И унесет тебя ветер - Жан-Марк Сувира

Осознав безвыходное положение, Мистраль показал служебное удостоверение и спросил, где находится Себастьен Морен. Девушка очень обрадовалась, что такой пациент в ее базе значится, и с широкой улыбкой объяснила, как пройти в корпус, где лежит молодой полицейский.

В здании, куда положили Морена, все было точно так же. В коридорах лежали на каталках пожилые люди под капельницами, тихонько дожидаясь, когда освободятся места в палатах. Врачи и санитары сбивались с ног, старались помочь по максимуму. Мистраль и Дальмат, с трудом веря собственным глазам, пробирались по коридорам к палате Морена.

Наконец они нашли нужную палату. Там лежало трое. Постели двух стариков, похоже, тяжелых больных, были загорожены ширмами. Третий пациент, Морен, полусидел: шея в тугой повязке, обе ноги в гипсе, рука на перевязи. Увидев Мистраля с Дальматом, Морен облегченно улыбнулся. Медсестра только что поставила ему капельницу. Она явно падала от усталости и не пыталась это скрыть.

— Похоже, дела гораздо хуже, чем можно понять из СМИ, — сочувственно произнес Мистраль.

Заполняя больничную карту пациента, медсестра ответила:

— Никто даже представить себе не может, что творится, — только пожарные, похоронщики и полиция, которая подбирает трупы. «Скорая» уже не поспевает на вызовы! Людей не хватает, отпуска все-таки, а у нас и в обычное-то время штат неполный! Морги в больницах переполнены, похорон ждут две недели, а закон требует оформлять документы на похороны максимум за шесть дней! Настоящая санитарная катастрофа! Если жара не спадет, я даже думать не хочу, что будет. — Медсестра вздохнула и вышла из палаты, поправляя фонендоскоп на шее и карандаши в нагрудном кармашке халата.

Мистраль с Мореном обменялись несколькими фразами, а Дальмат положил на кровать журналы о компьютерах и компьютерных играх.

— За журналы спасибо. Кто вам сказал, что мне такие штуки нравятся?

— Роксана. Завтра она к тебе сама зайдет.

— Классно — наверняка еще печенья притащит. Как подумаешь — и поперло же мне! Еще полметра, он бы грохнул меня прямо посередине — тогда все!

— Вы запомнили машину?

— Вообще не видел — помню только, что фарами вдруг ослепило.

— Поль будет вести это дело, чтобы найти мерзавца.

Морен явно был очень рад, что сослуживцы его так поддерживают.

— Хорошо, что у меня с собой был талисман — он мне, должно быть, жизнь и спас.

— Ты веришь в такое? Не думал, что ты суеверен. А что за талисман?

Мистраль с любопытством следил за беседой Дальмата с Мореном, припоминая, что их отношения в последние дни, когда Морен чересчур любопытствовал о семинарском прошлом Дальмата, бывали несколько напряженными.

— Тебе понравится, Поль, — хитро прищурился Морен. — Кусок веревки повешенного. Мое первое дело о смерти, когда я служил еще в участке. Со мной был один старый майор и показал мне эту штуку. Когда того типа вынули из петли, он отрезал от веревки сантиметров десять и подарил мне. С тех пор я этот обрезок ношу в полицейских «корочках». Вот он и принес удачу.

Дальмат пристально смотрел на Морена, поджав губы.

— Уши вянут слышать такое! А если бы твои родные увидели у тебя эту веревку, что бы ты им сказал?

— Придумал бы что-нибудь, не знаю. Уж как-нибудь выкрутился бы.

Прагматичный Дальмат не верил в талисманы, он монотонно, по-учительски пытался разуверить и Морена. Но тот стоял на своем: веревка приносит счастье.

Мистраль с Дальматом оставили Морена в очень хорошем настроении, пообещав, что товарищи будут к нему регулярно захаживать.

Обратно на набережную Орфевр Дальмат вел машину в густом автомобильном потоке медленно и ловко. Мистраль боролся со сном, удерживал зевоту. Он с трудом поднялся на этаж, где помещалась бригада, задержался у кофейного автомата. Дальмат от предложения присоединиться отказался.

Войдя в кабинет, Мистраль сразу увидел на бюваре список людей, которые пытались ему дозвониться. В том числе несколько раз звонил судебный следователь Николя Тарнос из Понтуаза.

Следователь снял трубку тотчас же. Мистраль предупредил его, что включит громкоговоритель телефона, чтобы помощник, находящийся в кабинете, мог слышать их разговор.

— Адвокат Жан-Пьера Бриаля только что сообщил мне, что парижская сыскная бригада расследует три убийства, аналогичные тем, которые у меня сейчас в производстве по делу Бриаля. Почему вы мне сами об этом не сказали?

Мистраль был удивлен и немного задет этой новостью.

— Конечно, простите, но у нас, должен сказать, по этим убийствам было чересчур много работы. Я собирался вскоре к вам подъехать. Кроме того, я хотел прочитать материалы жандармов и убедиться, что преступления действительно аналогичны.

— И что, так и есть?

— Боюсь, что да. А от кого получил информацию адвокат?

— Он сказал, что от одного парижского журналиста. Моему секретарю суда тоже звонил какой-то журналист, по оплошности секретарша не записала его имени. Но я никогда не общаюсь с прессой, так что журналисту любезно отказали. А с вами пресса пыталась связываться?

— Нет, насколько мне известно, и это меня больше всего удивляет. Что намерен предпринять адвокат?

— Свяжется с прессой и будет добиваться немедленного освобождения Бриаля.

Потом следователь задал Мистралю множество вопросов о парижских убийствах: кто убит, каким способом, про зеркала, про тряпку на лице, про веревку, про анализы ДНК, что было в записках на трупах и прочее. Кальдрон сосредоточенно слушал их разговор.

— В деле Бриаля все точно то же самое, — подвел итог следователь. — Когда его арестовали, местная пресса писала об этом тройном убийстве, была даже пара сюжетов по третьему телеканалу. Я потребовал, чтобы ничего не сообщалось о том, что лица убитых были накрыты тряпкой, а также о цитатах из Сенеки, которые, в скобках будь сказано, ни о чем конкретно не говорят. Их ничто не связывает, и в них нет ничего, что могло бы объяснить убийство. А у вас?

— У нас три цитаты из Экклезиаста, но пока это большая загадка.

— Надо бы посмотреть, есть ли там связь с цитатами из Сенеки.

— Да, мы так и собираемся. Каково ваше мнение о Бриале?

— Должен сказать, я становлюсь все более осторожен, хотя система защиты у него никакая, а алиби очень слабенькое. Его адвокат справедливо указывает, что ДНК Бриаля на месте преступления взята не из спермы (тогда разговор был бы окончен, и Бриаль едва ли смог бы доказать, что ничего не совершал). Но взятая на анализ ДНК принадлежит человеку, который работал в этих домах, не обязательно с преступными намерениями, и он оставил свои следы в тех местах, к которым и должен был прикасаться.

— А что там за кровь?

— Просто пятнышко, вполне может происходить от простой царапины при работе по ремонту. Это ничего следствию не дает.

— Адвокат очень въедливый?

— В общем, да. Он увидел, что дело далеко не железное, что в нем есть слабые места, ну и давит на них.

— Если он добьется своего, Бриаля могут отпустить?

— Самое большое через месяц, выхода нет. Особенно если по вашему делу найдется другой убийца. Следователь по нему уже назначен?

— Да, его зовут Кристиан Бодуэн. Я скажу, чтобы он связался с вами.

Следователь и Мистраль обменялись еще кое-какими мыслями, после чего Мистраль повесил трубку и вопросительно посмотрел на Кальдрона.

— Если пресса будет вмешиваться, это очень некстати!

— Странно, что к нам никакой парижский журналист не обращался — звонили прямо адвокату. У меня такое впечатление, что мы топчемся на месте и ничего не выходит. Совершенно не с чем работать!

— А может быть, и нет: имеется одна небольшая зацепка.

Кальдрон рассказал, что установлено, где находятся телефоны Димитровой, и что на эту ночь назначено задержание. Это вновь дало Мистралю надежду. Он велел подробно доложить план действий, намеченный Кальдроном, и утвердил его.

Около восьми часов вечера, направляясь к Бальму, Мистраль повстречал в коридоре Дальмата и Фариа за разговором. «Дальмат все больше замкнут и мрачен, но делом явно интересуется», — отметил про себя Мистраль.

Дальмат и Фариа медленно шли по коридору. Капитан обращался к собеседнику, не глядя на него, все тем же своим пресловутым монотонным голосом, но говорил как начальник:

— Есть у тебя какая-то информация о мобильниках Димитровой, кроме звонков в Пакистан?

— Нет, пока нет. И пакистанские номера удалось установить только по геолокализации.

— Когда будет получен список звонков на телефоны Димитровой за последние месяцы?

— Завтра утром. Уже договорились, что я за ним заеду.

— Как только получишь, сразу передашь мне.

— Вот как? Ты же, кажется, велел мне самому этим заниматься.