Мужчины в ее жизни (СИ) - Алекс Джиллиан

- Даниэль, ты слышал, что я сказала? - ее тихий мелодичный голос коснулся слуха мужчины. Он почувствовал прикосновение прохладных пальцев к своему лицу, и открыв глаза посмотрел на Джиллиан.

- Я люблю тебя. - прошептал он, обхватывая ладонями прелестное лицо. Джил мягко рассмеялась, когда он страстно поцеловал ее в губы.

- Я тоже тебя люблю. - осторожно уклоняясь от поцелуя, сказала Джил. Взгляд фиалковых глаз казался серьезным. Даниэль разочаровано вздохнул, когда она закончила мысль. - Но так не пойдет. Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной.

- О чем? - сухо спросил он, ощущая напряжение во всем теле. Выпустив любимую женщину из своих объятий, Даниэль откинулся на подушки, и принялся рассматривать лапочки на потолке.

- О твоей матери. - тихо проговорила Джиллиан, положив ладонь на его плечо. Он вздрогнул, рассеяно взглянув на ее пальцы.

- Зачем? Я оставил в прошлом все события, связывающие меня с ней. - отстранено отозвался Дин. - Я не уверен, что тебе нужно копаться в грязном белье моих родителей. Это было так давно.

- Ты не прав, Даниэль. - покачала головой Джил. - Ты ошибаешься, когда думаешь, что трагические события прошлого не имеют на тебя никакого воздействия. Ты был ребенком, впечатлительным, ранимым, с несформировавшейся психикой. Для тебя поступок матери, ее гибель стала психологическим шоком, наложившим отпечаток на всю оставшуюся жизнь. И чтобы освободиться от прошлого и понять, как оно влияет на тебя, ты должен поговорить с кем-то. Я тот человек, который способен понять все, выслушать и помочь. Я знаю, что чувствуешь, когда самые близкие люди сначала предают тебя, а потом навсегда уходят, так и не попросив прощения, не объяснив причины своей нелюбви, своего нежелания быть рядом, выслушать и понять своего ребенка. Им уже все равно, они успокоились, им нет дела до земных забот, и они не знают, какую боль и тяжесть оставили нам - огромный груз вины и неуверенности на наших плечах.

Даниэль удивленно посмотрел на Джиллиан, пораженный горячностью ее монолога. Глаза девушки были полны боли. Ей самой нужен был утешитель…

- Я не испытываю чувства вины. - хрипло произнес Даниэль. Голос его прозвучал холодно и отчужденно. - И никогда не испытывал. Никто не знает, что тогда произошло. Даже Майкл. Он будет до последнего оправдывать меня, объяснять тот злополучный выстрел случайностью, результатом детского стресса, испугом. Но все было не так. - Дин повернул голову и уверенно посмотрел на Джиллиан. Взгляд его глаз был страшно-спокойным, пустым, лишенным эмоций. - Я убил Сандру, четко отдавая отчет своим действиям. И сделал бы это снова. Мне не жаль, Джил. Не жаль. Отец догадывался. Мы много разговаривали, а потом перестали. Думаю, что где-то в глубине души я пугал его.

- Ты ведь не серьезно, Дин. - дрогнувшим голосом спросила Джиллиан. Ей и самой стало страшно. Слова Даниэля, выражение его глаза, голос - словно принадлежали другому человеку.

- Я говорю правду. Ту правду, которую ты просила. Но я предупреждал, что не стоит ворошить прошлое. Моя правда отличается от той, что представляла ты.

- Но ведь должны быть причины…

- Должны. И были. Я ненавидел ее. Я не видел в Сандре Фонтейн свою мать. Никогда. Даже в раннем детстве. Для этой женщины не существовало ничего святого. Она думала только о деньгах отца. Дети стали для нее определенной гарантией будущего, и обузой в настоящем. Она не говорила с нами, не читала сказки, не готовила завтрак, не возила в детский сад, не мазала зеленкой разбитые коленки. Ее интересы ограничивались походами в салоны красоты и бутики модной одежды, попытками выудить у мужа, как можно больше денег на свои неимоверно растущие запросы, встречами с такими же глупыми и расчетливыми подружками, и интрижками с молодыми любовниками с накачанными телами. Мы с Майклом росли под присмотром вереницы нянек и воспитателей, предоставленные сами себе. Отец, конечно, любил нас, но ему приходилось много работать, и он часто отсутствовал. И закрывал глаза на поведение своей жены. У него просто не было времени на семейные разборки. Лишенные родительской ласки и внимания дети взрослеют быстрее. И я быстро понял, что моя мать - бездушное чудовище, не способное на человеческие чувства. И в тот день моя ненависть и презрение достигли своего апогея. Майкл ударился о край стола головой, и кровь хлестала из раны фонтаном, ему была необходима помощь матери, ее забота. А все, что интересовало Сандру в тот момент, это получение удовольствия от свидания в собственном доме с новым любовником. Я кричал, звал на помощь, но она не открывала дверь. Ей было наплевать на сына, истекающего кровью. Да, я был в ярости, не владел собой, но понимал, что в моих руках пистолет, а не очередная игрушка. И я всадил пулю прямо в ее усмехающееся злое лицо. От выстрела Сандру чуть откинуло назад, кровь забрызгала стены, диван, на котором она совокуплялась с Джоном Кингстоном, лицо и плечи ее любовника. У нее больше не было лица, сплошное кровавое месиво. Я видел, как содрогалось в предсмертных конвульсиях омерзительно голое тело, и не чувствовал никаких угрызений совести, ни капли сожаления или стыда. Сандра Фонтейн заслужила такую смерть. Я тогда не думал о последствиях, не предполагал, во что выльется мое преступление. Мне было восемь, я жил импульсом, эмоцией, и грань между добром и злом казалась такой смутной и размытой. Я не был готов нести ответственность, непреднамеренно возложив ее на плечи своего отца. И я жалею об одном. О том, что защищая себя, брата и остальной мир от пагубного влияния Сандры, не подумал о Джеке Фонтейне, о том, во что превратиться жизнь отца, и какой выбор придется сделать ему. Я бы принял любое наказание. Что могло быть еще страшнее, чем то, что я уже совершил? Но папа рассудил иначе. Он, как и Сандра, думал, что деньги решают все. Но также, в итоге, оказался не прав. За мое преступление отсидел совершенно посторонний человек, и неважно, что он сам согласился на тюремную клетку взамен денежного содержания семьи, у него тоже был выбор. Для отца было очень важно сохранить тайну убийства Сандры. Он сделал все возможное, чтобы защитить меня, нашу семью. Но иногда я думаю, что Джек сделал это и для себя тоже. Он боялся позора, боялся осуждения общества. И боялся своего сына, оказавшегося хладнокровным убийцей.

- Ты не хладнокровный убийца, Дин. - Джиллиан нежно дотронулась до его щеки. Однако Даниэля успел заметить растерянность и страх в ее глазах. Именно поэтому он и молчал. Поэтому не говорил с ней раньше о случившемся кошмаре двадцать два года назад. Смирившись, Даниэль научился жить дальше, не циклившись на содеянном.

- Нет, не убийца. Сейчас я вряд ли способен на нечто подобное. Во мне нет скрытого тяготения к насилию. Ты не должна даже думать, что я когда-нибудь смогу причинить тебе боль. - он уверенно посмотрел в смущенное задумчивое лицо Джиллиан. - Тебе сложно принять то, что я сказал. - констатировал Даниэль.