Траектория чуда - Аркадий Гендер

Улыбчивая Яна вылетела мне навстречу существенно быстрее, чем того требовали самые строгие рамки этикета, - наверное, ей просто не терпелось в очередной раз продемонстрировать свои ноги. Но сегодня мне было не до них. Я вымученно выслушал подробные разъяснения по поводу завтрашнего отъезда, забрал кипу бумаг - билеты, паспорта, ваучеры отеля, пухлый конверт видимо, с деньгами, и совершенно автоматически спросил, встретят ли нас в Женеве. Яна, замешкавшись, сказала, что она, к сожалению, не знает, так как Вадим Львович ей этого не поручал. На вопрос, могу ли я видеть Вадима Львовича, Яна ответила, что шеф в отпуске, он большой любитель понырять с аквалангом, и завтра он летит в Египет в дайвинг-тур на Красное море, но что сегодня на работе его уже не будет. Какая жалость, что, вероятно, впопыхах он не оставил ей никаких инструкций на счет нашего трансфера.

- Да встретят вас, не волнуйтесь, уважаемый Глеб Аркадиевич! - внезапно раздался у меня за спиной голос, при звуках которого я вздрогнул. - Этим вопросом занимаюсь я. Прошу ко мне!

И, как обычно, бесшумно появившийся невесть откуда Лорик сделал широкий приглашающий жест в сторону своего кабинета, коротко и властно бросив Яне:

- Сделай нам кофе.

Заходя в распахнутую передо мной дверь, краем глаза я успел заметить, как на лице Яны мелькнул явный испуг. Похоже, кроме всего прочего на господина Степанова в юридической фирме были возложены и функции офисного цербера тоже.

Кабинет у начбеза был хоть и поскромнее, чем у Шуляева, но тоже ничего себе. Закрыв дверь, Лорик пододвинул мне стул, а сам удобно пристроился своей подтянутой задницей на край стола и с улыбочкой молча уставился на меня. Не торопясь начинать разговор, я тоже не мигая уперся взглядом ему в переносицу. Наш своеобразный взглядовый армрестлинг прервала принесшая кофе Яна. Быстро расставив чашки и дежурно улыбнувшись, секретарша бесшумно вышла. Лорик проводил ее похотливым взглядом пониже поясницы.

- Слышь, Лорик, - прервал его плотоядные мечтания я, позвякивая в чашке ложечкой. - Я тут вот о чем подумал. А существует ли она вообще, клаузула эта?

Лорик мгновенно с того места, где только что скрылась за дверь аппетитная Янина задница, снова перевел взгляд на меня. Если мои предположения верны, то он должен был сейчас растеряться, но не тут-то было.

- Не о том думаешь, Глеб, не о том, - зевнув, с издевательским сочувствием в голосе сказал он. - Ты подумал, что я всю эту фигню придумал, чтобы заставить тебя отдать лавэ, потому что твои жена и дочка будут у меня? Ты обо мне слишком хорошего мнения. Придумать такую потрясающую аферу у меня не хватило бы мозгов, да и не занимаюсь я похищением людей, хотя бы и из принципа. У меня другой бизнес. Нарыть компромат, и продать его - вот это мое, это по мне! Вот я поймал тебя за хрен, а ты ищешь лазейку, чтобы не платить. Нехорошо. Хотя, что ж, не хочешь, как хочешь. Заставить я тебя не могу, - не вымогатель же я какой, на самом деле. Жаль только, что если б по-моему - все были бы в шоколаде. А по-твоему - все останутся с хреном. И в первую очередь - ты сам, потому, что клаузула эта существует.

С этими словами он встал, повернулся к одинокой картине на стене у него за спиной и снял ее с кронштейна. Картина скрывала сейф, монтированный в стену. Довольно долго провозившись с кодовым замком, Лорик открыл его, вынул из его черных недр черную же пластиковую папку, и бросил на стол. Папка проскользила по полировке, и остановилась аккурат у моей руки, лежащей на столешнице.

- Смотри, вот полный текст завещания твоей прабабки. Разумеется, копия, но официально заверенная в Женевском нотариате. Читай - там есть русский перевод.

Скорее машинально, чем с целенаправленным желанием ознакомится с содержимым, я открыл папку. Весь в вензелях бланк "Бернштейн и Сын, Женева", обилие синих печатей. Я пролистал довольно длинное завещание. В самом конце был отдельный конверт с надписью "Сугубо конфиденциальное приложение. Только для поверенных". Конверт не был запечатан, но я не стал его открывать. И без этого было ясно, что клаузула существует. Просто перевозбужденный мозг смоделировал во сне другую реальность, в которой клаузула является выдумкой Лорика, а я, очнувшись, ухватился за подкинутую сном идею, как утопающий за соломинку. Но сон - это только сон, каким бы реальным он ни казался. Так тошно вдруг стало, что я захлопнул папку, и отшвырнул ее по крышке стола Лорику. Тот не дал ей упасть, ловко подхватил, и с вернул в недра сейфа. Закрыл толстую стальную дверцу, водрузил на место картину. Я сидел совершенно размякший, безвольно обтекая спиной спинку стула. Видимо, мой вид внушал такую жалость, что Лорик подошел ко мне и сказал, по-товарищески приобняв за плечо:

- Да ладно тебе, ну чего ты так переживаешь? Расслабься, все будет хорошо, я тебе говорю. Ну, как делать будем? Во сколько мне заехать за твоими? Давай в шесть, а?

- Ты что, имеешь ввиду, сегодня? - вяло переспросил я.

- Ну да, а чего тянуть-то? - с энтузиазмом заговорил начбез. - Сегодня все и оформим.

Я был такой ватный, что у меня даже не было сил сбросить с плеча его руку, но такой план развития событий я принять не мог:

- Нет, Лорик, так мы делать не будем, - замотал головой я. - Отвезем моих завтра с утра, потом я поеду в аэропорт.

Лорик наконец убрал свою руку с моего плеча, опять сел на край стола:

- Завтра, так завтра, вопросов нет, - мягко и вкрадчиво заговорил он. Только тебе ехать с ними без надобности. Вдруг тебе придет в голову положить на наши договоренности, ты позвонишь ментам, и скажешь, что по адресу такому-то удерживают твою семью в качестве заложников? Я, конечно, отбазарюсь, но вся схема, которую мы с тобой построили, окажется под угрозой. Давай так: если ты хочешь завтра - пусть будет завтра, но тебе с ними ехать не нужно. Можешь быть уверен, что устроены твои будут в лучшем виде со всеми удобствами. А ты уж лучше сразу в аэропорт, и - в чудную альпийскую страну, о'кей? Там всего-то пару дней, да и мысли у тебя будут о другом, программа у тебя плотная, да и милый дружок, то есть, прости, подружка, скучать не даст. Да и вообще думать тебе ни о чем не надо, - как только дело сделаешь, так я сразу твоих на место и верну. Так, что вернешься ты обратно, а твои-то уже дома. Как хорошо!

Он говорил со мной, и на лице его блуждала снисходительная улыбочка, как у доброй мамы, увещевающей упирающегося малолетнего сына ради его же блага. Я сидел, слушал его, и думал о том, как же мне хочется сейчас взять, и коротко ткнуть кулаком в эту самодовольную рожу, находящуюся на расстоянии не более полуметра от меня. Не успеет ведь среагировать, несмотря на явно хорошую выучку, слишком мало расстояние. Желание было настолько явным, что я убрал руки со стола. Ладно, не сейчас, но даст Бог, когда-нибудь, припомню я тебе все, Лориэль Шаликович...

- Так что я завтра заезжаю к тебе часиков, наверное, в семь утра, да? заглядывая мне в глаза, завершил свое выступление Лорик. - Пока суть, да дело, да инструктаж перед дорогой, - рано не будет.

- Хорошо, - вяло кивнул я. - Где я живу, надо полагать, знаешь?

- Конечно, - усмехнулся на прощание Лорик.

***

Вышел из кабинета Лорика, прошел мимо вскочившей Яны и спустился вниз по лестнице я совершенно на автомате. Но только когда тяжеленная входная дверь с лязгом закрылась у меня за спиной, я понял, насколько я опустошен и обессилен. Напряжение последних дней, две предыдущие практически бессонные ночи навалились вдруг такой тяжестью, что я внезапно почувствовал, что нет сил сделать хотя бы шаг с крыльца. Я привалился к двери, спиной ощущая ее ребристые выступы, и так стоял несколько минут, пока появление на крыльце очередного посетителя не заставило меня освободить ему проход. На негнущихся ногах я кое-как доковылял до машины и плюхнулся в кресло. Я не помню, чтобы когда-нибудь до того я был в таком состоянии. В голове, кроме противного пульсирующего, волнообразного звона, не было ничего. Казалось, что из меня высосали все - мысли, волю, чувства, самые мозги, наконец. Хотелось одного закрыть глаза, и плавно пуститься по течению этих звенящих волн. Веки задрожали, сами собой смыкаясь, я почувствовал, что у меня, как у дауна, отвисает челюсть. Я засыпал, вернее, проваливался в какие-то зыбучие пески безвольного беспамятства. Затылок мой уже коснулся подголовника, когда я последним усилием стряхнул с себя оцепенение. Помотал, как конь, головой, возвращая ей способность соображать. Потому, что времени на раздумья и досужие теоретизирования больше не было. Надо было прямо сейчас ответить себе на простой и ясный вопрос: да, или нет?

Ведь еще не поздно бросить всю затейку к хренам и показать Лорику жопу. Ну, не было у меня этих мильёнов, и теперь не будет, зато не надо семью в заклад оставлять. "Ага, и как ты это себе представляешь? - насмешливо начал оппонировать сам себе я. - Взять, и сказать всем, что кина не будет? Жанне и Люсе сказать, что это была шутка такая? Гохе сказать, чтобы вертал взад бизнес и контору? А Таше, - что лучше ей ужиться со своим родным полом? А Галине что сказать? Что, мол, извини, родная, ткнул хреном совсем уж не туда, куда надо, и теперь для того, чтобы получить денежки, надо им с Юлькой трохи пожить в заложниках, а поскольку я на это пойтить не могу, то надо сделать богатству ручкой, смирившись при этом с мыслью, что муж твой изменщик коварный? А тетке Эльмире? Ну, с ней совсем легко, - надо сказать, что пятьдесят с лишним последних лет ее жизни с точки зрения исполнения воли покойного отца ее надо просто взять, и забыть". Нет, снова, как и вчера, я с ужасом осознал, что запрограммирован двигаться только в одном направлении вперед, невзирая на то, что впереди возможно - пустота.