Дерзкая интриганка - Кейси Майклз

– Трикси? – спросил Гарри сконфуженно.

Девушка сделала глубокий вдох, старясь прийти в себя.

– Это самое смешное, что я когда-либо видела. Вы хорошо ее рассмотрели, Гарри? Ее ночная рубашка могла бы прекрасно сойти за парус, а чепчик, нависший над глазами, – в нем она похожа на пьяного матроса. А вы стоите тут, рядом со мной, как будто стараетесь защитить мою репутацию, репутацию, в которую сами не верите. А ведь всего несколько мгновений до этого вы пытались сделать то, о чем говорила Лэси. Какой же безумный фарс мы разыгрываем! Обхохотаться можно!

Гарри, чей романтический настрой был так грубо разрушен появлением горничной, молча согласился. Он хотел поскорее уйти и дать выход накопившейся злости. Герцог поднялся, сердито глянул вниз на Трикси, которая лежала на кровати, обхватив себя руками за талию, и изображала, как ей весело.

– К сожалению, не вижу ничего смешного, – холодно заявил Глинд, но уголки его губ подрагивали от едва сдерживаемой улыбки. – Как бы там ни было, мы оба счастливо избежали ошибки. Спокойной ночи, мадам! – Сказав это, Гарри, подгоняемый хихиканьем Трикси, вышел из ее спальни и снова направился в кабинет, где бутылка бренди уже ждала его.

Глава 17

Герцог Глинд очень смутно помнил свою мать, которая умерла при родах Уильяма восемнадцать лет назад, но он инстинктивно понимал, что только эта женщина во всем белом свете могла бы помочь ему теперь. Его мать точно бы знала, что делать с Трикси, как всмотреться в глубину ее глаз и распознать, что было на уме у этой проклятой женщины.

– Возможно, только моя мама могла бы указать мне, где я был неправ, – сказал Гарри стоявшему перед ним стакану с бренди, в котором он пытался найти ответы.

Он наполнял стакан всю ночь напролет, пока дождь не закончился и позднее утреннее солнце не пробилось сквозь шторы его кабинета.

Ночь была долгой. Пустые часы, которые Гарри пытался заполнить воспоминаниями о невеселом смехе Трикси, когда он выскользнул из ее спальни и направился в свой кабинет. На нем все еще был вечерний костюм, уже сильно помятый. В комнату, не обратив внимание на внешний вид Гарри, вошел его брат Вилли, естественно, не утруждая себя тем, чтобы постучаться.

– Гарри! Вот ты где! Боже! – воскликнул Вилли в полный голос, расхаживая по ковру и сжав руки в кулаки. – Ты не поверишь, Гарри! Елена сбежала, и в этом ей помог Энди, этот бессердечный подлец! Он обо всем мне рассказал сегодня утром, представив все как шутку. Этот предатель организовал карету и кучера и, кроме того, дал им что-то из своих сбережений, как будто у него когда-либо водились деньги! Как он мог так поступить со мной, со своим лучшим другом? Я ударил его сразу же там, в столовой, и теперь я призову его к ответу!

Гарри поднял глаза на брата и в который раз убедился, как непростительно молод Уильям.

– Ты призовешь его к ответу после того, как уже ударил его? – спросил он, подняв одну бровь. – Я думаю, что это плохая мысль, Уильям, или ты хочешь, чтобы он ударил тебя в ответ? Ты об этом не думаешь? Мне кажется, тебе стоит вспомнить, что твой нос имеет обыкновение очень долго кровоточить.

– Что? – Вилли резко развернулся, посмотрел на брата дикими глазами и растрепал свои и без того в беспорядке лежавшие волосы. – Не смейся надо мной, Гарри. Это не смешно! Это совсем не смешно!

Гарри как раз склонялся к обратному, потому что вся разворачивающаяся перед ним ситуация была поразительно смешной. Такое восприятие вещей свидетельствовало о том, в каком ужасном состоянии он находился в тот момент. Но все-таки Гарри мудро решил не озвучивать свои мысли. Он только указал лорду Уильяму, что не далее как прошлой ночью Вилли всем объявлял, что больше не любит досточтимую Елену.

– Здесь речь не об этом, Гарри! – не соглашался Вилли. – Ты разве не понимаешь? Мой лучший друг предал меня! Я в отчаянии!

Гарри нахмурился, как будто соглашаясь с этим аргументом.

– Елена сбежала со своим учителем танцев в полночь, до этого она несколько недель сходила с ума по этому мужчине – а мы все даже не догадывались об этом. Что случилось, то случилось. Я считаю, что разумная женщина не сбежала бы с возлюбленным. Уильям, без лишних слов хочу поздравить тебя с таким счастливым избавлением. Ты должен извиниться перед Энди, если только ты не планируешь оседлать своего верного коня и поскакать за этой девчонкой, пока она не успела разрушить себе жизнь!

Вилли откинулся назад, поднял выше нос, когда до него дошло последнее слово Гарри.

– Скакать за ней? Почему ты думаешь, что я могу совершить такой сумасшедший поступок? Я не член ее семьи, и, кроме того, она покинула нас по собственному желанию. А вообще-то сегодня в Уимблдоне намечается прекрасный поединок, и я уже пообещал Энди, что мы на него пойдем. – Он вскочил на ноги. – Энди! Мой Бог, Гарри, когда я оставил его, он смачивал салфетку холодной водой из кувшина, чтобы приложить к глазу. Я мог его ослепить! Прости меня, я должен проверить, как он там. На самом деле, Гарри, ты мог бы мне напомнить о нем. Мне казалось, тебе нравится Энди.

– А мне казалось, что ты готов вызвать его на дуэль, Уильям, – немедленно парировал Гарри, стараясь скрыть, как все это его развеселило. – Припоминаешь, что ты с этим сюда ворвался?

Вилли удивленно оглянулся на своего брата и произнес через плечо:

– На дуэль? Энди? Он мой лучший друг, человек, который, возможно, спас меня от самой большой ошибки в жизни! Гарри, клянусь, я не понимаю, как тебе в голову приходят такие мысли. Да, кстати, ты не очень хорошо выглядишь. Почему бы тебе не подняться наверх и не привести себя в порядок? Мне сказать Пинчу, чтобы он приготовил тебе ванну? И не мешало бы побриться. Так мне позвать Пинча?

Не дождавшись ответа, он бодро вышел из комнаты, оставив брата гадать, не повредил ли мальчик голову, когда в шесть лет упал с пони.

Но Гарри ненадолго остался в одиночестве. К несчастью для его пульсирующей от боли головы, несколько минут спустя ему доложили о прибытии мистера Гровера Солтера.

– Боже мой, Гарри, ты выглядишь ужасно! – с удовольствием прокомментировал внешний вид герцога опрятно выглядевший молодой человек. Он присел в кресло напротив, ослепляя бедного, страдающего человека своей улыбкой, завоевавшей сердце красавицы мисс Евгении Сомервилль. – Ты никогда не догадаешься, где сейчас находится мисс Евгения Сомервилль, Гарри. Никогда. Попробуешь догадаться? Нет, ты никогда не догадаешься даже за миллионы, нет, за триллионы лет!

Гарри посмотрел на мистера Солтера, отмечая про себя, что надо приказать Пинчу не впускать дальнейших посетителей, если у них обнаружатся признаки помешательства.