Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун - Ян Флеминг

Свой доклад, из которого следовало, что единственной реальной угрозой для безопасности Сейшельских островов были их красоты, чреватые проникновением сюда туристов, Бонд закончил неделю назад, и теперь бездельничал, ожидая рейсового парохода «Кампала» до Момбосы. Джеймса Бонда уже в буквальном смысле тошнило от жары, чахлых пальм, жалобных воплей чаек и бесконечных разговоров о копре. И он по-настоящему обрадовался возможности поменять обстановку.

Последнюю неделю Бонд гостил в доме Барбе в Порт-Виктории. Сейчас они заскочили сюда за вещами и, проехав почти до конца длинной набережной, оставили машину под навесом таможни.

Сверкающий под солнцем белоснежный корабль стоял на рейде в полумиле от берега. Они наняли пирогу с подвесным мотором и по зеркально гладкой бухте, миновав проход в рифе, направились к яхте. Она не отличалась изяществом линий — широкий корпус и приземистые надстройки придавали ей грузность, но Бонд сразу понял, что именно так и должно выглядеть настоящее морское судно, годное для плавания в открытом океане, а не только вдоль флоридских набережных. Издали яхта казалась безлюдной, но едва они подошли к ней, как появились два проворных матроса в белых шортах и тельняшках и встали с баграми у трапа, готовые оттолкнуть обшарпанную пирогу от сверкающей краской яхты. Они подхватили сумки Бонда и Барбе, и один из них, сдвинув в сторону алюминиевую крышку люка, жестом пригласил их спуститься вниз. Сделав несколько шагов по трапу, Бонд был ошеломлен окутавшим его прохладным, как ему показалось с улицы, морозным воздухом.

Они попали не в обычную кают-компанию, а в комфортабельную жилую комнату, где ничто не напоминало корабельный интерьер. Наполовину опущенные жалюзи прикрывали не иллюминаторы, а обычные окна. Вокруг низкого стола в центре стояли глубокие кресла. На полу лежал толстый шерстяной ковер бледно-голубого цвета. Светлый потолок и стены, облицованные панелями из серебряного дерева, создавали иллюзию простора. Здесь же стоял письменный стол с обычным набором письменных принадлежностей и телефон, большой проигрыватель и рядом с ним сервант, сплошь заставленный напитками. Над сервантом висел портрет красивой молодой брюнетки в черно-белой полосатой блузе, похоже, кисти Ренуара. Впечатление о гостиной в богатом городском доме дополняли ваза с белыми и голубыми гиацинтами на центральном столе и аккуратная стопка журналов рядом с телефоном. Салон был пуст.

— Ну, что я мм говорил, Джеймс? — прошептал Барбе.

Бонд восхищенно покачал головой.

Этак и я готов наслаждаться морем — будто его, проклятого, вовсе не существует. — Он глубоко вздохнул. — Какое же это наслаждение наполнять грудь свежим воздухом. Я уже почти забыл его вкус.

— Свежий как раз снаружи, приятель, а это — консервы. — мистер Милтон Крест незаметно вошел в салон и стоял у двери, наблюдая за своими гостями. Это был загорелый, еще бодрый, тренированный мужчина, лет пятидесяти с небольшим. Выгоревшие голубые джинсы, рубашка военного образца и широкий кожаный пояс подчеркивали его стремление выглядеть мужественно. Прозрачные карие глаза на обветренном лице, наполовину прикрытые веками, смотрели сонно и высокомерно. Уголки губ были опущены в капризной или, скорее, презрительной гримасе, а слова, которые он процедил сквозь зубы, сами по себе безобидные, кроме покровительственного «приятель», походили на мелкую монетку, брошенную двум кули. Но самым странным в мистере Кресте Бонду показался его голос — мягкий, шепеляво произносящий звук «с», точь-в-точь голос покойного Хамфри Бегарта[46]. Джеймс Бонд профессионально окинул его взглядом с головы до ног: короткая стрижка из редких седых волос, похожая на металлический колпачок пистолетной пули, татуировка на правой руке — орел, сидящий на адмиралтейском якоре, задубевшие подошвы босых ног, расставленных по-морскому. Бонд подумал, что этот человек наверняка желает; чтобы его считали хемингуэевским героем, и, что он, Джеймс Бонд, не доставит ему такого удовольствия.

Мистер Крест пересек салон и протянул руку.

— Вы — Бонд? Рад вас видеть на борту, сэр.

Предвидя костоломное рукопожатие, Бонд заранее напряг мышцы и парировал его.

— Так ныряете или с аквалангом?

— Без и не глубоко. Это лишь мое хобби.

— А чем занимаетесь в остальное время?

— Гражданский служащий.

Мистер Крест коротко лающе хохотнул.

— Слуга граждан. Ей-богу, из вас, англичан, выходят самые лучшие в мире дворецкие и камердинеры. Гражданский служащий, вы сказали? Пожалуй мы прекрасно проведем с вами время. Гражданские служащие — как раз их компанию я обожаю.

Звук открывающегося люка удержал Бонда от резкого ответа. Он мгновенно забыл о существовании мистера Креста, увидев как по трапу опускается обнаженная девушка. Нет, конечно, она была не совсем нагая — просто узенькое атласное бикини телесного цвета создавало такое впечатление.

— Смотри-ка, мое сокровище! Где ты пряталась? Я соскучился без тебя. Встречай мистера Барбе и мистера Бонда, с этими ребятами мы отправимся в путь. — Милтон Крест протянул руку к девушке.

— Парни, это — миссис Крест. Пятая по счету миссис Крест. И просто на всякий случай, если кому-нибудь из вас придут в голову разные мысли, сообщаю, что она любит мистера Креста. Ты ведь любишь его, мое сокровище?

— О, ты опять шутишь, Милт. Ты ведь знаешь, что люблю. — Миссис Крест приветливо улыбнулась Бонду и Барбе. — Здравствуйте, господа. Очень мило с вашей стороны, что вы согласились составить нам компанию. Хотите выпить?

— Одну минутку, мое сокровище. Может ты разрешишь мне сначала рассказать мм о порядках на сорту моего собственного корабля? — Голос мистера Креста был нежен и вкрадчив.

— О, да, Милт, конечно.

— О'кей. Итак, мы уже знаем, кто шкипер на этой посудине. — Его самодовольная улыбка обволакивала гостей. — Идем дальше. Между прочим, мистер Барбе, как ваше имя? Фиделе, да? Отличное имя. В переводе со старинного означает «преданный». — Мистер Крест добродушно фыркнул. — Ну, а сейчас, Фидо, как вы посмотрите, если мы, я и вы поднимемся на мостик и сделаем так, чтобы наш утлый челнок тронулся с места, а? Вы проведете его вдоль острова, выйдете в открытое море, ляжете на курс и передадите штурвал Фрицу, идет? Я — капитан, а он мой помощник. Кроме него в команде еще двое: моторист и кок. Все трое — немцы. Во всей Европе только среди них еще остались настоящие моряки. Теперь мистер Бонд. Вас зовут Джеймс, не так ли? Отлично, Джим, что вы скажете, если вам предложат гражданскую службу у миссис Крест? Кстати, ее зовут Лиз. Поможете ей приготовить закуску и выпивку. Она тоже когда-то была лайми[47]. У вас будет возможность повздыхать и обменяться впечатлениями о Пиккадили и Биг-Бене. Окей? Пошли, Фидо. — Крест с юношеской резвостью взбежал по тралу. — К чертям собачьим из этой норы!

Когда ток за ними закрылся. Бонд шумно выдохнул.

Миссис Крест смущенно сказала:

— Пожалуйста, не обижайтесь на его шутки. Просто у него такое чувство юмора. На самом деле он другой. Ему иногда нравится подразнить собеседника. Конечно, это нехорошо с его стороны, но, честное слово, он шутит.

Джеймс Бонд ободряюще улыбнулся ей. Как, наверное, часто приходилось говорить миссис Крест эти слова, успокаивая людей, на которых ее муж испытал свое чувство юмора.

Он сказал:

— Вашему мужу чуть-чуть не хватает проницательности. Скажите, он также ведет себя на родине?

Она спокойно ответила:

— Только со мной. Он любит американцев. Так он разговаривает только за границей. Дело в том, что его отец был немцем, точнее пруссаком. И заразил сына нелепыми предрассудками, что мол, все остальные выродились и ни на что не годятся. Мой муж прямо-таки намертво вбил это себе в голову, с ним бесполезно спорить на эту тему.

Так вот оно что! Еще один заносчивый гунн. Всегда готов унизить вас, наступить вам на горло. Хорошенькое «чувство юмора»! Что же должна была перетерпеть эта красивая девушка, его рабыня. Английская рабыня…

Бонд спросил:

— Вы давно замужем?

— Два года. Я работала регистратором в одном из его отелей. У него целая сеть отелей Это было как в сказке. Я и сейчас иногда ущипну себя, чтобы убедиться, что не сплю. Вот, например, это: она обвела рукой салон, слишком роскошно для меня. Он постоянно дарит мне что-нибудь. Знаете, в Америке он очень важная персона. Даже меня встречают как королеву, где бы я ни появлялась.

— Верю. Ваш муж, наверное, любит преклонение?

— О, да. — В ее улыбке читалась покорность судьбе. — В нем много от восточного султана. И он становится совершенно нетерпимым, если к нему относятся иначе. Мой муж часто любит повторять, что человек, всю жизнь в поте лица карабкавшийся на верхушку дерева, имеет право на самый сладкий из плодов, растущих там. — Миссис Крест, как бы спохватившись, что говорит о муже слишком вольно, быстро добавила: — Но что это я, в самом деле. Можно подумать, что мы знакомы сто лет. — Она смущенно улыбнулась. — Наверное, я разболталась потому, что встретила соотечественника. Однако мне нужно пойти переодеться. Я загорала на палубе. — Из корабельного чрева послышался приглушенный гул. — Слышите, мы отплываем. Хотите посмотреть, как мы будет выходить из бухты? Можете выйти на корму, а через пару минут я присоединюсь к вам. Вы мне расскажете о Лондоне, хорошо? Сюда, пожалуйста. — Лиз Крест открыла дверь. — Кстати, если вы спите чутко, можете ночевать здесь. Тут хорошая звукоизоляция, а, кроме того, в каютах немного душно, несмотря на кондиционеры.