Отыгрывать эльфа непросто! - Леонид Кондратьев

— Ссешес… так первый взрыв…что мы услышали… это ты на минном поле подорвался?

— Ничего капитан от тебя не скроешь, да и скрывать не хочется — если бы не немец на спине — мы бы тут не разговаривали. Ты бы на этой полянке от ран умер, а меня в качестве трупа нелепой зверюшки уже бы немцы рассматривали. Да ты пока поосторожнее разговаривай — у тебя лёгкие час назад все в дырках были и неизвестно, как там дело после лечения предстоит.

— Ссешес… согласись, ты всё-таки подвираешь… ну не может человек так тихо перемещаться, как ты описываешь… Я, обученный диверсант, такого не могу… а ты значит смог?

Как говорится и тут он меня достал — в мозгу пронеся просто ураган ярости — КАК ЭТОТ ХУМАНС МОЖЕТ СОМНЕВАТЬСЯ В МОИХ СЛОВАХ?

— Oloth plynn DOS! Kyorl jal bauth, kyone, lueth lil quarval-sharess xal balbau dоs lil belbol del elendar dro! Хуманс, какх ты можешь сомневаться в моих словах. Да я кхаждую ночь с этих постов по хумансу убивал и утаскхивал, чтобы следов не оставалось. А если мне не веришь, так скхоро Сергхей вернётся у него спросишь — он трупы прятать помогал.

Глаза капитана вдруг странно блеснули и он вкрадчивым голосом сказал:

— А вот всё равно не верю! А вот ночью мост заминировать можешь? Или только хвастаться получается?

Мгновенно успокоившись и внимательно всмотревшись в его лицо я ответил:

— Мост говоришь? Ты со своими обученными до него даже не дошёл. А с моими ребятами, думаешь я лучше справлюсь? Если слушать меня будут — шансы у конечно есть. Я свои сотни лет не в детские игрушки игрался. Только ты ж сам понимаешь — что я тут никто. И даже своими командую на птичьих правах. — И многозначительно посмотрел на капитана.

Развернувшаяся подготовка к ночному фейерверку, непосредственно коснулась всех бойцов нашего маленького отряда. Часть ребят, вместе с Олегом, была отправлена к месту промежуточного склада диверсантов для транспортировки оставленного там имущества на место нашей постоянной стоянки. Мы вместе со старшиной соорудили носилки из срубленных жердей, аккуратно уложили капитана и медленно двинулись к нашей стоянке, стараясь его не растрясти. Состояние капитана, несмотря на проведённое лечение, всё равно составляло желать лучшего. Ненадолго вернувшийся румянец, моментально сменился бледностью и на лице выступил холодный пот, стоило нам пронести его всего лишь пол километра. Кстати произошло это, скорее всего по вине старшины — как он не старался, не с человеческим вестибулярным аппаратом заниматься переноской тяжелораненых — плавно перемещающийся в пространстве темноэльфийский конец носилок смотрелся, просто, островком спокойствия на фоне бури творящейся с человеческой стороны. Место дислокации капитан встретил уже в бессознательном состоянии, поэтому оперативное планирование предстоящей операции мы со старшиной решили провести без него.

Глава 20

Поезд вырвался из лесного коридора и, пыхтя трубой, покатился к виднеющимся впереди фермам железнодорожного моста. Широкие, мощные металлические балки, качественно обгаженные лесными птицами, выглядывали из маскирующих их кустарниковых зарослей. Кусты обильно росли по берегам речки, пересекающей нити железнодорожного полотна. Железнодорожный путь недавно расчистили, четыре чёрные нитки рельсов тянулись далеко вперёд, сливаясь воедино где-то в таинственном лесном тоннеле. Старый паровоз натужно дышал, таща за собой перегруженные вагоны. Восточный фронт, как прожорливый младенец вошедший во вкус, требовал всё больше и больше боеприпасов. Приграничные склады представляли в этот момент мечту прапорщика, даже при строгом немецком учёте и педантичности узнать местонахождение и направление перемещения грузов было непростой проблемой. Ещё большей проблемой являлись эта самая, не к ночи будет помянутая, ширина русских рельсов. Перегрузка с нормальных немецких вагонов на творение сумрачного восточного гения являлась необходимой мерой зла, так как процесс изменения железнодорожного полотна под стандарт великого рейха на этой ветке только начался и, судя по темпам работ, закончится как раз к взятию столицы этих славянских варваров.

Жаркое июльское небо подобно лоскуту шёлка нависшее над лесами, казалось выпивало жизнь из всего живого не спрятавшегося в тень. После вчерашнего переполоха и последовавшей за ним бурной реакции начальства, майор Нитке был вымотан морально и физически и поэтому, несмотря на относительно бодрый вид, воспринимал окружающую действительность слегка, если можно так сказать, трансцендентально. Это впрочем, не помешало ему осуществить плановое утреннее вздрючивание подчинённых на предмет повышения морального духа, напомнив всем окружающим, что рядом в лесах бродят оставшиеся в живых русские диверсанты. Осуществив плановую проверку постов и отправив мотодрезину для проверки западного направления следования, майор приступил к завтраку, предусмотрительно накрытому денщиком в тени караульного помещения. Ибо несмотря на то что солнце только начало свой неспешный бег по небосклону в помещении находиться было просто самоубийственно. Утренний кофе, яйца всмятку и немного зачерствевший хлеб с маслом были по достоинству оценены майором и заняли законное место в его желудке. Допивая последние глотки кофе и растягивая удовольствие в преддверии очередного тяжёлого дня, майор был прерван вестовым с докладом об очередном поезде с боеприпасами, следующем в восточном направлении. Грузовой состав, поприветствовав доблестных немецких солдат гудком, шустро въехал на мост.

Внезапно настил вблизи восточного края моста вспух громадным взрывом, подбрасывая паровоз и буквально фрагментировавшим проходящих мимо часовых. Одного из них, находившегося ближе всех к месту взрыва, буквально разорвало в клочья. Второго, размозжив кости ударной волной и содрав с него одежду, подобно пушинке метнуло на ферму моста.

Человеческое тело, разогнанное взрывом, подобно безвольной кукле ударилось о металлоконструкцию моста и отброшенное ударом упало в воду. Залитые кровью, меркнущие глаза часового увидели только начальный акт, развернувшейся дальше трагедии — трофейный русский паровоз, подталкиваемый в спину тяжёлыми вагонами, слетел с последних ниток рельсов обрывающихся в реку и подобно чудовищному метательному снаряду вонзился в восточный берег русской реки со странным для немецкого слуха именем — Нарев. Хлопок треснувшего от удара котла и дикое шипение и клокотание пара сопровождающееся жуткими криками сварившихся заживо пулемётчиков восточного пулемётного гнезда было быстро заглушено какофоническим скрежетом сминаемых вагонов. Грузовые вагоны сминаемые неумолимой инерцией громоздились один на другой подобно моделькам в руках ребёнка великана. Буквально через несколько секунд волна деформации докатилась до последних вагонов состава везущих столь ожидаемый люфтваффе груз фугасных авиабомб. Размещённые для безопасности в конце состава авиабомбы недолго сопротивлялись волне пластических деформаций. Неизвестно в какой, из порядка шестидесяти тонн авиабомб, сдетонировал сминаемый ударом заряд взрывчатки, но последовавший за этим взрыв, прозвучавший как раз над центральным быком моста, буквально испарил несущую ферменную конструкцию и поднял в воздух остальные вагоны. Хотя, скорее всего детонация началась в тех первых трёх вагонах, доверху забитых снарядами и зарядами для дивизионных гаубиц. Но что толку разбирать где она началась если в конце концов она охватила весь состав. В немалой степени благодаря размещению снарядов даже в вагонах с амуницией, жестокий снарядный голод, вызванный несовершенством транспортной сети Иванов, заставлял транспортные службы рейха буквально забивать каждый свободный вагон до верху.