Загадка Скапа-Флоу - Александр Корганов

Для экономии электричества перешли на управление механизмами вручную, в частности, горизонтальные рули управлялись огромными маховиками. Последнее требовало физического напряжения, и конца этому не было видно!

По корме прокатилась серия взрывов глубинных бомб, уже совсем рядом, но на несколько большей глубине, чем шла подлодка. Грохот стоял оглушительный.

Мощные водовороты выталкивали корабль на поверхность. Освещение снова вышло из строя. Подрагивающий корпус сжимался и расширялся. Электрик подсоединил питание к резервной системе. В ЦП Вессельс последовательно давал указания по восстановлению дифферентовки и возвращению лодки на заданную глубину — 50 метров. В дизельном отсеке лопнул трубопровод. Унтер-офицеры трюмные машинисты Шмаленбах и Шольц незамедлительно принялись его заделывать. Маховик клапана, сорвавшись со штока, упал на палубу и с грохотом скакал по ней. Электрики снова принялись заменять поврежденные светильники в тяжелой атмосфере, переполненной пылью и аэрозолями. Внезапно, один из электродвигателей остановился. Пораженный Прин схватил трубку телефона:

— Моторный отсек, доложите о повреждениях! — приказал он усталым голосом.

— Возможно, повреждена правая линия вала. Были вынуждены остановить двигатель. Пытаемся выяснить причину и степень повреждения, — доложил старшина команды электриков Рёмер.

— Ложиться на грунт!

С исключительным хладнокровием Вессельс наконец-то завершил дифферентовку и восстановил заданную глубину. Услышав приказ Прина, инженер-механик приступил к исполнению новой вводной. Корпус коснулся песка, и U-47 обосновалась на киле, на глубине 70 метров. Когда был застопорен левый мотор, и тишина, как знамение смерти, окутала корабль, Вессельс спешно приступил к осмотру правой линии вала.

Прин спустился в ЦП из боевой рубки, задраив нижний люк. Все кто не был обут в подводные шлепанцы с мягкой подошвой и чьи ботинки не были обернуты ветошью, перемещались на цыпочках. Склонившись над вышедшим из строя гирокомпасом, Шпар тщательно осматривал схему. Прибор не выглядел поврежденным. Это уже можно было назвать везением. Со своими десятью тысячами оборотов в минуту он мог пойти вразнос, поранив кого-нибудь или повредив окружающие механизмы. Надо было срочно вводить его в строй. Однако на регулировку требовалось как минимум шесть часов. Правильная работа гирокомпаса была особенно важна, потому что по дороге в базу лодке предстояло идти по рекомендованным фарватерам и форсировать минные заграждения. Ошибка в навигации могла закончиться катастрофой. Из глубокого раздумья Шпара вывел сдавленный голос Бланка.

— Эхо гидролокаторов по всему горизонту. Шум винтов по пеленгу 170 увеличивается!

Прр — прр — прр!

Мурлыканье, доносившееся извне, прослушивалось во всех отсеках, и все мысленно приготовились к предстоящим ударам и толчкам. Шум усиливался, оставался без изменений, затем стал слабеть, но ничего не происходило. Охотник ушел, даже не сбросив глубинных бомб.

Ситуация стала драматической. Прин почувствовал на себе взгляды всех находившихся в ЦП. Надо было делать хорошую мину, поскольку каждый жест или выражение могли быть превратно истолкованы. Он поправил фуражку, взяв за козырек большим и указательным пальцами, а затем почесал затылок с беспечным выражением на лице. Самым важным на этот момент было выяснить серьезность повреждения правой линии вала. Неслышно ступая, он отправился в моторный отсек. Если повреждения были внешними, дейдвуд или исковерканный кронштейн, возвращение могло стать весьма проблематичным.

В окружении старшины команды Штрунка и старшин Шнорера, Беме и Люддеке, инженер-механик на корточках лично обследовал линию вала на входе в дейдвуд.[23] Четверо механиков расступились, пропуская командира. Вессельс повернул лицо, оказавшееся на уровне кончиков брюк Прина, и поднял голову.

— Все не так уж плохо. Думаю, что мы выкрутимся, командир, — заключил он с легкой улыбкой.

Прин хранил молчание. Он отметил усталость на лице и темные круги под глазами Вессельса.

— К счастью, с самой линией вала ничего не произошло. Просто сместились болты крепления кормовой муфты, — добавил инженер-механик.

Он прекратил говорить, поскольку по корпусу снова застучали британские ультразвуковые посылки, словно кто-то метал в жестянку горох. Вслед за ними послышался шлепающий шум винтов. Пинг… пинг… пинг… Прр, прр, прр…

Вессельс энергично вылез из трюма. Неподвижно и тихо, эти шестеро людей ожидали взрывов глубинных бомб, ухватившись, за что попало.

Бух… Бух… Бух… Бух… Корпус подскакивал на песке, но взрывы раздавались на значительном расстоянии, что весьма ослабляло удары.

Как только вновь воцарилось спокойствие, Вессельс продолжил свои объяснения.

— Придется вынуть поврежденные крепления и заменить их, — сказал он, оглядывая сверху линию вала.

— Сколько это займет? — встревожено поинтересовался Прин.

На несколько мгновений инженер-механик задумался, беседуя сам с собой вполголоса:

— Надо посмотреть! Я должен срубить и отдать четырнадцать болтов, затем вынуть старые и заменить их новыми. Гут! Если все пойдет нормально, надеюсь закончить к 19.00.

Командир слушал его с озабоченным лицом.

— Постарайтесь, Вессельс, — призвал он.

— Вы же понимаете, что придется делить компанию с нашими неуклюжими ангелами-хранителями, а с наступлением сумерек уйти по-английски.

Механики хихикнули, оценив игру слов.

Прин продолжал:

— А потом мы всплывем и поучаствуем в гонках во имя жизни!

— Можете это повторить, — добавил Вессельс, с невозмутимым выражением.

— А до тех пор, будем притворяться мертвыми.

Успокоенный Прин шутил, чтобы ободрить механиков.

— Верните мне лошадиные силы, и я сделаю все, чтобы вытащить нас из этой западни, — завершил он, по обыкновению, поджав губы.

— Можете рассчитывать на меня, герр капитан-лейтенант, мы сделаем все возможное.

Возвращаясь в ЦП, командир переступил через комингс двери, на входе в кают-компанию унтер-офицеров.

— Все в порядке? — прошептал он, походя, добавив несколько успокаивающих слов людям, лежавшим справа и слева на их койках для экономии кислорода.

Для экономии энергии Вальцу предложили ограничиться холодными бутербродами. Невзирая на обстоятельства, пища была съедена с неплохим аппетитом. Собственно говоря, боевой дух оставался на высоте. Люди страдали не столько от необходимости выносить шумы посылок, винтов и грохот разрывов глубинных бомб, сколько от вынужденного безделья. Время от времени, между очередными атаками, кто-то из охотников проходил поблизости, не сбрасывая бомб, будто бы просто обозначая присутствие. Этот прием был дополнительным испытанием нервов.