Триумф и трагедия, Политический портрет И В Сталина (Книга 2) - Дмитрий Волкогонов

Думаю, что документы Ставки и ГКО нужно издать специальными сборниками. В них-отражение невиданного подвижничества советских людей, горечь катастроф, неугасших надежд, тысячи, миллионы человеческих драм и несокрушимая вера народа в Победу. Даже когда наши войска оказались на Волге и до Берлина, было ой как далеко, к Сталину шли письма простых советских людей с выражением поддержки, с патриотическим желанием отдать фронту все до последнего, с мольбами совсем мальчишек послать их на фронт. Подписи Сталина на тысячах документов Ставки - не свидетельство его мессианской роли. Мессией был сам народ. А роспись синим карандашом на документах - лишь свидетельство, что ее владелец всю войну должен, обязан был свои волю и ум посвятить страшной борьбе с силами зла, с которыми он опрометчиво пытался установить отношения "дружбы" накануне войны. Его ум и воля едва ли составляли наполеоновский "квадрат". Он всегда более рельефно проявлял свою волю: беспощадную, жестокую, злую. Догматический ум имеет изъяны. Часто, очень часто, особенно в первый период войны, полководческий жезл "вождя" указывал далеко не лучшие решения. Наверняка можно утверждать, что не Сталин, а прежде всего его военное окружение сделало в конце концов Ставку коллективным органом стратегического руководства.

& "ГЛАВЫ" ВОИНЫ

Жернова войны перемалывали человеческие судьбы. Четыре долгих года она требовала все новых и новых жертв. Сталин, взошедший вскоре после начала войны на самые высшие командные посты, не стал от этого видеть дальше и оценивать глубже. Арена войны вначале представлялась ему так: две армии, которые сошлись "стенка на стенку" на гигантском пространстве от Баренцева до Черного моря. Он плохо умел выделять главные звенья ситуации, не мог понять, например, почему Западный фронт под руководством Павлова быстро развалился. Лишь позже, после войны, когда ему доложили некоторые трофейные документы, он увидел, сколь огромна была концентрация немецких войск на направлении главного удара. И в то же время - сколь равномерно растянутым было оперативное построение советских войск.

Стратегическое "зрение" к Сталину приходило постепенно. Например, первый урок воины, который он усвоил, был преподан ему еще в июле 1941 года. Когда .немцы, захватив Минск, рвались к Смоленску и Москве, в какой-то момент Сталин почувствовал, что у Ставки "под рукой" нет достаточных стратегических резервов. За "спиной" у фронта оказались пустоты. Последовательное привлечение подходивших из глубины страны отдельных соединений с целью закрыть бреши в изгибающейся, часто рвущейся фронтовой "диафрагме" давало противнику возможность бить их по частям. С тех страшных июльских дней Сталин усвоил: для надежности и прочности обороны (а затем и ударной силы наступления) постоянно нужны резервы, резервы, резервы, без которых даже двухэшелонное построение не гарантирует упругости и непробиваемости фронта.

Долгое время, практически 41-й и 42-й годы, Сталин пытался только отвечать на вызовы, угрозы, удары, исходившие от противника. Лишь после Москвы и Сталинграда к нему пришла уверенность в возможности навязывать свою волю противнику, диктовать ему свои условия. Уже к концу 1941 года Верховный Главнокомандующий понял, что как книга состоит из отдельных глав, связанных единым сюжетом, так и война вмещает в себя множество конкретных операций. Поскребышев после войны вспоминал, что незадолго до Победы, закончив рассмотрение с начальником Генштаба А. И. Антоновым текущих дел, касавшихся заключительных операций - Берлинской и Пражской, Сталин неожиданно спросил генерала армии:

- Видимо, это будут последние наши наступательные операции на Западе... Вот думаю сейчас: а сколько же было их всего за эту войну?

- Затрудняюсь сразу сказать,- ответил Алексей Иннокентьевич Антонов,но думаю, что крупных стратегических операций, включая оборонительные, мы провели более сорока...

Антонов был близок к истине: за 1941-1945 годы вооруженные силы фронтов под руководством Ставки провели около пятидесяти стратегических (оборонительных и наступательных) операций. Если первые десять-пятнадцать "глав" войны Верховный, штабы, сражающиеся войска "писали" под диктовку врага, то остальные тридцать пять - сорок они создавали в том месте и в то время, где и когда считали нужным. Главные герои великой книги о войне советские люди, солдаты, командиры, политработники. Ну а сама летопись этого гигантского труда создавалась штабами фронтов, армий, Генштабом, самой Ставкой. В начале войны было 5 фронтов, но затем стратегическая обстановка заставила Ставку разукрупнить их (в. июле 1943 г., например, было уже 12 фронтов); завершилась же беспримерная эпопея на 8 фронтах. После Сталинграда Сталин не скрывал уверенности в том, что ОН постиг"тайны" стратегии, оперативного искусства, тактики. Если в отношении стратегии он действительно заметно продвинулся вперед, то в оперативном искусстве и тактике он до конца войны так и остался дилетантом. В одной из своих телеграмм Александрову и Федорову Сталин укоряет командование Воронежского фронта в неумении воевать.

"Считаю позором для командования фронта, что оно допустило по своей халатности и нераспорядительности окружение наших четырех стрелковых полков вражескими войсками. Пора бы на третьем году воины научиться правильному вождению войск".

"Пора бы научиться" - так может говорить тот, кто, безусловно, уже давно научился. У Сталина не вызывало сомнения, что он овладел искусством вооруженной борьбы так же, как и политической. А указывал он не мифическим "Александрову" и "Федорову", а вполне конкретным лицам. Сталин, как мы знаем, очень любил секреты. Он внес свой вклад и в стратегическую маскировку и дезинформацию противника. Под фамилией Александров с 15 мая 1943 года действовал А. М. Василевский, а Федоровым был Ф. И. Толбухин. Представлю читателям оперативные псевдонимы некоторых полководцев. Срок их действия был оговорен заранее и держался, естественно, в строгой тайне.

Баграмян И. X.- условная фамилия Христофоров

Буденный С. М.- Семенов

Булганин Н. А.- Николин

Василевский А. М.- Александров, Михайлов

Ватутин Н.Ф.-Федоров, Николаев

Воронов Н. Н.- Николаев

Ворошилов К. Е.-Ефремов, Климов

Жуков Г. К.- Константинов, Юрьев

Конев И. С.--Степанов, Степин

Рокоссовский К. К.- Костин, Донцов

Сталин И. В.- Васильев, Иванов...

Нередко, читая "зашифрованные" таким образом подписи, не видишь в этом особого смысла. Но Сталин настаивал на таком кодировании. Правда, и без подлинных подписей можно понять, кто направлял подобные депеши. Сам текст документа раскрывал "тайну". Вот, например, одна из многих подобных:

"Товарищу Константинову (Г. К. Жукову) Передаются Вам соображения Михайлова (А.М.Василевского). Сообщите Ваши мнения. Из телеграммы Михайлова не видна роль 57-й армии в общем наступлении для ликвидации окруженного противника. После разговора с Михайловым выяснилось, что 57-я армия будет действовать из района Ракитино, Кравцов и Цы-бенк6в общем направлении на совхоз Горная Поляна и Балка Песчаная...

Васильев (Сталин)"

Если бы противнику удалось перехватить и расшифровать телеграмму, то едва ли его ввели бы в заблуждение типично русские фамилии...

Так уж сложилось, что Ставка "замкнула" на себе не только определение общих и частных задач того или иного фронта, но и в значительной мере планирование операций. Созданные Главные командования войск направлений Северо-Западное, Западное и Юго-Западное - сразу же были поставлены в бесправное положение. Ставка и после создания главкоматов продолжала через их голову руководить фронтами, отдавать распоряжения, требовать реализации тех или иных указаний Верховного. Часто складывалось впечатление, что Сталину главкоматы нужны не для облегчения управления войсками, а для роли дежурных "козлов отпущения", постоянных объектов для ядовитой критики. Главкоматы, по существу, не могли распоряжаться находящимися в их полюсе резервами, авиационными соединениями, принять даже частное решение без согласования со Ставкой. При переговорах с командующими фронтами Сталин не только не учитывал планов и распоряжений главкоматов, но нередко походя отметал их. Разговаривая, например, по прямому проводу с командующим Крымским фронтом генералом Д. Т. Козловым, Сталин распорядился:

"Всю 47-ю армию необходимо немедля начать отводить за Турецкий вал, организовав арьергард и прикрыв авиацией... Все приказы главкома, противореча" щие только что переданным приказаниям, можете считать не подлежащими исполнению..."

Главкомы и их немногочисленный аппарат чаще использовались для реализации не собственных замыслов и планов, а директив Ставки. Стадии до конца так и не определил своей принципиальной линии по отношению к главкоматам. Через несколько месяцев после их создания они были расформированы. Правда, через некоторое время два главкомата были вновь восстановлены, но просуществовали только до лета 1942 года. Сталин увидел в этом оперативном звене руководства фронтами лишь промежуточное звено. При той жесткой централизации, которую он всегда отстаивал, эти региональные органы стратегического руководства и не могли проявить себя.