Тень подозрения - Чарльз Вильямс

Я быстро соображал. Перед ним стояла наполовину пустая бутылка пива. В следующую минуту он заказал вторую, и я понял, что уходить он не собирается. Я нырнул в телефонную кабинку и позвонил ей.

Мы могли посидеть в машине перед входом, пока он не выйдет. Она как следует разглядит его лицо, и, если будет уверена в том, что опознала его, тогда им займусь я. Я подумал, что никому не покажется странным, если я вызову сюда полицию, — вид этого заведения говорил о том, что такая необходимость здесь возникает нередко.

Заходя, я даже не взглянул на остальных клиентов, и теперь меня поразила странная и довольно зловещая тишина, которая воцарилась в зале. Я огляделся. Слева от меня сидел Фрэнки, тот самый парень, который в меня врезался. Рядом с ним маячило еще одно знакомое лицо с тем же выражением, напрашивающимся на неприятности. Это был тот бездельник, который отпустил замечание в наш адрес, когда мы возвращались из ресторана. Остальные были мне незнакомы, лица у всех были одинаково злобные. Бармен, толстый парень со слуховым аппаратом, бросал на них беспокойные взгляды.

Ну, что же, значит, будет еще один бессмысленный скандал. Их было слишком много, чтобы справиться в одиночку, к тому же меня беспокоило кое-что более важное. Оно было снаружи.

— Она дала тебе выходной? — спросил Фрэнки.

Я ударил его левой, и только успел поставить пиво, которое держал в правой руке, как сам получил удар, прежде чем Фрэнки потерял равновесие после того, как прыгнул на парня в белой рубашке и сбил его с ног. Третий, тот самый бездельник с угла, попытался вклиниться между ними, размахивая пивной бутылкой. Я схватил его за рубашку, вытащил из толпы и изо всех сил ударил в лицо. Падая, он увлек за собой Фрэнки, и они вместе обрушились на автомат для пинболла — послышался грохот разбитого стекла, и по полу покатились стальные шарики.

Кто-то, должно быть, сунул в музыкальный автомат монету, потому что он вдруг разразился бравурной музыкой, покрывшей шум драки, — зловещий топот и мясницкие удары кулаков, проклятия и хриплое сдавленное дыхание. Они все навалились на меня. Шансы мои равнялись нулю — я даже не чувствовал ударов, когда кому-нибудь из них удавалось до меня дотянуться. Я осознавал только то, что вокруг меня клокочет настоящий океан злобы, из которого, как мишени в тире, выплывают чьи-то лица. Они оттеснили меня за стойку бара, причем двое повисли у меня на руках, в то время как трое других приплясывали передо мной, выбирая подходящее положение, чтобы ударить. Их было так много, что они сами себе мешали: им не хватало места как следует размахнуться. Я рванулся вперед, пытаясь освободить руки, и мы все рухнули на пол сплошной брыкающейся массой. Я попытался пробиться сквозь них и вдруг, в самый разгар хаоса, начал смутно осознавать странный феномен. Они исчезли. Другого слова я подобрать не могу.

Как будто они были стаей птиц, дружно снявшейся с веток. Я повернул голову и увидел две мощных ноги, обтянутые хаки и, как видно, растущие прямо из пола.

Они принадлежали Колхауну. Он отрывал их от пола одного за другим и методично, без видимых усилий швырял за стойку, как некий гигантский и совершенно бесшумный механизм. Наконец, он оторвал от меня последнего, я, все еще разъяренный, поднялся на колени и увидел Фрэнки, висевшего на стойке как раз за его спиной. Я отшвырнул его и потянулся к Фрэнки, и тогда на меня рухнула крыша. Он поймал меня за плечо, развернул вокруг своей оси, после чего огромная, как окорок, рука двинула меня в грудь. Меня отбросило назад, я врезался в стену и сполз по ней на пол, рядом с руинами автомата для пинболла. Ощущение было такое, как будто меня переехал грузовик.

Глава 13

— Все в порядке, — рявкнул он, — все кончено!

Что касается меня, то туг он не ошибся. Я чувствовал себя совершенно разбитым. Из рубашки на груди был вырван большой клок, который свисал из-под ремня. Обе руки были разбиты, а по лицу стекала кровь, сочившаяся из раны над правым глазом.

Я вытер ее. Сбоку что-то болталось и хлопало меня по шее. Я подумал, что это, должно быть, ухо или просто кусок скальпа. Но это был марлевый бинт, которым доктор перевязал мне голову, — он висел, держась на кусочке пластыря. Я оторвал его и, уронил на пол. Бросить не было сил.

Все остальные лежали рядком вдоль стойки и со страхом глазели на Колхауна. Мой приятель в белой рубашке, конечно, исчез. Наверное, и в городе его уже не было. То, что он бросился на Фрэнки, было, конечно, тонко продуманным маневром, в этом я нисколько не сомневался. От страшной слабости я даже не мог обругать себя как следует. Музыкальный автомат заткнулся, и в зале воцарилась напряженная тишина.

— Как вы оцениваете ущерб? — обратился Колхаун к бармену.

Последний нервно вышел из-за стойки и осмотрелся:

— Три табурета… автомат для пинболла не мой, но я должен его оплатить…

Колхаун выставил вперед указательный палец и произвел подсчет:

— ..четыре, пять, — он повернулся ко мне, — шесть. Семнадцать баксов с каждого. Гоните, — холодно приказал он.

Ропота протеста не последовало. Из карманов были вынуты бумажники, и на стойку посыпались деньги. У одного оказалось только одиннадцать долларов.

Колхаун пронзил его суровым взглядом:

— Принесешь завтра до полудня. Лучше, если к этому времени деньги уже будут здесь.

— Да, сэр.

Они были совсем ручными. Впрочем, я их вполне понимал. В свое время я насмотрелся на крутых парней, но Колхаун был чем-то особенным — огромная упитанная туша, в которой было фунтов двести шестьдесят внушительной мускулатуры, причем двигался он, как кошка, подкрадывающаяся к мыши.

— Ты тоже, Чатхэм, — сказал он.

Он сгреб меня за лацканы пиджака и повесил на стойку. Мне каким-то образом удалось вытащить бумажник, и я уже начал отсчитывать деньги, как вдруг дверь отворилась, и вошел Магрудер. Он уставился на меня холодными глазами и, грубо схватил за руку.

Потом он кивнул Колхауну:

— Я забираю этого бандита.

Колхаун уперся ему в грудь указательным пальцем:

— Возвращайся домой и утри нос, сопляк. Я сам разберусь с этим парнем.

Лицо Магрудера омрачилось.

— Он нарушитель спокойствия…

— Ты в черте города, приятель, — холодно возразил ему Колхаун. — Когда мне понадобится помощь, чтобы навести здесь порядок, я тебе позвоню; А теперь отпусти его руку.

Магрудер наградил меня свирепым взглядом, развернулся и вышел. Я снова обмяк на стойке — у меня не было сил вслушиваться в их юридическую перепалку. Я пропустил слишком много ударов в живот.

Палец Колхауна теперь указывал на дверь.

— Ну, парни, убирайтесь отсюда. И будет лучше, если сегодня ночью я никого из вас не встречу в городе.

Для меня это был сюрприз. Он только заставил нас заплатить за причиненные убытки, но никого не арестовал. Все прошли мимо Меня к двери, один или двое окинули меня угрюмыми взглядами. Я с удовлетворением отметил, что глаз того самого уличного бездельника заплыл настолько, что в ближайшие десять минут обещал совсем закрыться, а у Фрэнки премило вздулась губа и распухла челюсть. Наконец, я и сам оттолкнулся от стойки и нацелился к двери.

— Останься, Чатхэм, — сказал Колхаун, — ты пойдешь со мной.

«Только этого мне не хватало», — мрачно подумал я. Я был в чужом городе, и теперь мне собирались предъявить обвинение. Я остановился и устало привалился к стойке.

— Плесните ему виски, — обратился Колхаун к бармену.

Тот поставил на стойку стакан. Я выпил и потянулся к карману. Колхаун покачал головой:

— Это за счет заведения. Пошли.

Я последовал за ним нетвердыми шагами, и мы сели в седан, припаркованный напротив здания. Он рванул по Спрингер, проехал несколько кварталов на север, а потом свернул на запад. «Странно, — с недоумением подумал я, — тюрьма и полицейский участок находятся в восточном конце города, правда; тоже недалеко от реки, но на юг от Спрингер».

Мы оказались в плохо освещенном жилом районе, застроенном старыми и довольно ветхими домами.

Я представления не имел, что он задумал, и в какой-то момент даже хотел спросить его об этом. Он мог искать тихое местечко, чтобы как следует меня обработать; если это так, то мне вряд ли что-нибудь поможет.

В самом конце улицы он подъехал к тротуару и остановился под большими раскидистыми деревьями. Я заметил темный силуэт двухэтажного дома. Мы зашли в ворота, прошли по дорожке, но перед крыльцом свернули и направились за дом. Там было совершенно темно и тоже росли деревья. Под ногами я чувствовал поросшие мхом кирпичи дорожки. На заднем дворе оказался домик для гостей. Он толкнул незапертую дверь и повернул выключатель.

Судя по всему, Колхаун привез меня в собственную резиденцию. Стоило только переступить порог, и вопрос о том, женат ли он, отпадал сам собой. От одного взгляда на то, что там творилось, любая женщина завопила бы и убежала в ночную темень. Нельзя сказать, что там было неопрятно; просто во всем ощущался неистребимый и всепоглощающий мужской дух. Дом состоял из одной большой комнаты, к которой примыкали маленькая кухня и коридор, ведущий в ванную, расположенную слева. Бетонный пол был ничем не прикрыт, не считая двух маленьких индейских половичков. Кроватью ему служила металлическая койка, а остальная мебель состояла из старого обтянутого кожей стула, табурета и большого стола, заваленного журналами по охоте и рыбалке. На стенах висело множество военных фотографий с автографами, пара боксерских перчаток, выдубленные шкуры двух огромных гремучих змей, шкура аллигатора и два чучела окуня, каждый из которых, когда их поймали, весил, по крайней мере, фунтов по десять. В одном углу я заметил стойку с ружьями и винтовками, а в другом висели рыболовные снасти. Оба окна, затянутые сеткой, были открыты, очевидно, из-за отсутствия кондиционера. В комнате было душно и жарко, жужжали комары. Я вытер с лица кровь, пока она не начала капать на пол.