам остальные побежали. Тогда те на башнях на них отвлекутся и мы сможем забежать во двор, чтобы их видно было.

— А не достанет до наших стрелы с башен? — усомнился картограф в правильности такого манёвра.

— Вот вечно, ты со своими сомнениями хорошую идею загубишь. А мы щиты из веток свяжем. Да, арбалетная стрела и щиты пробьёт, но вот щиты и кольчугу вместе, да ещё с расстояния в пятьдесят сажен — это вряд ли, — Емеля от своего плана отказываться не собирался.

Так и порешили. Все двадцать диверсантов скрутили из веток и верёвок, что изъяли у жителей деревушки, себе небольшие щиты, голову прикрыть, главное. Сейчас они стояли наготове и ждали, пока Емеля с Фёдором завалят стражей у ворот.

Скрипели колёса, плохо смазанные, бубнил под этот скрип, что-то невнятное Емеля, а Фёдор был напряжён, как струна, готовый в любое мгновение выскочить из своего укрытия, наложить на тетиву стрелу и натянуть лук. Такие действия, они тоже сотни раз повторяли, добиваясь, чтобы как можно быстрее это было проделано.

— Кхе, кхе, херы риттеры! — воскликнул Жимайтис.

Вот, как ни ждал Фёдор этой фразы, которая была сигналом для начала атаки, а всё одно вздрогнул, даже промедлил мгновение. Оказалось, что лежал неудобно и рука затекла. А может это мозг так реагирует, будто время замедлилось, а на самом деле, как должно три удара сердца, которых добивались на тренировке, столько и прошло.

Прямо перед картографом стоял кнехт в кольчуге и с алебардой, чуть наклоненной вперед в сторону клячи Жимайтиса. Боковым зрением Фёдор увидел, что Емеля проделал то же самое и уже натягивает тетиву. Пора и ему.

Вжик, шёлковая тетива щёлкнула по наручи, и калёная стрела полетела в лицо кнехту. Прямо в широко расширенный от ужаса и удивление серый глаз. Даже отшатнуться не успел немец, стрела его шатнула.

Вжик, щёлкнула стрела и у десятника. Оба кнехта выпустили древки алебард из ослабших мгновенно рук и стали заваливаться в лужу у ворот. А что не могли взять мётлы и согнать воду. Или песочком свеженьким яму у ворот присыпать. Вот, теперь придётся лежать в этой грязи.

— А-а-а! — донеслось