Царство. Пророчество - Лили Блейк

– Я просто рада, что с тобой все хорошо, – Грир посмотрела на Марию, ее глаза были наполнены слезами. – Я думала, что потеряла и тебя тоже.

– И меня тоже? – спросила Мария. О ком говорила Грир. Эйли? Или о парне, которого любила до того, как встретила лорда Каслроя, о бедном пекаре Лейте?

Прежде чем Грир смогла ответить, дверь в покои распахнулась. Лиззи, стоявшая там, присела в реверансе.

– Ваше величество…

– Я так понимаю, вас спутали с крестьянкой, – перебила ее Екатерина. Она вошла в комнату, потеснив Лиззи, даже не взглянув на нее. Встав в шаге от постели Марии, она скрестила руки на груди.

– Скажите мне, как это случилось, что королеву застали карабкающейся по дворцовым стенам, словно она дикарка? Как вы могли позволить себе появиться перед народом в грязной ночной рубашке?

– Вы шутите? – сказала Грир, вставая и глядя ей в лицо. – Именно это сейчас беспокоит вас?

– Я в порядке, Екатерина, – сказала Мария. – Спасибо, что спросили. Врачи сказали, что мои ребра заживут и раны поверхностные. Я благодарна, что вы так беспокоитесь.

Екатерина глубоко вздохнула:

– Мария, вы теперь королева. Проследите, чтобы такого больше не случилось. Никогда.

– Не случится, – сказала Мария. Она натянула самую яркую свою улыбку. Ей было неприятно признавать это, но ее успокаивало, что Екатерина не менялась. Она всегда будет критиковать ее и защищать трон.

Екатерина сделала шаг к кровати. Она опустила руки и заговорила более мягким голосом.

– Несмотря на то, что вы думаете обо мне, я испытала облегчение, когда узнала, что вы ранены несерьезно.

– Пророчество не сбылось, – добавила Грир. – Слава богу, Мария жива.

– Да, она жива, – сказала Екатерина с задумчивым выражением лица. – Но, несомненно, Нострадамус увидел это. В своем роде, предсказание сбылось.

Мария вспомнила поминальный пир, как Нострадамус протянул руку и дотронулся до ее шеи. Он видел стрелу, летящую к ней, пронзающую ее кожу. А затем были те ужасные слова: «Запланированная смерть случится… приказы отданы, и путешествие смерти… избранное и решенное народом, еще не завершилось…»

– Вы правы, – сказала Мария медленно. – Похоже на то. Именно я дала приказ стрелять в каждого, кто пытается проникнуть во дворец. Стражник стрелял в меня, потому что я отдала такой приказ… Я приказала всей страже. Запланированная смерть – это был мой план.

– Но я думала, что Нострадамус сказал что-то о твоей шее, о том, что в нее выстрелят, – сказала Грир.

– Но в меня и выстрелили, – Мария приподняла перевязанную руку. – Просто рана не была смертельной. Я выставила руку, чтобы защититься от стрелы, летящей в меня. Если бы я этого не сделала, она бы попала мне прямо в шею, и я бы умерла.

Мария почувствовала облегчение, когда произнесла эти слова. Знать, что в действительности означало это пророчество, знать, что все окончено. Она, наконец, снова могла дышать. Никто не пытался убить ее. Что бы она ни видела в туннелях, это никак не связано с пророчеством Нострадамуса.

– Все сходится, – сказала Мария, обдумывая остальные слова Нострадамуса. – Та часть, в которой приказы отданы народом, один еще не выполнен. Я ошибалась о простом народе. В то время, в той одежде я не была королевой.

– Можно и так сказать, – сказала Екатерина пренебрежительно. – Похоже, в этот раз Нострадамус снова прав. Он предсказал четко, как и обычно. Я надеялась, что он иногда ошибается ради тебя и Франциска.

– Мы никогда не сомневались в его словах, – сказала Грир. – Мария была напугана, как и я.

– Он увидел, что должно было случиться. Что могло случиться, – сказала Мария. – У него точно есть дар ясновидения. Но, возможно, в следующий раз я не буду воспринимать все так буквально.

– Мне часто задают вопросы о его нахождении при дворе, но иногда от него есть польза. Если бы он не предупредил тебя, возможно, ты бы не подняла руку, чтобы защититься, верно?

Мария кивнула, наконец, поняв это.

– Нет, наверное, не подняла бы.

– Для чего мне держать провидца, который не знает, о чем говорит? – спросила Екатерина, выглядевшая оскорбленной. Она посмотрела на Грир, затем на Марию. – Уверена, дамы, вы талантливы в танцах и вышивании, но разве за вами не должен кто-то присматривать? Кто-то немного более опытный? Хотите воды? – она повернулась к Грир. – Вы принесли ей что-нибудь поесть?

– Я уже заказала для Марии поднос с едой. Должны принести с минуты на минуту. – Грир смотрела Екатерине прямо в глаза.

– Вы не знаете Грир, вышивает она ужасно, – вставила Мария, смеясь. – Хотя неплохо вальсирует.

– Ну хорошо, – сказала Екатерина. – Рада, что о вас хорошо заботятся.

Она пошла к выходу, но в последний момент повернулась.

– Я рада, что с вами все хорошо, – сказала она мягким голосом. – Я разговаривала с врачами и была рада услышать, что все не так серьезно, как могло быть. Нам очень повезло.

Мария пристально смотрела на Екатерину, которая сцепила руки на талии, она делала так, когда нервничала. На краткий миг она перестала быть бывшей королевой, женщиной, которая, как подозревала Мария, пыталась убить ее, с которой она так боролась последние месяцы. Она была обычной свекровью, пытающейся скрыть свое волнение.

Прежде чем Мария успела ответить, Екатерина вышла за дверь, закрыв ее за собой.

– Снежная королева тает, – прошептала Грир, приподняв брови.

– Вижу, – Мария покачала головой. – Следует падать с карнизов почаще.

– Не смей! – сказала Грир, смеясь.

Мария приподнялась повыше, стараясь удобнее устроиться на подушках. На прикроватном столике она заметила потрепанное письмо. На нем было написано ее имя, почерк невозможно было не узнать.

– Письмо от Франциска? Почему ты мне не сказала? – она попыталась дотянуться до него, но бок пронзила боль. – Не передашь его?

– Оно прибыло, пока ты спала. Он, видимо, много заплатил гонцу, мужчина подкупил одного из стражников, чтобы тот пронес его через боковые ворота, – сказала Грир, протягивая его. – Я не стала вскрывать, подумала, что ты должна сделать это.

Мария держала свернутый пергамент, пробегая пальцами по своему имени. Он был все еще жив. Он написал ей. Это уже хорошие новости. Но что случилось с Лолой? Он нашел тот дом? Ребенок родился?

Пока она не знала правды, то могла защитить маленькую часть себя, которая верила, что все было хорошо. Мария вздохнула и просунула большой палец под восковую печать, сняла ее, развернула письмо и прочитала первые строчки.

Она склонила голову, ее глаза наполнились слезами.