Потому что (не) люблю (СИ) - Андриевская Стася

В какой-то момент бестолковой беседы ни о чём, машинально заглянул в телефон и увидел пропущенный из-за беззвучного режима звонок от Маринки. Перезванивать прямо сейчас было не комильфо, но мысли тут же закрутились вокруг неё — за последнее время я настолько отвык, что она может позвонить, что уже и не знал, бояться этого или радоваться.

Как только смог — сразу перезвонил ей, но абонент оказался выключен или вне зоны. Наверное, в «Птицах», там вечно гуляющая связь. Но вне доступа оказался и Кирей.

Я запретил себе даже думать, что это не совпадение, хотя царапнуло, конечно. Эта паранойя вообще бесконечно злила, но при этом обострялась прямо на глазах, и с этим надо было что-то делать. Например, нажраться в хлам и вывалить её на Кирея. А что, отличная идея. Пусть утрёт мои пьяные сопли и поклянётся, что ни за что и никогда.

Дожился, блин, Магницкий.

Из этих бредовых мыслей меня выдернул звонок тренера — он наконец добрался до бойцовского клуба и был готов лично поспаринговаться со мной, но я дал отбой. Уже не актуально — разбитые об грушу костяшки и без того тупо саднили, а утренняя злость отступила. В разговор с тренером по параллельной линии попытался пробиться Тимур — начальник моей службы безопасности и тот самый спец, что следил когда-то за Маринкой. Я дал отбой тренеру, принял Тимура.

— Я хотел бы показать вам кое-что, — начал он издалека.

— Давай, не юли, Тимур! Ну правда, башка уже кругом! Чего там у тебя?

— Я не знаю. Может, и ничего, но памятуя о деликатном задании, которое выполнял когда-то для вас, подумал, что вы можете заинтересоваться…

Я стиснул руль. Деликатное задание — это та самая слежка за Маринкой. И даже думать не хотелось, что могло насторожить его теперь, но я верил его хватке. И когда, немного спустя, просматривал записи с камер наблюдения, убеждался, что безопасники-то у меня и вправду хорошие… Вот только мне от этого не легче!

…По коридору в сторону выхода на крышу идёт сначала Маринка, чуть погодя, оглядываясь, за ней проходит Кирей. Переключение на внешние камеры с крыши: Маринка стоит на парапете, появляется Кирей, подкрадывается сзади, хватает её за… Сука, за задницу он её хватает! Нет, оно конечно, сложно схватить за что-нибудь ещё при такой разнице в высоте, но какого хрена вообще хватать?! Стаскивает её с парапета… ржут… снова лезут на парапет. Маринка включает дурочку, Кирей лезет обниматься — просто внаглую зажимает её к ограждению…

Я стиснул зубы, чтобы не зарычать, и ткнул кнопку перемотки дальше.

Снова спускаются с парапета, Маринка садится к нему на коленки, обнимает его. А он её. Сидят, воркуют, голубки. Просто картина маслом!

— Давайте я… — неожиданно прорвался ко мне голос Тимура, и я понял, что с такой злостью хреначу по клавише перемотки, что уже давно перемотал до вновь опустевшей крыши, но даже не заметил. Перед глазами всё ещё стояла картинка.

Тимур вернул запись. Снова Кирей обжимает Маринку, усаживает к себе на коленки. Она его обнимает, тычется лицом в шею.

— Приблизить можно?

— Нет, эти камеры самые простые, ни зума, ни звука. Там же закрытый доступ, посторонние не ходят. Марина Андреевна через код дверь открыла.

— А… Этот товарищ как туда попал?

Тимур листнул запись на момент, когда на крышу выходил Кирей. Он вышел просто — дверь осталась открытая. Специально для него?

— Там, иногда с силой прихлопнуть надо, особенно если ветрено и завихряет. Марина Андреевна могла не знать. — Пояснил Тимур, но сам так явно не думал. Иначе не стал бы мне в принципе показывать это видео.

Я хмыкнул и листнул дальше.

Они довольно долго сидели в обнимку, потом Маринка слезла с его колен. Он накинул ей на плечи свой грёбанный пиджак, снова обнял её. Меня уже конкретно накрывало, но я держался.

— Вот здесь, видите, — сакцентировал моё внимание Тимур, замедляя прокрутку. — Она как будто промакивает веки. Есть ощущение, что плакала. Возможно, это всё просто что-то типа дружеской поддержки?

Угу. И Кир там оказался совершенно случайно. Не говоря уж о самой Маринке.

Бред какой-то.

А в это время они с Киром зашли за угол входной будки. А потом снова камера уже изнутри здания: сначала уходит Маринка, минут через пятнадцать Кирей. И всё бы ничего, если бы перед этим они почти полчаса не пробыли за той будкой, в «слепой зоне» камер! И чем там занимались — хрен его знает.

Я достал свой телефон, но он, оказалось, сдох. Поставил на зарядку, ещё пару раз пересмотрел видео. В нём было всё, и не было ничего. Рай для параноика — додумывай что хочешь. Умом я это понимал, но глазами видел только их объятия: Маринкино лицо, уткнувшееся в шею Кирея, его морду, сладенько нашёптывающую что-то в её макушку. А может и целующую — хрен его знает, с этого ракурса такие мелочи особо не разглядишь. Зато отлично видно его ладони, поглаживающие её спину, и Маринкины руки на его шее. Перфоратор хренов! Особый подход у него к бабам… Профессиональный, твою мать…

Но внешне я был по-прежнему спокоен. Как-то даже слишком. Подождал пока зарядка станет достаточной, чтобы включить телефон, листнул журнал вызовов. Сравнил с хронометражкой записи… И яростно скрипнул зубами. Ну круто, чё! Когда я звонил Кирею и предлагал ему сходить куда-нибудь с Маринкой, он и так был с ней. В слепой зоне камер. Но, сука, ни словом не обмолвился об этом мне!

Она сбежала почти сразу после моего звонка, Кирей чуть позже. А ещё примерно через час, когда уже я перезванивал им обоим, они оба оказались вне зоны доступа. Случайность?

Запросил камеры с парковки: Маринка уехала на своей машине, Кирей пошёл куда-то пёхом. Ну и что, разве это что-то доказывает?

Вот именно — разве что-то доказывает?

От непонимания трещала башка. Мозг вскипал от злости.

Бред какой-то! Позвонить сейчас Кирею, спросить какого хрена происходит — услышишь в ответ ту же песню: «братан, как ты мог подумать!» Ещё бы он сказал что-то другое! Но и вот так, сходу, что-то утверждать тоже тупо. Хотя и подмывает, чёрт, ох и подмывает разметать всех к чертям!

Закусил губу, понимая, что игры кончились. Паранойя такая сука — её, чтобы она не грызла, как ни странно, кормить не надо. Расспросы — херня. Никто никогда не признается. Только факты и ничего личного.

— Тимур… — Замолчал, контрольный раз прислушиваясь к внутреннему голосу. Да, надо дать им видимость свободы и безнаказанности. Если чисты, то и мне бояться нечего. Ну а если… Сжал кулаки. — Поводи-ка мне их. Обоих.

Давайте, ребятки, сделайте так, чтобы я реально оказался дебилом. Я только порадуюсь. Но не дай бог, вы облажаетесь…

О работе уже не могло быть и речи. Нутро крутило предчувствием какой-то херни, а может, и запоздалым ощущением, что делаю что-то не то, но я заставил свой внутренний голос заткнуться и поехал на завод. Там было не до рефлексии и получилось отвлечься.

Уезжал, когда на улице уже почти стемнело, и, стоило выйти на улицу, — сразу навалились прежние дурацкие мысли. Тянуло самому набрать Тимура с тупым вопросом «Ну что там у нас?», как будто не понимал, что на наблюдение могут уйти дни, если не недели, вообще.

Но я понимал, и поэтому держался. Тем более, что чем дальше, тем сильнее одолевали сомнения, что всё это вообще нужно. Куда проще вызвонить сейчас Маринку и не дать ей ни единого шанса на измену, просто постоянно находясь при ней. Но это было бы не то. Не принесло бы покоя. Потому что не иметь возможности изменить и не изменить имея возможность — это две огромные разницы.

А вообще, я, похоже, закопался. И черти меня раздери, если но?ги моей истерии не растут из моей же собственной затянувшейся лжи Маринке. Но что, что я мог сделать?! Просто взять и выложить ей всё? Как?! Ну вот как?!

Твою мать!

Резко тормознул и, оставив тачку возле заброшенной остановки, побежал. Просто побежал по обочине, наращивая скорость до максимума, чувствуя, как забиваются жгучей усталостью ноги, как сердце на пределе возможностей оттягивает на себя все ресурсы тела, и мозг отключает мысли. В голове лишь ритм: вдох-вдох — выдо-выдох-вы-ы-ыдох… Вдох-вдох — выдох-выдох-вы-ы-ыдох…