На основании статьи… - Владимир Кунин

После чего уже совсем в другой манере продиктовал адреса и телефоны всех советских учреждений в Соединенных Штатах, куда можно будет обратиться за помощью в случае какой-нибудь неурядицы или внезапной болезни члена данной делегации. Действовать следует только через своего руководителя, глубокоуважаемого… Ну, и так далее.

От того, как он это говорил и какими словами, на Кирилла Теплова потянуло запашком прокурорско-милицейской следственной бригады по делу… об их отлете в Соединенные Штаты Америки.

Итак: в Нью-Йорке — это Советская миссия, 67-я улица, Манхэттен, телефоны дежурного такие-то…

В Вашингтоне — Посольство Советского Союза. Адрес, телефоны…

В Лос-Анджелесе — агентство «Аэрофлота». Телефоны, адрес.

В Сан-Франциско — Генеральное консульство СССР. Телефон…

Очень гордая дама из Иностранной комиссии Союза выдала всем заграничные паспорта и четкий план мероприятий, предстоящих в этой двадцатидневной поездке по Америке. Все было расписано по числам и часам, отели во всех американских городах были названы, адреса указаны. И так вплоть до обратного отлета из Нью-Йорка.

— А почему мы не сразу летим в Сан-Франциско? — спросил известный московский пижон — режиссер-документалист Алеша Баршай.

Он вез в Америку свой последний коротенький фильм о бригадире грузчиков Одесского торгового порта — этаком чистокровном русском богатыре с плаката пятидесятых. Ну, просто вылитый артист Столяров из кинофильма «Цирк»! Одно лицо…

Ни слова дикторского текста. Только синхрон. Говорит все время герой фильма. Но как говорит! Неожиданно для своего гигантского роста — тоненьким хрипловатым фальцетом с таким одесско-украинско-еврейским акцентом, что бедных американцев оставалось только пожалеть. Сумеют ли они перевести все эти блистательные одессизмы, полные юмора и печали?

Поразительно нежная и лиричная картинка о современном бабелевском биндюжнике. Ее долго не выпускали на экран под разными невнятными и невразумительными предлогами, не имеющими ничего общего с истинным жлобско-бытовым антисемитизмом, по причине которого картину ждала мрачная «полка» запрещенных к прокату картин.

Но Баршай как-то умудрился показать свой фильмик в американском посольстве. Американцы пришли в восторг и самым категорическим образом затребовали картину Алеши к себе на фестиваль…

— Я думал, что вам-то, Баршай, это известно лучше, чем кому бы то ни было. У вас такие нежные отношения с их посольством, — улыбнулся хозяин Союза и посмотрел на представителя «Совэкспортфильма».

— Вы мне льстите, — сказал Баршай.

— Отнюдь. Объясняю: ваш полет до Нью-Йорка оплачивает наш Союз, а уже все расходы по вашему пребыванию в Штатах несет принимающая сторона. Она и планировала вашу поездку. Так что все вопросы туда…

Нью-Йорк ошеломил.

Начиная от встречи в аэропорту, где «принимающая сторона» очень симпатично и весело вручила каждому члену делегации небольшие чековые книжечки. С отрывными чеками разных достоинств, на общую сумму в двести долларов!

Если же сюда приплюсовать те тридцать рублей, которые им обменяли в Москве из расчета бредового курса Внешторгбанка СССР — один их паршивый доллар за наши гордые шестьдесят четыре копейки, то есть еще почти сорок семь долларов, можно было считать себя совершенно свободным и независимым художником!

Правда, состояние абсолютной полной свободы и независимости было слегка сужено следующим предупреждением: обязательно носить пять-десять долларов в верхнем кармане пиджака или куртки. И быть готовым, не мешкая, отдать их по первому требованию, как только какой-нибудь черный наркоман приставит вам ножик к животу или глотке…

И все равно — Нью-Йорк ошеломил!

Завыванием полицейских машин, кваканьем карет «Скорой помощи», беспардонно продирающихся сквозь десятки тысяч машин… Как сказал почти протрезвевший заслуженный деятель Серега Воронин — «сплошные иномарки, бля!». Настолько сумасшедшими высокими домами, что казалось, будто ты движешься в замкнутом пространстве какого-то нескончаемого туннеля…

Поразил и слегка грязноватый двадцать восьмой этаж «Коммадор-отеля» на Сорок второй улице самого центра Манхэттена!

И этот замечательнейший закуток в конце коридора любого этажа! Взяв из собственного номера специальное пластмассовое ведерко, ты можешь доскакать до этого закутка, нажать там большую светящуюся кнопку, и в твое ведерко извергнется водопад из аккуратненьких кубиков льда! А с ним уже пей, что заблагорассудится — джин или виски… Что хочешь! Америка!

А эти потрясающие бумажные стаканчики, покрытые снаружи неведомой прозрачной хреновиной, которая не пропускает сквозь себя ни жар, ни холод! Ни обжечься, ни обморозиться…

Памятуя, что «экономика должна быть экономной!» (или это было позже сказано?), руководитель советской делегации, объехавший на халяву весь мир, вечный член президиумов, народный артист… ну, и так далее, в этих стаканчиках умудрялся даже манную кашу себе варить обыкновенным домашним кипятильником. Правда, на сто десять вольт! Знал, куда ехал…

Не шататься же ему, пожилому и очень ответственному человеку, по всяким сомнительным ночным забегаловкам, куда вот только что, не спрашивая разрешения руководителя делегации, отправились эти два ленинградских алкаша — Теплов и Воронин «и примкнувший к ним», сукин сын, Лешка Баршай.

Кстати, в Москве, в конфиденциальном инструктаже, приказали — глаз с Баршая не спускать! Недаром же этот голубоглазый Анатолий Викторович поселил его вместе с собой в одном номере. Наверняка у него насчет Лешки есть особые инструкции…

Спустя два десятка лет Зоя Александровна и Кирилл Петрович Тепловы бывали в Америке несчетное количество раз. Там они брали напрокат машину и мотались по всей Калифорнии, от Сан-Франциско до Сан-Диего, с обязательными, на три-четыре дня, посещениями Лас-Вегаса. Зойка влюбилась в музыкальные фонтаны «Белладжио» и оказалась поразительно азартна и удачлива в игре — была ли это рулетка в роскошном отеле «Мираж» или примитивный недорогой «четвертаковый» автомат из второразрядного уличного казино — ей было наплевать!

…Или они, меняя друг друга за рулем через каждые сто миль, мчались по восточному побережью, сквозь несколько штатов. Неделю, с ночевками в местных отельчиках, они ехали из того же Нью-Йорка через Филадельфию, Вашингтон, Орландо, Палм-Бич, Луисвилль, Миртл-Бич и Майами, с заездом в знаменитые крокодиловые фермы Флориды, и до самого конечного островка под названием Ки-Уэст, последнего прибежища Хемингуэя…

Там они выходили в море на громадном катамаране, у которого по левому борту плескался Мексиканский залив, а по правому — очень спокойно покачивался Атлантический океан.

И однажды, в Ки-Уэсте, днем, в специализированном «крокодильском» ресторанчике заказали себе стейк из аллигатора!

Стейк оказалось поразительно невкусным. Смахивало на отварную свинину, скрещенную с вареной же курицей. Вечером, в собственном гостиничном номере, эту обидную ошибку они заели каким-то роскошным вяленым мясом и запили прекрасным джином со льдом и тоником.

А через три недели улетали в Мюнхен, потому что у Зойки наступала пора устрашающих плановых онкологических проверок.

Но тогда, в семьдесят третьем, все, что поразило Кирилла Теплова в его первом посещении Америки, — от термостойких бумажных стаканчиков до винтового восхождения и спуска в музее Соломона Гуггенхайма, о котором так мечтала Зойка, он понимал, что испытывает всего лишь ничтожную часть восхищения своими открытиями этой удивительной страны.

В полной и прекрасной мере он мог бы ощутить все это, только если бы Зойка была рядом!

Господи, боже мой! Ну почему она этого всего не видит?!!

Как они просили, как умоляли, чтобы их выпустили в Штаты вдвоем!

Они готовы были оплатить все расходы за полет кандидата наук Зои Александровны Тепловой на этот фестиваль, где ее муж — лауреат Государственной премии Кирилл Петрович Теплов.

— Да пошли они на хер! Ни детей, ни родителей. Ни одного «якоря»! Эти «лауреаты-кандидаты», мать их в душу, попросят там убежища, а мы потом расхлебывай! — сказали те, кто окончательно решал — кому ехать за границу, а кому — нет. — Мало нам хлопот с этой жидовней…

— Тепловы — русские.

— Тот засранец из Союзгосцирка тоже был русский! И где он теперь?!

Два дня «принимающая сторона» возила советскую делегацию по всему Нью-Йорку. Со своим собственным гидом-переводчиком — очень милой пожилой дамой — прямым потомком министра внутренних дел царской России — Соней Дурново. Соня возила их и к статуе Свободы, и в Чайна-таун, и в Маленькую Италию, и в Квинс, и в Бруклин…