Мозг и душа: как нервная деятельность формирует наш внутренний мир - Крис Фрит

Не только ученым интересно, как мы управляем своими действиями.

Подняв ладошку и согнув пальцы, Брайони, как уже случалось прежде, удивилась тому, что этот предмет, этот механизм для хватания, этот мускулистый паук на конце ее руки принадлежит ей и полностью подчиняется ее командам. Или все же у него есть и какая-то собственная жизнь? Она разогнула и снова согнула пальцы. Волшебство заключалось в моменте, предшествовавшем движению, когда мысленный посыл превращался в действие. Это напоминало накатывающую волну. "Если бы только удалось удержаться на гребне, – подумала она, – можно было бы разгадать секрет самой себя, той части себя, которая на деле за все отвечает". Она поднесла к лицу указательный палец, уставившись на него, приказала ему пошевелиться. Он остался неподвижен, потому что она притворялась, не была серьезна, а также потому, что приказать ему пошевелиться или намереваться пошевелить им не одно и то же. А когда Брайони наконец все же согнула палец, ей показалось, будто действие это исходит из него самого, а не из какой-то точки ее мозга. В какой момент палец понял, что нужно согнуться? и когда она поняла, что хочет его согнуть?

Мне не очень хочется отвечать на вопрос профессора английского, потому что мои убеждения относительно свободы воли крайне неоднозначны. Что мне точно известно, это что у меня есть очень сильное ощущение свободы воли. Я чувствую, что контролирую свои действия. Как бы сильно на меня ни давили обстоятельства, заставляя сделать что-либо, я всё равно чувствую, что окончательный выбор остается за мной. Некоторые из нас скорее согласились бы умереть, чем потерять свободу. Но большую часть времени наше чувство свободной деятельности, чувство контроля над своими действиями возникает из мелочей.

Нажав на кнопку дверного звонка, я могу сделать так, чтобы он зазвонил. Меня немного удивляет мелодия этого звонка, но в данном случае это и неважно. В результате того, что я позвонил, профессор английского языка подойдет к двери и откроет ее. В этом и была цель моего действия. Это и делает меня деятелем. Деятели – это те, кто может вызывать события. Сущность деятеля – в причинно-следственных связях.

Наш мозг очень хорошо умеет связывать причины и следствия. Для этого нужно уметь предсказывать и следить за временем. Следствие наступает после причины. Пронаблюдав причину, мы можем предсказать, каким будет ее следствие и когда это следствие проявится. Именно это и делает наш мозг. Он делает предсказания об окружающем мире, а затем проверяет, насколько хорошо эти предсказания работают. Посредством таких предсказаний мозг узнаёт, каким причинам соответствуют какие следствия. Затем эти причины и следствия связываются вместе, образуя элементы, которые в данном случае соответствуют действиям, совершаемым деятелями.[142] (Точно так же, как цвет, форма и движение связываются вместе, образуя объекты окружающего мира.)

Это связывание воедино причин и следствий, дающее действия, можно проследить, если попросить испытуемых сообщать нам, в какой момент времени происходит тот или иной компонент их действий. Мы можем попросить испытуемого совершить очень простое действие, например нажать кнопку звонка, в результате чего этот звонок зазвонит. Мы можем попросить испытуемого, пользуясь специальными компьютерными часами, отмечать точное время, когда он нажимает на кнопку, и точное время, когда звонок начинает звонить (как в экспериментах Бенджамина Либета, описанных в третьей главе). Назовем такое время внутренним временем. Это время, когда соответствующие события происходят в сознании испытуемого. Мы можем также измерить время, когда эти события происходят в материальном мире. Компьютер отмечает точное время, когда испытуемый нажимает на кнопку, и точное время, когда звонок начинает звонить. Назовем такое время реальным временем. Внутреннее и реальное время обоих событий не совпадают. В сознании испытуемого нажатие кнопки происходит несколько позже, чем на самом деле, а звук раздается немного раньше. Испытуемому кажется, что причина и следствие отделены меньшим промежутком времени, чем на самом деле. Во внутреннем времени компоненты наших действий связаны между собой и сближены.

Теперь повторим тот же эксперимент, но на этот раз изменим характер исследуемой деятельности. Что произойдет, если испытуемый будет нажимать на кнопку не по собственной воле, а непроизвольно, под действием сильного магнитного импульса, действующего на участок двигательной зоны коры его мозга? В этом случае испытуемый не будет чувствовать, что сам вызывает движение своего пальца. Движение совершается в отсутствие намерения его совершить. Когда звонок после такого невольного движения начинает звонить, испытуемый не чувствует, что это он вызвал появление звука. Непроизвольное движение пальца – это не действие. В данном случае, когда палец движется, но человек не совершает действия, его мозг больше не сближает движение пальца и начало звука во внутреннем времени, и ощущаемый интервал между этими событиями оказывается больше, чем реальный. Мозг человека понимает, что в данном случае он не выступает в роли деятеля, и не считает, что это он совершил данное действие. Поэтому он ослабляет сближение этих событий во времени.

Рис. 6.9. Мозг связывает между собой причины и следствия действий.

В этом эксперименте испытуемый нажимает пальцем на клавишу, из-за чего через 250 миллисекунд раздается звуковой сигнал. Пользуясь компьютерными часами, которые проецируются на верхнюю сторону пальца, испытуемые сообщают, в какой момент времени произошли оба события. Когда испытуемый нажимает на клавишу и вызывает звуковой сигнал, эти события оказываются ближе друг к другу по его внутренним часам, чем в реальном времени. Мозг сближает причину и следствие во времени. Когда же испытуемый совершает то же движение непроизвольно (потому что его мозг стимулируют сильным магнитным импульсом), движение и звуковой сигнал оказываются дальше друг от друга по его внутренним часам.

Но что происходит, когда мы видим, как кто-то нажимает на кнопку и заставляет звонок звонить? Способны ли мы ощущать чувство деятельности кого-то другого?

Проблема привилегированного доступа

Я знаю о себе немало такого, чего я никак не могу знать о вас. Когда я выполняю то или иное действие, я испытываю множество ощущений, которыми никак не могу поделиться с вами. Усилие, которое я вкладываю в нажатие. Давление кнопки звонка на палец. Эти сигналы, к которым у меня есть привилегированный доступ, дают мне ощущение своей собственной деятельности, подобного которому я никак не могу испытать в связи с деятельностью кого-то другого. Это глубоко личное ощущение. Я не могу поделиться этим ощущением своих собственных движений с вами. И я не могу разделить ваше ощущение ваших движений. Означает ли это, что мое ощущение своей собственной деятельности должно быть совсем не таким, как ваше? Означает ли это, что я могу знать, что я деятель, но никак не могу знать, являетесь ли деятелем вы? Наш повседневный опыт убеждает нас в обратном.

Мозг создает у меня ощущение деятельности, связывая вместе причины и следствия действий, которые я совершаю. Что же произойдет, если, вместо того чтобы отмечать время моих собственных действий, я буду следить за тем, как вы нажимаете кнопку, вызывая звук звонка, и отмечать точное время этих двух событий? В данном случае у меня не будет вашего ощущения нажатия кнопки. Но, несмотря на его отсутствие, в моем внутреннем времени эти события все же будут сближены по отношению к реальному времени. Я связываю воедино причины и следствия действий, даже если в роли деятеля выступаете вы, а не я.

Итак, похоже, что даже для моего чувства своей собственной деятельности мне не требуется полагаться на глубоко личные ощущения, сопровождающие мои действия. Ощущение деятельности основывается просто на связывании причин и следствий посредством предсказаний. И поэтому я могу ощущать вашу деятельность точно так же, как ощущаю свою.

"Я что-то не понимаю, – говорит профессор английского языка. – Эти глубоко личные ощущения, о которых вы говорите, это ощущения, которые возникают, когда я двигаю пальцем. Но вы уже рассказали мне в подробностях, когда пытались пощекотать меня, что, когда мы сами совершаем действия, такие ощущения подавляются. Так, значит, мы не можем пользоваться этими личными ощущениями".

"Разумеется", – говорю я, не желая признаться, что я сам об этом не подумал.

Из ее догадки следует весьма существенный вывод. Именно тогда, когда мы сами не выступаем в роли деятелей, например когда кто-то другой двигает нашей рукой, мы более всего ощущаем эти внутренние сигналы. Когда мы сами играем роль деятелей, эти внутренние сигналы подавляются. И это означает, что мы воспринимаем самих себя как деятелей точно так же, как мы воспринимаем других людей как деятелей: мы отмечаем связи между действиями и их результатами. При этом мы учитываем все, что знаем о первоначальных намерениях действующего. Но мы не учитываем физических ощущений, испытываемых другими деятелями. Именно благодаря тому, что у нас нет прямой связи с материальным миром, даже с миром нашего собственного тела, мы и можем проникать в чужие внутренние миры. Механизмы, возникшие у нас в мозгу в ходе эволюции и предназначенные для познания материального мира, дают нам также возможность проникать во внутренние миры других людей.