Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко

Все, что было в Косте хорошего, — это от родителей — Николая Филипповича и Лидии Васильевны. Они хотели, чтобы сын изучал иностранные языки, поэтому и отдали его в школу с английским уклоном.

Костя быстро взрослел. Это подтвердилось его выбором — решением стать военным. Он нажал на учебу, стал заниматься парашютным спортом. Подал документы в Московский военный институт иностранных языков. Но военкомат решил отдать предпочтение другим. Не отчаялся. Поступил разнорабочим на завод. В армии стал десантником. Служил в Германии, в Прибалтике. За время службы только укрепился в решении поступать в институт иностранных языков. Демобилизовавшись, взял направление и поехал поступать.

После экзамена по физической подготовке треть абитуриентов отсеялась. Другие экзамены сдавал хорошо. Но по английскому языку ему поставили «четверку». Его требования задавать дополнительные вопросы, так как он хотел получить «отлично», повергли в шок видавших виды преподавателей. Такой наглости они еще не встречали на вступительных экзаменах. Но этот нахал им понравился своей настырностью. «Я должен получить „отлично“», — настаивал Костя.

Он получил свои пять баллов. Поступил. И сразу начал учиться. Изучал пушту и дари. Сначала очень трудно пришлось. Писал родным, что никак не может «врубиться», не понимает, где кончается предложение. Но когда разобрался, стал считать, что это очень хороший язык.

Пролетел год учебы. Он приехал домой, в отпуск, стройным, подтянутым, выдержанным. Ему присвоили звание младшего лейтенанта и направили на стажировку в Афганистан. Язык редкий, только там и совершенствоваться.

Последний вечер дома Костя был веселым, весь вечер шутил. Потом с родственником вышел на балкон. Посмотрел на заходящее солнце, на родную улицу и сказал: «Как все прекрасно. И как хочется жить…»

Его оставляли в Кандагаре, в военной прокуратуре, но он не остался, поехал в действующую армию. Он всегда рвался вперед. Попал в часть специального назначения. В разведке трудно отличиться храбростью — там все смелые. Младший лейтенант Колпащиков был самым молодым офицером части, но, по свидетельству однополчан, пользовался огромным авторитетом, а в бою был страшен для врагов. Он выделялся отвагой и везучестью. Операции, в которых он участвовал, проходили удачно, с меньшими потерями. Товарищи считали его талисманом. Друзья старались оберегать Костю в бою, а за храбрость прозвали его «таран».

Домой писал редко. Писал, что все хорошо, служба проходит спокойно, что живет в модуле, налаживает контакт с местными жителями, натаскивает себя в языке.

А вот о том, что участвовал уже в 10 боевых операциях, не было ни слова… И о том, что представлен к ордену Красной Звезды, — тоже ни слова…

Родные, читая эти спокойные письма, тешили себя надеждой, что сын служит в штабе, как и положено переводчику.

Ту крупную операцию, которая стала трагической для Кости, командование готовило долго и тщательно. Костя три дня упрашивал командование разрешить ему участвовать, но получал отказ. Потом все же начальник штаба дал добро.

Начали хорошо — захватили важный объект «духов». Дальше разведчики действовали самостоятельно. Один из бронетранспортеров остался на пригорке. Два спустились вниз проверить дорогу. Огонь из душманской засады был ошеломляющим. БТРы загорелись. Костю контузило, но он все же выскочил из машины и стал помогать товарищам. Придя в себя, спасенный сержант начал прикрывать Костю. Второй взрыв отбросил Константина далеко в сторону. Душманы осмотрели место взрыва и, увидев обгоревшего офицера, решили что он, как и все остальные, погиб. Когда стали отходить, вслед им ударил автомат отважного офицера. Он не раздумывая принял свой последний, неравный бой. Оставшиеся в живых спецназовцы ринулись на помощь.

На выручку прилетела «вертушка». Когда бой закончился, стали грузить раненых и убитых. Костя отказывался: «Я себя нормально чувствую». Его буквально силой затолкнули в вертолет.

Никто еще не знал, что спасительный вертолет через несколько минут после взлета рухнет на землю, расстрелянный «стингером», что полоса везения, сопутствовавшая ему все эти месяцы жестокой войны, оборвется…

«Ты в свои 20 лет под свинцовым огнем отбивался от сотни душманов», — эти слова из песни, которую напел на магнитофонную ленту в далеком афганском городе старший лейтенант Юрий Мокров. А привез ее родителям начальник батальонной разведки Вячеслав Безматеров. Он и рассказал родным о службе сына и о его последнем бое.

На похороны прилетели, приехали одноклассники из разных городов страны. Собрались все, кроме тех, кто по долгу службы не мог присутствовать. Его друг Сергей Лимонов сказал как‑то Косте перед отправкой в Афганистан: «Пока ты там будешь, каждый праздник 7 ноября (день рождения Кости) я буду приходить к твоим родителям».

Его похоронили на Почетной аллее. Ребята, расходясь и разъезжаясь, решили каждый год 7 ноября собираться у Колпащиковых. В день рождения сына не могут оставаться родители без детей. Не могут!

12 января 1988 года у двоюродной сестры Кости Галины Лопаткиной родился сын. В память о Косте мальчика назвали его именем. Именем боевого друга назвал своего сына и Слава Безматеров.

А в 29‑й школе с портрета смотрит на ребят доброе большеглазое мальчишеское лицо. Он навеки остался в родной школе с английским уклоном. Винни‑Пух, Болек, юный изобретатель, десантник, герой. Талисман.

О сыне

О своем сыне рассказывает Антонина Ильинична Мордовина.

«В семье он был единственным ребенком. В детстве часто болел, так что хлопот и бессонных ночей было очень много. Но тогда одно радовало меня — что сын вырастет и когда‑нибудь выберемся мы из всех трудностей и заживем хорошо.

Школьные годы пролетели как‑то быстро. Юра учился хорошо, после каждого учебного года получал похвальные грамоты, и мне, конечно, было приято от этого.

Ребенком он был каким‑то домашним. Много читал книг. Его любили маленькие дети и очень к нему липли, видимо, потому, что ему было что им рассказать. И рассказывал он увлекательно, все слушали и смеялись.

И домашние игры его буквально увлекали, такие как хоккей, где у каждого игрока была настоящая фамилия игрока „Спартака“ и „Динамо“. Рядом ставил часы, и сражалась правая рука с левой, а комментировал все вслух, как Озеров.

Еще любил играть в войну. Так мастерски наделывал солдатиков из пластилина, в руках иголочки, как ружья. И шла одна армия на другую.

А также рисовал везде, на каждом попавшемся под руку листочке: военные сражения, танки, взрывы. Как‑то в школе я беседовала с классной руководительницей и пожаловалась на то, что Юра много играет, а она мне ответила: „Пусть играет, пусть продлит свое детство“.

На даче у него был велосипед, и он на нем носился как ветер. А еще любил рыбалку и в лес ходить по грибы.

После окончания 8‑го класса он решил поступить в авиационный техникум, так как материальное положение у нас было очень трудное. Накануне сдачи экзаменов в 8‑м классе умер отец. Надо было скорее получать профессию и помогать.

В техникуме Юра также учился хорошо. Он со мной всем делился, обо всем рассказывал. Если что‑то трудное встречалось, я ему помогала. Шла в библиотеку или книжный магазин и приносила нужную книгу.

По характеру был спокойный, на людях стеснительный. Но в компании с товарищами я наблюдала, что он и юморист, и достаточно эрудированный. Уходя на работу, я часто наказывала ему сделать что‑то по дому, и он обязательно выполнял.

В техникуме проходил практику на заводе имени Чкалова, и ему нравился начальник цеха, в котором они работали. И однажды он мне сказал: „Мама, я не знаю, кем я буду, но начальником цеха обязательно“.

Летом все выходные дни Юра проводил со мной на даче и очень хорошо мне там помогал в огородных делах. А перед уходом в армию сделал даже посильный ремонт. И еще наказал: „Мама, ты только не продавай дачу и береги себя, не очень вкалывай на ней, а то будешь, как бабушка, болеть“.

Техникум Юрочка закончил хорошо, распределился на завод имени Чкалова технологом в машиностроение. А через месяц его взяли в армию, 2 апреля 1982 года.

Сначала в Чирчик под Ташкентом, где он проучился два с половиной месяца. После принятия присяги, как мне писал Юра, с ними беседовал полковник и сказал: „Служить вы будете в Афганистане, но на севере, недалеко от нашей границы, где спокойно“.

В конце июня их доставили в Термез, а оттуда вертолетом в Афганистан.

Из Афганистана Юра прислал одно‑единственное письмо, в котором подробно все описал, а в конце слова: „Мама, как хочется назад в Чирчик“. Написал также, что его назначили командиром машины БМП, что „здесь бывают налеты душманов, но с нами пока этого не случилось“.