Не отступать и не сдаваться. Том 3 (СИ) - Тыналин Алим

Гарсиа отвернулся, отошел к тренеру. Выпил воды из кувшина, сполоснул рот, сплюнул в ведро.

— Ну что же, ты вполне готов к чемпионату, Асьеро, — сказал тренер одобрительно. — Только помни, там будут боксеры из соцстран. Из СССР. Это опасные противники. Это они научили кубинцев драться. Так что тебя ждет хорошее испытание.

Поморщившись, Гарсиа покачал головой. Нос у него был толстый, приплюснутый, губы мясистые. Нескольких зубов не хватало.

— Я выбью из них всю душу, Хесус, — заявил он, подняв мускулистую руку в перчатке. — Они будут бегать по рингу, как побитые щенки. Они мне не ровня. И кубинцы тоже. Чемпионат в этом году останется за мной.

Тренер был рад боевому настрою подопечного.

— Да начнется бой, Асьеро, — сказал он с улыбкой. — Да начнется бой.

Глава 17. Беспощадная жара в Мадриде

Должен признать, что проводить чемпионат мира летом в Испании — так себе затея. Жара в столице Испании стояла невыносимая. Наша летняя, московская, гораздо прохладнее.

В Испании до этого я не был ни разу. Ни в прошлой жизни, ни в этой. Мадрид великолепный город, я сразу его полюбил. Чувствуется мощь создавшей его империи. Ведь когда-то это также была могучая держава. Ее армия и флот держали в страхе все европейские страны.

Старинные здания уютно гармонировали с современными. Меня привели в восторг главные площади города — Пуэрта-дель-Соль и Пласа Майор. Одна овальная, на ней сходились восемь улиц города, со старинным Домом Почты, статуями и фонтаном в центре. Другая прямоугольная, тоже со статуей короля Филиппа III в центре.

По площадям фланировали туристы. Только они и ходили по городу в послеобеденное время, во время сиесты. Машин и людей в такие часы становилось намного меньше. Жизнь оживала ближе к вечеру.

Несмотря на то, что больше всего на свете испанцы любят корриду и футбол, они весьма оживленно интересовались предстоящим чемпионатом. Когда мы ходили по улицам в своих красных спортивных костюмах с надписью СССР, они с удивлением рассматривали нас, показывали пальцем, подходили познакомиться и громко разговаривали на испанском.

Жгучий интерес к чемпионату интенсивно нагнетался СМИ. А еще мы всюду видели объявления о проведении чемпионата. Испанцы даже на полицейских машинах наклеили яркие афиши с эмблемой чемпионата — шесть боксерских перчаток, наложенных одна на другую

Впрочем, особо нам разгуляться не дали. Каждый боксер приписан к группе, которую курировали тренеры и люди из спорткомитета. Они контролировали каждый наш шаг. Если нужно было выйти в магазин, обязательно надо было предупредить всех вышестоящих лиц. Как будто ты отправился в космос или пересекаешь линию фронта.

Запретов была масса. Никаких недозволенных контактов с иностранцами, лишних разговоров и упаси боже, спиртного или сигарет. Впрочем, многие из нашей делегации умудрились в первый же день затариться импортными шмотками.

Кроме начальства, я отметил и других персон в составе нашей делегации. Вроде невысоких чинов, вроде переводчиков или помощников, но с цепким взглядом и с квадратными плечами. В них за версту можно было узнать работников органов госбезопасности.

У меня проблем с доблестными чекистами не возникло. Покупками я особо не интересовался. В экскурсионных поездках по городу тоже особо не участвовал.

Все, что меня интересовало — это только предстоящий чемпионат. Поэтому я и пропадал все дни до церемонии открытия в зале бокса испанского института физкультуры, расположенного в двух шагах от гостиницы, где нас поселили. Я отправился туда сразу же после прилета, когда все остальные отдыхали.

Отправился вместе с Худяковым и еще одним членом нашей делегации, попросившим называть его Георгий Иванович. Наш сопровождающий испанец Мигель, который размещал нас в гостинице, сначала не мог понять, зачем я отправляюсь на тренировку сразу после утомительного перелета.

Георгий Иванович тоже был настороже. Мигель показал дорогу и вскоре мы вошли в здание института, которое по позднему времени уже готовилось к закрытию. Впрочем, узнав, что мы боксеры из СССР, прибывшие для участия в чемпионате, нас без разговоров пустили на тренировку.

В спортзале оказалось все необходимое для тренировки, даже оборудовали ринг. Худяков следил за моей разминкой, а Георгий Иванович некоторое время поглядел, как я занимаюсь и вышел из помещения.

— Уф, — Худяков тут же облегченно вздохнул и присел на скамеечку возле стены. — Как же меня запарил этот дядя Жора, Зоркий глаз и друг индейцев. Смотрит и смотрит, не дает вздохнуть свободно. А ты тоже хорош, не успели отдохнуть, сразу бросился на тренировку. Оно тебе надо? Надо же восстановиться перед чемпионатом, нельзя перенапрягаться.

Но я не собирался валяться в гостинице. Егор Дмитриевич перед отъездом просил меня не прерывать тренировки ни на день. Разминаясь в пустующем зале, я вспоминал, как прощался с ним перед отъездом.

Старик пришел в себя после приступа, но говорил еще слабо и все время лежал в постели. Я пришел к нему в больницу вечером перед вылетом.

Сверкающая белизной одиночная палата, кровать, тумбочка с лекарствами. Голые стены. Ни газет, ни радио. Полная изоляция от мира. Егор Дмитриевич лежал под ослепительно белым одеялом, маленький и высохший. Маша находилась тут же, при нем.

— Продолжай тренироваться, Витя, — сказал он хрипло. — Все время. Ты сможешь стать чемпионом и подняться еще выше, если только будешь постоянно тренироваться. Не прерывай занятия ни…

Он надолго закашлялся. Эх, Егор Дмитриевич, что же вы так раскисли. Никогда еще я не видел тренера таким беспомощным.

— Я буду тренироваться, как зверь, — пообещал я, склонившись к старику.

Он что-то прошептал еще. Я наклонился и расслышал только конец фразы:

— …Не отступать и не сдаваться.

Ну что же, отличное напутствие. Неважно, что он сказал вначале. Я услышал концовку. Это главное.

Сейчас, на чемпионате я собирался тренироваться днем и ночью, чтобы держать тело в тонусе. Не знаю, как у других, но меня занятия отвлекали от плохих мыслей. От депрессии, от сомнений, от страха неудачи.

Силовые тренировки я почти не проводил. Больше на выносливость и растяжение мышц. На быстроту реакции и стремительность ударов. Вставал перед грушей, вбивал в нее четкие и мощные удары и постепенно мысли о поражении отступали прочь. Их смывало мощной волной адреналина.

Поздно вечером мы вернулись в гостиницу. Я смотрел на улочки Мадрида, на рекламные плакаты на испанском языке, на проходящих мимо людей, болтающих на незнакомом языке.

Не верится, что нахожусь здесь. Что попал сюда благодаря своим титаническим усилиям, благодаря победам, одержанных над сильными соперниками. Я так и вернулся в гостиницу, все еще не веря до конца, что нахожусь в Испании. Потом в постели еще не мог уснуть, думая о предстоящем чемпионате.

Через пару дней состоялась церемония открытия и прошли первые бои. Чемпионат организовала Европейская ассоциация любительского бокса (EABA), это был девятнадцатый по счету всеевропейский турнир, проводимый ею. Советский Союз участвовал в юбилейный, десятый раз. На чемпионат приехали участвовать почти две сотни боксеров из двадцати семи стран.

Открытие состоялось во Дворце спорта, где в мае проходил чемпионат мира по художественной гимнастике. На арену под звуки оркестра вышли девушки с плакатами и транспарантами. Затем моряки с флагами двадцати семи стран, участниц чемпионата. Следом шествовали руководители делегаций. Все участники выстроились на арене, а президент EABA и глава министерства спорта Испании сказали приветственные речи.

Я находился в составе делегации и с интересом осматривал зал. Как я и говорил, испанцы не очень жаловали бокс. Будь это чемпионат мира по футболу, народу было бы в десять раз больше.

Но и сейчас все трибуны заполнены до отказа. Сколько здесь людей? Тысяч пять-семь, не меньше. Соревнования международного класса, престижные. За результатами следят сотни тысяч людей по всему европейскому континенту.