Падение (ЛП) - Мерле Клэр

Рассудок помутился. Смотритель Домбрант и ее отец. Не психпатруль. Не Коллегия. Как они узнали о Трех мельницах? Вдруг до нее дошло. Петля не сообщала о них. Так, может, запись из Трех мельниц попала в новости.

Отец рассматривал ее округлившимися, неверящими глазами. Ана не могла сказать, чему он был больше поражен: ее нападению или изменениям на лице.

— Ну же, — сказал Домбрант. — Ты можешь подойти и сесть спереди.

— Думаю, мне лучше остаться здесь.

— Что было в шприце? — спросил ее отец.

— Разбавленный метогекситал.

Он выругался и принялся расстегивать рубашку, чтобы осмотреть плечо.

— Как ты нас нашел?

— Вы не особо и прятались, — сказал отец раздраженно.

Добрант двинулся к ней с электрошокером.

— Давай, — произнес он. — Садись с нами вперед, и я пристегну твоего парня к полу вместо потолка.

Ана разжала кулак, бросив камень. Она подошла к фургону и забралась на пассажирское сиденье. Машину качнуло, когда кто-то влез сзади внутрь. Зазвенели цепи. Затем отец с Домбрантом подошли и уселись спереди.

Несколько минут все молчали. Домбрант вел машину. Воспользовавшись аптечкой первой помощи, Эшби очистил и перевязал плечо. Они ехали по широкой дороге, обрамленной домами девятнадцатого века белого цвета. По другую ее сторону находилось водохранилище, отгороженное от реки Темзы.

— Сколько метогекситала? — наконец сказал отец, убирая аптечку.

— Пять миллилитров.

Он потер лоб, затем вдруг грохнул кулаком по приборной панели. Ана вздрогнула.

— Во что ты играешь? Посмотри на себя!

— Куда мы едем? — спросила она.

— Домой, — резко ответил отец.

Хайгейт находился на севере, и хотя она много лет провела в хайгейской общине, что означало, что она плохо знает Лондон, Ана поняла, что они направляются вовсе не туда. Они по-прежнему находились к югу от реки, следуя по ней на запад. Кроме того, у нее не было дома. Больше.

— Не волнуйся, — сказала она. — Скоро подействует лекарство. Ты сможешь забыть обо мне и немного вздремнуть. Выглядишь немного бледным и усталым, папочка. Тебя что-то беспокоит?

Отец посмотрел на нее.

Она улыбнулась:

— Нравится мое лицо?

— Не лучший твой образ, — сказал он. Он с осторожностью стянул рубашку с перевязанного плеча и снова прислонился головой к окну.

— Я дал смотрителю Домбранту новые полномочия, — произнес он, зевая. — Теперь ему разрешено делать все, что заблагорассудится, чтобы выполнить свое задание.

Ана сложила пальцы вместе у себя на коленях. Ну, это ее не особо удивило. Она подождала, пока отец закроет глаза, а его дыхание станет медленнее и глубже, затем повернула лицо к Домбранту.

— Так какое у тебя теперь задание, Смотритель? — спросила Ана.

— Мы переправим вас через границу в Шотландию.

— Так мы едем не в ту сторону, — сказала она.

— Сначала нам нужно забрать провиант.

Ана отвернулась. Если смотритель и хотел солгать, то делал бы это, по крайней мере, убедительно. Эшби Барбер мог достать провиант где угодно.

— Так почему же он сказал, что мы направляемся домой?

— Потому что это тот сельский дом, где вы раньше жили.

«Нет, пожалуйста, нет«. Она пристегнула ремень безопасности и вцепилась в него, будто он мог защитить ее от приближающегося противоборства.

Ана не была в этом доме с тех пор, как в амбаре умерла ее мать.

18

Дом

Двадцать три года назад во времена Глобальной депрессии сотни тысяч людей устремились из городов в сельскую местность, чтобы выжить за счет земли. Национальный центральный банк задействовал армию для патрулирования тринадцати миллионов гектаров своих сельскохозяйственных угодий. Большинство городских жителей оттеснили обратно в города. Но десять лет назад, как ребенок, выросший на ферме в окружении территорий Национального банка, Ана временами начала замечать, что охрана может неделями не появляться.

Сейчас они курсировали по А31, ведущей из Гилфорда, и за исключением велосипедистов и городских уличных торговцев дороги были пусты. Ана взглянула на отца, прислонившегося к стеклу автомобиля. На самом деле он выглядел бледным. Под глазами пролегли синие круги. Овальное лицо было изможденным. Она подумала о Коуле, лежащего на жестком деревянном полу сзади, и понадеялась, что он еще не проснулся и не решил, что Ана пропала.

Мимо проносились золотистые поля кукурузы. Фургон свернул с главной дороги на проселочную. Время от времени они проезжали заброшенные дома Национального банка или богатых Чистых, которые больше сюда так и не вернулись.

В то утро, когда она обнаружила свою мать мертвой в амбаре, Ана с молодой домработницей Сарой, нанятой отцом для присмотра за матерью, ушли, чтобы найти приют на ближайшей ферме и наняться к суровой женщине, которой отец Аны щедро заплатил за предоставленные неудобства. Договоренность была только на две недели. Но Сара, довольно бесполезная домработница, оказалась еще и бесполезным работником. Она уволилась, оставив Ану наедине с Джоан. Недели превратились в месяцы. Ана занималась по программе домашнего обучения. Так или иначе они с мамой очень сильно заботились об ее образовании. Днем она помогала Джоан в поле или в саду, а один или два раза Джоан даже брала ее с собой на охоту.

Затем, в конце лета, спустя несколько месяцев после смерти матери, Джоан собрала вещи Аны, за ней приехал отец с шофером и увез ее. Они направились прямиком в лондонскую больницу. Эшби попытался заставить ее поцеловать на прощание женщину без волос и с темными провалами вместо глаз — женщину, которая, как он заявил, приходилась ей умершей матерью.

Добрант проехал на фургоне психпатруля мимо столбов, обозначавших подъезд к дому. По гравию захрустели шины. Трава сильно разрослась. Деревья и кусты ежевики уже достигли амбара, угрожая утянуть его в лес.

Ана оглянулась на зеленую хижину, пока та не скрылась с глаз. Впереди обозначился деревенский дом из кирпича, прочный и такой знакомый, с деревянной входной дверью и выложенной камнем дорожкой. В решетчатых окнах было мало симметрии. Крыша, покрытая черепицей, круто уходила вверх, с обоих концов шатко торчали трубы дымохода.

«Дом«.

Домбрант заглушил двигатель. Ана протиснулась мимо спящего отца и выпрыгнула из фургона, ожидая, пока смотритель не откроет задние двери.

— Твой отец пытается тебе помочь, — сказал Домбрант, наконец, подойдя к ней.

— Мой отец только и знает, как помогать себе.

— Он не такой, каким ты его считаешь.

Ана повернула голову и посмотрела на него. Ей было интересно, что такого сотворил отец, чтобы заполучить безраздельную преданность Джека Домбранта.

— Отец привез нас с матерью сюда, когда мне стукнуло шесть. Без дорог, на отшибе, от того что моя мама была обузой.

Домбрант словно хотел что-то ответить, но затем, казалось, передумал. Он набрал код на панели, открывающий замок на двери фургона. Лязгнул металл, когда отодвинулся засов.

Ана забралась в темноту салона. Коул без движения лежал, прикованный к полу. Она положила руку ему на спину и нежно его потрясла.

— Коул? — сказала она. Он тихо выдохнул, но не проснулся.

— Лекарство еще действует, — сказал Домбрант.

— Так ты поможешь перенести его внутрь? — спросила она, пробираясь обратно к двери и делая глоток свежего воздуха.

— Неа, — Домбрант сунул руки глубоко в карманы и побрел по дороге к дому. Ана заколебалась. Ей хотелось остаться и присмотреть за Коулом; быть рядом, когда он придет в себя. Но как только отец очнется, они вероятно, как и говорил Домбрант, соберут припасы и уедут. Она, возможно, больше никогда сюда не вернется.

Ана спрыгнула и захрустела по гравию к амбару, в противоположном от смотрителя направлении. На протяжении многих лет его двери скидывали с себя оливково-зеленое пальто. Сквозь отслоившиеся пробелы краски просвечивала неровная коричневая подкладка. Ее поразило странное чувство дежавю.