Гуд бай, Арктика!.. - Марина Москвина

Над кладбищем розовым светом сиял закат. Солнце скрылось, но акварельный охряный след тянулся за ним, как хвост кометы. В сентябре в полярных широтах мирно соседствуют глубокая звездная ночь на востоке, румяный день на западе, а над головами — синие облака, чуть тронутые красноватым.

Леня заволновался, заходил по палубе кругами, выписывая орбиты вокруг своей Луны, и стал кричать:

— Вот он, этот пейзаж для первого кадра! Все здесь приспособлено — и тишина, и синий свет, и острые верхушки гор, и вода, отражающая горы, и тихое кладбище как будто специально возведено для съемки романтического фильма. Скорей, скорей, надо торопиться, хватать все приспособления — и на берег! Только нужен аккумулятор. Тед! Есть аккумулятор?

Тед молча вытащил из каюты автомобильный аккумулятор со свинцовыми перегородками, который Лене — с его плечевым суставом и позвоночными дисками, радикулитом, артериальным давлением, коленной чашечкой и… не стану продолжать, чтобы не утомлять читателя, — нельзя было поднимать ни при какой погоде. Не говоря уже о том, что чрезмерные физические нагрузки имеют пагубные последствия для эрекции, он мог просто пупок надорвать этой батареей.

Опять же возраст! О чем Леня и слышать не хочет. Как раз перед отъездом мы узнали по радио, что «Rolling Stones» отправились в мировое турне. Парням под шестьдесят: собрались, сосредоточились. Однако в самом начале поездки Кит Ричардс упал с пальмы, повредил позвоночник и сорвал гастроли!

По радио говорят:

— Ну, конечно, все-таки возраст…

— Что значит возраст? — воскликнул Леня. — Он же как-то туда залез???

Пока степенный Тед спускал на воду зодиак, Леня проверил, работают ли диоды, присоединил провода к аккумулятору. Луна нежно вспыхнула желтым светом, расколов прозрачный морской воздух двухметровой радугой.

— Ну, такой я прямо рукастый! — самодовольно сказал Тишков.

— Предупреждаю, — зашипела я ему в самое ухо, — если ты схватишь этот стопудовый генератор и бросишься с ним в глубь Шпицбергена, я устрою дикий скандал и опозорю тебя перед всем честным народом.

Что за комиссия, Создатель, — оберегать Ленину усердную ревностную жизнь! В походах вечно случаются непредвиденные трудности — в дальних краях проще простого заболеть разной дрянью, могут напасть враги или дикие звери, в пути приходится переносить страдания и лишения, мерзнуть в горах, голодать в степи, ночевать в лесу… Только благодаря разумным мерам предосторожности и военным хитростям мне удается оградить его от смертельных опасностей, особенно когда он входит в раж в сиянии своей Луны.

В памяти жив еще ненастный январь, когда Леня в летнем плаще своего заоблачного отца и льняной шляпе не то что НА, а прямо-таки НАД крышами Парижа снимал Луну под снегом и дождем. Холодно, мозгло, мокро, нас всех колотит, старожилы не припомнят таких ледяных ночей. На вторые сутки Тишков был уже с собачьим кашлем, температурой, но часами позировал в плаще на рыбьем меху, невзирая на мои дебоши с обратной стороны Луны — ночи напролет, скрючившись, я подпирала ее собой, чтоб она не шлепнулась в Сену, не свалилась с крыши, не покатилась кубарем с лестницы на Монмартре, и вопила, что этот скудельный сосуд решил оставить меня вдовой, неважно, каким способом — простудившись, надорвавшись, переутомившись или уморив себя голодом…

— Пойби, — он гундосил, заходясь в кашле, — такова жиздь худождика. А тем, кто выбирает легкие пути, де дадо пережить сабих себя.

Напрасно я убеждала его, что все, все в конечном итоге растает без следа. И надо, не цепляясь за настоящее, покоиться в безмятежности неба. В результате я категорически отказалась ехать с ним в Париж на вторую съемочную сессию.

— Как? — возмутился он. — У меня уже билет куплен на тебя! Нет, ты теперь будешь все время ездить в Париж, хочешь ты этого или не хочешь! — Он был в ужасе, потому что сдавать билет очень хлопотно, а пропадет — жалко денег.

— Мне уже во! где этот Париж, — я гордо отвечала. — Ты недостоин такого спутника по романтическим путешествиям, как я. С тобой рядом солнце, а ты только и глядишь на свою Луну.

На Новый год я подарила ему книжку «Любовь и секс после 60» доктора Маккарти — на будущее.

«Недостаточно сказать «Я люблю тебя», — рекомендовал американский сексолог, — перечислите, что именно вы в ней любите, говорите почаще, что она прекрасна, читайте ей стихи, запишите для нее кассету с песнями о любви…»

Автор советовал мужьям, прежде чем заняться сексом, найти в женах пять привлекательных черт и поговорить о том, как они все это любят и как восхищаются. А после соития сразу не отключаться, а как-то продлить дружеское общение, ну, например, затеять шутливую драку подушками…

Нет, понятно: Ленина голова — центрифуга идей, земля горит под ногами — фестиваль современного искусства в Выксе, фестиваль современного искусства в Самаре, в Челябинске, в Ярославле, в Перми, Воронеже, Сургут зовет, открытие Центра современного искусства в Нижнем, биеннале «Глубь» грядет в Красноярске.

— Ты совсем недавно летал в Красноярск, у тебя там дважды украли постельное белье!..

— Тогда была «Даль», — объясняет Леня, — а в этом «Глубь»! Умеют они затронуть струны моей души!.. Позвольте нам, говорят, спустить вашу Луну в Енисей? При великом стечении народа в полночь мы зажжем Луну под водой. Настоящие водолазы будут выуживать ее оттуда… Представь: жемчужный свет Луны, проникающий из-под воды, я плыву на лодочке, а два водолаза поднимают ее, кладут на корму, и мы уплываем с Луной куда глаза глядят. А потом, так и быть, пускай забирают по заявкам — в забой, в шахту, или на ГРЭС… А в земле, — размечтался он, — будет гореть звезда — семиконечная, чтобы вопросов не было: не звезда ли она Давида? Не могендовид ли? Выроем колодец на площади — метров пять глубиной, туда я помешу свою звезду, она воссияет в земле, прикрытая матовым стеклом, чтобы окурки и бутылки не бросали, потому что люди — недостойны доверия!..

Что ж, я сама ему записываю кассету с песнями о любви. И регулярно твержу, раз в три дня — обязательно:

— Я люблю тебя, Леня!..

— Я тоже, — он отвечает, позевывая.

Я — миролюбиво:

— Тебе надо было сначала ответить, а потом зевнуть.

А он:

— Это случайно получилось такое совпадение.

Его счастье, что в какой-то момент — на бегу, на скаку — он придумал для моего исторического романа блистательный поворот: мол, один ученый из Института экспериментальной медицины в 1923 году предложил заморозить В.И. Ленина, пока тот был еще жив, чтобы через пятьдесят лет, когда наука сможет победить склероз, отморозить Ильича и донести до потомков в живом виде, а не в таком, как сейчас. И уже у него якобы успех был на этом пути — замороженная мышь оттаяла и дальше стала шебуршиться, правда, не совсем какая была, слишком много спит, квелая, но все равно.